Истинный творец всего. Как человеческий мозг сформировал вселенную в том виде, в котором мы ее воспр - Николелис Мигель - Страница 72

И в этом качестве они кажутся чрезвычайно полезными для математики.

Юджин Вигнер соглашался с мнением Рассела, Эддингтона и Гоффа, когда писал в статье «Заметки по вопросу разум – тело: симметрии и отражения»: «Когда область физической теории расширилась и охватила микроскопические явления путем создания квантовой механики, вновь на передний план выдвинулась проблема сознания: было невозможно формулировать законы квантовой механики полностью последовательным путем без учета сознания. Все, что может обеспечить квантовая механика, – это вероятностные связи между последовательными впечатлениями (также называемыми „апперцепциями“) сознания, и даже если линия раздела между наблюдателем, чье сознание подвергается влиянию, и наблюдаемым физическим объектом может быть в значительной степени сдвинута в одну или другую сторону, ее нельзя уничтожить. Возможно, преждевременно считать, что теперешняя философия квантовой механики останется постоянным атрибутом будущих физических теорий; в какую бы сторону ни развивались наши будущие представления, по-прежнему будет удивительным, что само исследование внешнего мира приводит к заключению, что окончательной реальностью является содержание сознания»[30].

После революции, которую произвела в физике квантовая механика, несколько знаменитых физиков стали открыто поддерживать принципы мозгоцентрической космологии, которые я здесь отстаиваю. В статье «Ментальная вселенная», опубликованной в журнале Nature в 2005 году, знаменитый астроном из Университета Джона Хопкинса Ричард Конн Генри привел слова некоторых из них, чтобы убедительно продемонстрировать основания для принятия мозгоцентрического представления о вселенной. Среди других известных светил квантовой революции и мира физики XX столетия Генри цитирует английского физика сэра Джеймса Хопвуда Джинса, который сказал: «Поток знаний движется в сторону немеханической реальности: вселенная начинает больше походить на большую мысль, чем на большую машину. Разум уже не кажется случайным гостем в царстве материи… Мы скорее должны восславить его в качестве создателя и правителя царства материи».

Другие подтверждения мозгоцентрической космологии можно найти в новой интерпретации квантовой механики. Например, в 1994 году итальянский физик Карло Ровелли из Центра теоретической физики в Люмини при Университете Экс-Марсель выдвинул новую теорию, названную им реляционной квантовой механикой. В ней Ровелли выдвигает доказательства в пользу того, что абсолютных физических величин не существует. Вместо этого, как он считает, состояние любой квантовой системы является относительным, т. е. полностью зависит от отношения или взаимодействия между системой и наблюдателем. В частности, подход Ровелли предлагает использовать систему координат наблюдателя для описания любой физической системы, примерно как в моей мозгоцентрической космологии.

Как считаем мы с Рональдом Сикурелом, ключ к лучшему пониманию того, что происходит при коллапсе волновой функции, можно отыскать в хорошо известном явлении квантовой запутанности, ставшем одной из главных тем исследований в современной физике. Если вкратце, частицы оказываются в запутанном состоянии, когда их квантовые состояния не могут быть описаны независимым образом. В таком случае, когда вы осуществляете измерение конкретного физического свойства одной частицы, скажем, ее спин, вы одновременно влияете на то же самое свойство парной частицы. Таким образом, если исходное измерение дает для первой частицы спиновое число −1/2, частица-близнец приобретает спин 1/2. Следовательно, между частицами в запутанном состоянии по определению существует корреляция. Мы с Рональдом считаем, что при измерении (например, когда мы смотрим на свет, проходящий через двойную щель) находящиеся в нашей сетчатке частицы входят в запутанное состояние с фотонами светового пучка и производят коллапс волновой функции, предсказанный в рамках копенгагенской интерпретации. Дальнейшее изучение этой гипотезы в сотрудничестве с физиками может в будущем снабдить нас квантовым доказательством для принятия мозгоцентрической космологии.

Возвращаясь к основной нити нашего разговора, я хочу привести последний пример в подтверждение моего тезиса о том, что за всеми нашими научными теориями кроются ментальные абстракции. В соответствии с данными самых свежих исследований одно из важнейших свойств элементарных частиц – их масса – приобретается ими в результате взаимодействия с абстрактной математической сущностью, полем Хиггса, и эта операция происходит при посредничестве теперь уже хорошо известных бозонов Хиггса. Опять-таки этот важнейший компонент в объяснении реальности – масса частиц – может быть описан физиками только в качестве математического объекта. Из этих данных следует, что для физики весь существующий вокруг нас космос представляет собой всего лишь огромный суп из потенциальной информации, которую мы можем описать только с помощью чрезвычайно сложных ментальных конструктов (или математических объектов), созданных в умах некоторых самых блестящих представителей человечества. Вот почему, к неудовольствию некоторых (но не всех) моих друзей-физиков, я говорю, что человеческая вселенная – единственное доступное для нас описание космоса. Опять-таки эту мысль выразил Льюис Мамфорд: «Только через просвещение человеческого разума космическая или человеческая драма приобретает смысл».

