Истинный творец всего. Как человеческий мозг сформировал вселенную в том виде, в котором мы ее воспр - Николелис Мигель - Страница 55

С тех пор то же самое раз за разом происходило в истории главных человеческих цивилизаций. И каждый раз, когда новая ментальная абстракция брала верх над индивидуальными и коллективными умами людей и делала их и их социальные группы истинными верующими, они никогда и никак не сопротивлялись подчинению всех аспектов своей жизни новой догме и избегали любой раскольнической мысли, которая могла бы задержаться в их головах и препятствовать неизбежности и очарованию, посеянным в их мозгах новым «ментальным вирусом».

В книге «Мифы, в которых нам жить» Джозеф Кэмпбелл выразил очень похожую точку зрения, которую также разделял историк культуры Лео Фробениус, предположивший, что через paideumatic (воспитательные) силы «человек – неоформленное, непонятное животное, в нервной системе которого высвобождающие механизмы не стереотипированы, но открыты для импринтинга, – направлялся и вдохновлялся в формировании его культуры на всем протяжении истории». Это объясняет, почему, как говорил Кэмпбелл, «мы живем и моделируем нашу жизнь через фантазии».

Если пользоваться современным языком нейробиологии, из-за чрезвычайной пластичности своего мозга Homo sapiens сделался легкой добычей для невероятной хищнической силы его же ментальных абстракций, которые легко берут верх над любой рациональной интерпретацией мира природы. Фробениус предположил, что, как мы видели выше, первая ментальная абстракция, доминировавшая в человеческих космологических представлениях, была продиктована тайнами, которые люди наблюдали в поведении животных. Примерно 10 тысяч лет назад, когда люди перешли к оседлому образу жизни и начали заниматься сельским хозяйством, новым центром человеческой религии и космологических взглядов стали сезонные циклы Земли, плодородие почвы и изобилие растительности. Как и во времена верхнего палеолита, эти новые верования влияли на все аспекты жизни людей неолита – от их артистических проявлений до ритуалов. Как отмечали Дэвид Льюис-Уильямс и Дэвид Пирс в книге «Внутри неолитического разума: сознание, космос и царство богов», в отличие от предшественников из эпохи верхнего палеолита, неолитические сообщества строили свои храмы на поверхности земли. Бертран Рассел в «Истории западной философии» добавлял: «Как и другие древние религии, религии Египта и Вавилонии являлись первое время культами плодородия. Земля олицетворяла женский пол, а Солнце – мужской»[21].

Эта новая ментальная абстракция привела к усилению социального расслоения, начавшегося уже в эпоху верхнего палеолита. В результате, как отмечают Льюис-Уильямс и Пирс, в первых постоянных поселениях неолита (первых городах, построенных представителями нашего вида) появилась социальная элита – дифференцированный высший класс, имевший привилегированный доступ к эзотерическим знаниям и отвечавший за проведение регулярных церемоний для народа, а также за обучение канонам. Это избранное духовенство получило большую власть и стало играть ключевую роль в политической жизни общества. Льюис-Уильямс и Пирс связывают это изменение в ритуалах шаманизма с выбором неолитического общества, заключавшимся в «строительстве крупных городов и возведении массивных памятников». В данном процессе эти культуры могли запустить еще одну долгосрочную человеческую традицию, состоявшую в строительстве помпезных зданий и монументов, которые в гораздо большей степени соответствуют и отдают дань человеческому воображению, чем житейской реальности. Тотемы, скульптуры, пирамиды, храмы и соборы – все это лишь некоторые примеры использования скульптур, архитектуры и сложной инженерной техники для консолидации человеческих верований: эти материальные конструкции, созданные исключительно на основе ментальных абстракций, призваны были пережить не только самих строителей, но и историю созданных ими обществ.

Как считал Лео Фробениус, следующий этап в использовании людьми собственных ментальных абстракций для создания социальных и политических норм наступил в тот момент, когда ранние астрономы Ближнего Востока (старошумерские жрецы, как называет их Кэмпбелл) преуспели в «переключении внимания… на математику семи движущихся космических светил» – божественного неба над Землей. Внезапно центром человеческого восхищения и точкой опоры космологических взглядов стали небеса. Как говорит Джозеф Кэмпбелл, «символические короны и торжественные одеяния царя, его царицы и их придворных отражали в земном варианте спектакль небесных светил».

Эта вера в небесные силы вылилась в появление могущественных царств, которые отдавали должное божественному источнику своей силы тем, что возводили самые удивительные строения в истории человечества, такие как великие пирамиды Гизы. А самый плодовитый строитель среди всех египетских фараонов Рамзес II довел связь разума и небес до предела, провозгласив себя первым богоцарем.

Однако примерно в 2000-х годах до н. э. произошел важнейший сдвиг в доминирующих ментальных абстракциях, связывавших человечество с вселенной. Как пишет Кэмпбелл, «в месопотамских текстах около 2000-х годов до н. э… стало появляться различие между царем, как просто человеческим существом, и богом, которому он служит. Он уже не богоцарь, как египетский фараон. Он стал зваться „арендатором божественной земли“. Город, где он правит, является земным обиталищем бога, а сам он – лишь главный служитель или управляющий. Кроме того, именно в это время в Месопотамии начали появляться мифы о людях, созданных богами, чтобы им служить. Человек стал восприниматься простым слугой, а Боги – полными хозяевами. Человек уже ни в каком смысле не был воплощением божественной жизни, а лишь еще одним природным созданием и имел земную и смертную природу». Кэмпбелл называет это превращение «мифологической диссоциацией» и идентифицирует в нем ключевые элементы, которые гораздо позже лягут в основу трех основных монотеистических религий, возникших в Восточном Средиземноморье и на Аравийском полуострове, – иудаизма, христианства и ислама.

И только с появлением древнегреческой цивилизации впервые в истории люди поставили себя в центр собственной вселенной. Среди других проявлений, отразившихся в скульптуре и архитектуре, этот важнейший сдвиг в космологических представлениях стал основой эпических поэм «Илиада» и «Одиссея», приписываемых Гомеру. Хотя, по оценкам, первые письменные версии этих стихов относятся к VIII веку до н. э., они описывают события, происходившие на несколько столетий раньше, вероятно, около XII века до н. э.

В «Илиаде» и «Одиссее» греческие боги с Олимпа, от Зевса до Аполлона, несмотря на власть и полный контроль всех аспектов человеческой судьбы, имеют явные человеческие качества, такие как тщеславие, ревность, ненависть, чувственность и страстность. Вообще говоря, они обладают множеством серьезных пороков.

Центральная роль человека в этих эпических поэмах явно проявляется тогда, когда даже посреди самых отвратительных сцен сражений Гомер делает паузу и уделяет немалый кусок текста описанию умирающего: откуда он был родом, кто его родители, жена и сын, которого он уже никогда не сможет обнять, поскольку вскоре окажется в глубинах царства Аида. Читая и перечитывая эти описания на протяжении сорока последних лет, я не мог под впечатлением не задумываться над тем, как много мы в качестве вида потеряли в гуманистическом плане. Чтобы понять, что я имею в виду, давайте сравним два описания из «Илиады» с современным описанием смерти человека на современной войне.