Цеховик. Книга 1. Отрицание - Ромов Дмитрий - Страница 13
- Предыдущая
- 13/15
- Следующая
– Дома, – удивляется мама. – Где же ещё? В понедельник с работы приду сделаю салатики и курочку. Может соседка зайдёт, тётя Валя. Вот и вся программа. Если хочешь, можешь позвать кого-нибудь. Можешь Наташу пригласить и Серёжу.
– Да ну, они наверное с родителями будут.
– Ты же говорил, что хотел у Серёжки отмечать, что у него все ваши собираются.
– Ах, да, точно… Забыл. Ну вот, как я его приглашу, если у него пати будет?
– Чего будет?
– Ну, тусовка, вечеринка…
– Опять словечки новомодные. Нужно сохранять чистоту языка… – она прислушивается. – Ой, Егорка, сделай радио погромче, песня нравится…
Я подхожу к белой коробочке, висящей на кухонной стене и выкручиваю ручку громкости.
«Ленточка моя финишная, всё пройдёт и ты примешь меня, примешь ты меня нынешнего, нам не жить друг без друга», – поёт Лев Валерьянович Лещенко. Надо же, вот уж кто настоящий символ эпохи…
Когда песня заканчивается, начинает говорить очень серьёзный диктор: «Передаём сигналы точного времени. Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени. Пик-пик-пик-пик-пик-пик… Говорит Москва. В столице пятнадцать часов, в Ашхабаде – семнадцать, в Караганде – восемнадцать, в Красноярске – девятнадцать, в Иркутске – двадцать, в Чите – двадцать один, Хабаровске и Владивостоке – двадцать два, в Южно-Сахалинске – двадцать три часа, в Петропавловске-Камчатском полночь».
Давненько я этого не слышал… Ну что же, надо привыкать… Я возвращаюсь за стол и исследую его содержимое. Самые ценные находки – это модельки машинок с подпружиненными колёсами и открывающимися дверцами. Предел моих мечтаний в своё время. Три-пятьдесят, как сейчас помню.
В моей коллекции оказывается две тачки. Красная «Волга» универсал без водительской двери, и побитый временем «Москвич» четыреста двенадцатый, я думаю. Ещё находится рейсшина для черчения, жестяная коробочка с фигурками индейцев, перочинный нож, швейцарский, настоящее сокровище. Я также нахожу страницу, вырванную из журнала для взрослых. Смешные заросшие дяди и тёти явно немецкого происхождения. Она хранится в конверте, приклеенном снизу к крышке стола. Шпион ты, Брагин.
Больше никаких ценностей не обнаруживаю. Ну, может быть, потом что-то всплывёт. Поужинав и ещё раз погуляв с Раджем, я беру томик Купера и ложусь на диван. По телеку идёт запись вчерашней встречи суперсерии. Играют ЦСКА и Нью-Йорк Рейнджерс. Наши победят пять-два, вернее, уже победили. Знать бы где это возможно, сделал бы ставку.
Я эту игру несколько раз видел, так что ничего нового, но смотреть на чёрно-белом телеке, конечно, прикольно. Аутентично. И что-то в груди ёкает. Но, если честно, ни хоккей, ни Купер сейчас мои мысли особо не занимают. Я наконец задумываюсь, что мне делать.
Можно ли что-то предпринять для возвращения в себя самого и, главное, нужно ли мне это. Честно говоря, не знаю. Я ведь сколько раз говорил себе, что было бы круто снова оказаться в детстве, в классе десятом и со знаниями взрослого человека начать всё с нуля. И вот, пожалуйста, оказался. Правда не самим собой и на несколько лет раньше, чем я настоящий.
Я ведь только в прошлом году родился. Интересно, а я здесь имеюсь? И что будет, если я встречусь с самим собой и своими родителями? Можно бабушку навестить, она наверное уже работает в прокате на Пятьдесят лет Октября… Гоняя эти мысли по кругу, я засыпаю.
Утром встаю рано и делаю растяжку. Особо нагружать тело пока не хочу, а растяжечка норм. И ещё дыхательную гимнастику. Вывожу Раджа, а когда возвращаюсь, встречаю удивлённую маму.
– Ты чего так рано вскочил? – с тревогой спрашивает она. – Тебя же обычно палкой не разбудишь.
– Ну видишь, – улыбаюсь я, – есть в сотрясе и положительные моменты. Мозги на место встали.
– Ой, да ну тебя, Гошка. Давай руки мой, я завтрак приготовила.
На кухне меня ждёт пышный омлет и чёрный хлеб с маслом. Что говорить, масло выше всяких похвал. Я такого вкуса лет сто не чувствовал. Тут, наверное, половине продуктов можно присваивать марку «био» и «органик».