И прежде чем кто-то заявит, что я освобождаю мою мозгоцентрическую теорию от представленных выше ограничений, я скажу, что даже не сомневаюсь в том, что любая созданная человеком теория сдерживается одинаковыми нейробиологическими рамками. Именно поэтому, пытаясь объяснить, как работает наш мозг, нейробиологи попадают в те же ловушки, в которых оказываются физики при объяснении материальной реальности. Единственное небольшое преимущество, которое есть у нейробиологов по сравнению с нашими коллегами физиками, заключается в том, что большее число из нас готово признать, что настало время передвинуть человеческий мозг в центр человеческой вселенной и начать учитывать мозг наблюдателя при формулировке научных теорий.

В целом уже нельзя игнорировать тот факт, что все математические абстракции, предложенные для объяснения независимой от человека объективной реальности, являются истинными побочными продуктами активности человеческого мозга, а не какого-то независимого процесса во вселенной. На это физики обычно отвечают, что, поскольку вселенная существовала задолго до появления на Земле нашего вида, ни существование человека, ни его субъективный опыт и восприятие не могут объяснить существовавшую до нас реальность. Однако при таком способе рассуждений можно сказать, что нет никакого смысла объяснять вселенную, существовавшую на протяжении миллиардов лет до нашего появления, с помощью логики и математики, созданных благодаря нейробиологическим свойствам человеческого мозга. Вероятность найти такое объяснение ничтожна; она равна нулю. Следовательно, выведенные нами физические законы можно считать универсальными лишь до тех пор, пока дело касается человеческого мозга и его самого удивительного творения – человеческой вселенной, поскольку в конечном итоге как создание, так и подтверждение этих законов зависит от теоретических формулировок, экспериментальной проверки и инструментов, выполненных той же сущностью – человеческим мозгом. На самом деле физика страдает от хорошо известной в биомедицинских исследованиях проблемы – от отсутствия контрольной группы! Чтобы действительно доказать, что выведенные человеческим мозгом законы физики являются универсальными, нам следовало бы проверить, выработали и приняли бы другие эквивалентные разумные формы жизни, эволюционировавшие в других частях вселенной, такие же законы, к каким мы, люди, пришли при объяснении космоса. К сожалению, это нереально. По крайней мере, пока.

Что все это означает? Все просто. Люди не могут ускользнуть из пещеры Платона[31]. Как Тагор столь поэтично, но убедительно объяснил великому Эйнштейну, то, что мы произвольно называем вселенной, можно исследовать, описать и понять только сквозь облака ускользающей реальности, постоянно создаваемой и оттачиваемой в глубинах человеческого разума в качестве продукта собственной точки зрения мозга. И, как демонстрируют идеи философа Людвига Витгенштейна и заключения Курта Гёделя, чисто математического описания реальности может быть недостаточно для описания всей сложности и богатства человеческой вселенной. Какое бы удивление это все еще ни вызывало в некоторых академических кругах, мы, ученые, должны смиренно признать, что наш традиционный научный подход, возможно, недостаточно широк для описания всей полноты человеческой вселенной. Лично я, как ученый, не вижу в этом никакой трагедии или поражения – скорее невероятную возможность для размышлений и изменения старых привычек. И под этим я вовсе не имею в виду, что ученые должны начать прибегать к каким-то мистическим, религиозным или метафизическим подходам – скорее мы просто должны осознать ограничения нашей профессии. После столетий интеллектуальных битв, в которых сложные математические абстракции ожесточенно боролись за право считаться лучшим описанием вселенной, сделанным нашим видом, мы наконец достигли плато, которое подвело нас к нескольким неприятным выводам. Мало того что природа в своем квантовом ядре является невычислимой и, следовательно, непредсказуемой в ньютоновско-лапласовском смысле, но и, вопреки глубочайшим религиозным убеждениям Эйнштейна, не существует никакой объективной реальности, о которой можно говорить без учета фильтра, наложенного мозгом наблюдателя. В случае человеческой вселенной это подразумевает нас. И это хорошо, поскольку, как учит Тагор, вопреки абстрактным понятиям, существует лишь одна вселенная, которая действительно имеет для нас значение: человеческая вселенная.