– Мам, я хочу в магаз сгонять.
– Куда?
– Ну, в магазин. Вдруг чего выбросят к празднику. Надо же нам Новый Год встретить радостно. «Голубым огоньком» сыт не будешь.
– Да у нас есть всё необходимое.
– Ну, а я излишеств каких-нибудь поищу.
– Знаешь, давай, не будем деньги просто так разбрасывать, с неба не падают. И откуда замашки такие? Французские, понимаешь, духи ему подавай. Мне и с рижскими нормально.
– Ладно, пойду я. Может увижу чего.
– Нельзя тебе ходить ещё. Падай на диван и читай. Или телевизор посмотри.
– Ой, что там смотреть-то? «Весёлых ребят» только, так это ж вечером. Программа не очень. Пойду я разведаю, что к чему. Платоныча проведаю заодно. А то как он там один без меня?
– Отнеси ему котлеты.
– Да я зайду яблок куплю в «Золотую осень». У меня рублишко завалялся.
– Откуда опять?
– Мам, я у тебя не брал, честное слово.
– На вот, – протягивает она мне зелёненькую трёшку. – На что попало не трать и Платонычу своему купи что-нибудь. Не узнаю я тебя, Егорка. Раньше из дому не выгонишь, а теперь наоборот. Больной и то метёшься куда-то… Взрослеешь, что ли?
В овощном магазине я покупаю два килограмма мандарин. Везёт. Вот что значит приходить в субботу к самому открытию, даже очереди нет. Ещё беру банку персикового сока с мякотью. А себе стакан томатного за десять копеек.
Продавщица наливает гранёный стакан из прозрачного конуса. Здесь же, на прилавке стоит литровая банка с бурой водой и такая же банка с солью. Да, технология та ещё, система мипель, как бабушка говорила, через «м». Вытаскиваю ложку из бурой банки, зачерпываю немного соли, размешиваю её в своём стакане, а ложку возвращаю в банку с водой. Вода становится чуть более тёмной.
Выпиваю. Отлично. Вкус потрясный. В следующий раз куплю мандариновый. Дорогой, но тоже очень вкусный. Просто супер вкусный. После этого иду прямиком в больницу и поднимаюсь в своё отделение. Сегодня должна Таня дежурить.
– Так мужчина, ну-ка выйдете! – слышу я знакомый голос и поворачиваюсь на звук.
Огненная копна волос, халат в обтяжку. Она.
– Танюш, привет, – улыбаюсь я, как Смоктуновский после отсидки в «Берегись автомобиля».
– О! – удивляется она. – Ты чего это здесь делаешь, Егор?
– Соскучился. Смотри, это тебе, – протягиваю я авоську с мандаринами. – С наступающим. Ты Новый Год где встречаешь?
– Здесь, – хмуро отвечает она и принимает подарок.
– Серьёзно что ли?
– Ага, серьёзней некуда.
– Да, блин… Не повезло. Но ты не переживай, я к тебе загляну значит в следующем году. В самом начале. Сразу после полуночи.
– Здесь врач будет дежурный.
– Татьяна, – делаюсь я очень серьёзным. – Не заставляй меня ревновать, ясно?
Она чуть улыбается.
– Нашёлся ревнитель, тоже мне. Как сам-то?
– Плохо без тебя.
– Ты это заканчивай. Давай чтобы без драм, мал ты ещё в любовь-морковь играть.
– Точно мал? Серьёзно? – поднимаю я брови и многозначительно смотрю на неё. Она краснеет.
Ах ты ж моя хорошая. Ну что за время всеобщей невинности.
– Дурак, – смеётся Таня.
Второй раз дураком называют.
– Думаешь, надо подрастить? Вроде ж не жаловалась.
Она закрывает лицо и заливается смехом. Хороша ты, Таня, до чего же хороша. Мы минут пятнадцать болтаем, потом она говорит, что ей нужно идти делать процедуры. Я привлекаю её к себе и целую, но она выскальзывает и испуганно озирается по сторонам.
– Ты чего? Если застукают, знаешь, что будет?
– А может, у меня чувства, – говорю я со смехом. – Я и жениться готов!
– Иди уже, женильщик.
– А сосед мой здесь? – спрашиваю я. – Не выписали ещё?
– Его тридцать первого, в понедельник должны выписать, если всё в порядке будет.
– Пустишь меня к нему на пять минуток?
Она снова с сомненьем оглядывается и, наконец, говорит:
– Ладно. Только тихо, как мышка. Понял? Накинь вон халат, на крючке висит.
- Предыдущая
- 13/15
- Следующая