Неверный муж - Коваль Лина - Страница 1

– Вика, привет! Ты уже слышала про нового хозяина торгового центра?

– Привет, Тай. Нет. Да и какая мне разница? – отвечаю подруге, выходя из автомобиля возле продуктового супермаркета.

– Ну, не знаю. А вдруг выгонят?

Задумываюсь на секунду. На то, чтобы открыть свой молодой и перспективный бизнес – детскую танцевальную студию, я оформила внушительный кредит в банке. В помещении выполнен ремонт, закуплено оборудование. Если выгонят? Это будет катастрофа!

Блин.

– У меня договор, – отвечаю растерянно.

Тая удручающе вздыхает.

– Вика, ну какая ты наивная…

– Ладно, – отмахиваюсь. – Потом поболтаем.

Прячу телефон в сумку и жду возле больших вращающихся дверей своего сына.

Марку девять лет.

И это необычайно сложно.

На прошлой неделе школьный психолог заявила мне, что у моего сына в полном расцвете бушует ранний подростковый возраст. Оказывается, дети сейчас развиваются по какой-то ускоренной природой программе. Конечно, определенную роль сыграли сложные семейные обстоятельства.

На самом деле, подростковый возраст многое объясняет.

Например, то, что сын десять минут не выходит из машины.

Мрачно наблюдаю, как он всё-таки сжалился над матерью и выбирается из автомобиля. Боже, когда мой ребенок успел так вырасти?

– Мам, почему мне нельзя посидеть в машине? – возмущается Марк.

– А кто мне поможет?

– Ненавижу магазины. Почему нельзя заказать доставку?

Оставляю этот бунт без ответа и вручив ему тележку, прохожу в торговый зал. Пока петляю между витрин, продолжаю накручивать себя после разговора с Таей, размышляю о смене своего арендодателя.

Начать заниматься танцами с детьми, было моим осознанным желанием. В прошлом я довольно успешный банковский сотрудник. Руководитель отдела по работе с корпоративными клиентами. Наверное, ничего бы так и не поменяла, если пару лет назад не купила абонемент в танцевальную студию одного известного танцора.

В общем-то, всё и началось с этого злосчастного абонемента… Кто-то признался бы, что вся жизнь под откос.

А я по прошествии двух лет скажу, что всё к лучшему…

Всё, кроме бессонных долгих ночей со своим чувством вины. Вины и бессилия оттого, что ничего не изменить. Ничего и никогда.

От этих мыслей привычно сдавливается ком чуть ниже груди и тяжеловесно с разгоном падает вниз к ногам, так что дыхание задерживается. Это явление тоже мой постоянный печальный спутник. Раньше еще были слезы, но их практически не осталось, и слезные каналы иссохли.

– Мам, можно мне взять набор этих сквишей? (игрушка-антистресс – прим. Авт.)

– Возьми, – отвечаю с улыбкой. Психологи психологами, а мой сын еще совсем ребенок. – Пойдем фрукты купим.

Марк уныло плетется за мной с тележкой.

– Что хочешь? – спрашиваю его, хватая мешки со стойки.

– Груши.

– Хорошо, – выбираю самую мягкую Конференцию и складываю в пакет. – Что еще?

Не глядя на сына, изучаю наполненные корзины на витринах.

– Апельсины. Хотя нет…

Марк замолкает, а я спрашиваю:

– Что нет?

Тишина.

– Марк?

Вскидываю на него взгляд.

– Ма-ма, это же Матвей!!! – кричит сын и несется в сторону.

– Марк, – пытаюсь крикнуть, но не могу, потому что уже вижу Его. Голоса пропадает.

Нет-нет-нет.

Что он здесь делает? Зачем вернулся?

Мне тут же становится тесно. Во всем теле тесно, в этом магазине, в этом городе, на этой планете, тесно в этой Вселенной. Рядом с ним тесно и до боли пусто.

Смотрю на коротко стриженный светлый затылок, широкие плечи, узкую талию и длинные, стройные ноги. Лишь бы это был не он!

Хочу, чтобы Марк ошибся.

Но мужчина оборачивается на голос моего сына и его черты лица на секунду ломаются во что-то кривое и болезненное.

Он не рад нас видеть. Это факт.

Я тоже. Тоже хотела бы никогда больше с ним не встречаться.

Представлять, что прошлое было сном гораздо легче.

– Матвей, – совсем уже по-детски кричит Марк и вешается на шею этому чужому мужчине.

Сильные руки словно плети обвивают хрупкое детское тело. Глазами Матвей блуждает по помещению, а когда они сталкиваются с моими… выражение мрачного лица становится растерянным.

Ты не готов, любимый?

Я тоже не готова. Да и можно ли к такому вообще как-то подготовиться?

К тому, что однажды ты случайно встретишь женщину, из-за которой твоя жизнь словно прозрачное хрупкое стекло разбилась в мелкую крошку и разлетелась по всему свету.

– Привет, пацан, – мягко отдирает от себя Марка Матвей.

Словно вкопанная стою на месте, впитывая забытый образ. Конечно, я как могла следила за его жизнью. Это было сложно, потому что он перестал вести соцсети. Вся моя информация о нем за эти два года – какие-то обрывки фраз и случайные фотографии, отпечатанные в памяти.

Заставляю ноги идти в его сторону. Слава богу, руки заняты тележкой, иначе… Иначе моя дрожь была бы тем более заметна.

Подхожу чуть ближе. Настолько, что чувствую запах терпкой туалетной воды. Вымершие рецепторы воспроизводят в памяти всё, что связано с этим неповторимым ароматом.

Эйфория, счастье, дикая всепоглощающая любовь, азарт, похоть, боль, отчаяние… предательство. Моё предательство и смерть…

Его лицо стало более суровым. Словно неживым.

– Добрый день, – говорит мне Матвей, холодными глазами небрежно проходится по моему телу, которое тут же вслед за рецепторами оживает.

– Привет, – тихо отвечаю.

Пару секунд общаемся взглядами.

«Я не хочу тебя видеть» – читаю в светло-серых льдинках.

«Я тоже» – упрямо отбиваю.

«Я тебя ненавижу…»

«Прости. Прости. Прости»

Я не просила себя любить. Не просила.

– Любимый? – слышу голос справа и тут же поворачиваюсь на него.

Марк отодвигается ко мне.

Красивая брюнетка лет двадцати подходит к Матвею и по-хозяйски берет его за руку.

– Ты кого-то встретил? – с открытым интересом смотрит на нас.

– Да, Ева, – находится Андреев, приходя в себя. – Мои… знакомые.

Знакомые!

– Матвей, как у тебя дела? Я скучал. Мама сказала, ты насовсем уехал, – начинает тараторить сын.

– Марк, – одергиваю его, пытаясь улыбнуться. Пытаясь придать хоть какое-то более-менее приличное выражение лица.

Выходит только гримаса.

– Мы с мужем недавно приехали к вам в город. Я тут совсем никого не знаю, – грустно улыбается девушка.

С мужем?! Я словно на огромной скорости в столб влетаю. Влетаю и разбиваюсь.

Она очень приятная. Мягкие длинные шелковистые волосы, ангельские черты лица, высокие скулы и искрящиеся голубые глаза. Одета, как и Матвей, в обычные джинсы и футболку оверсайз, которая только подчеркивает ее хрупкость и женственность.

– Надеюсь, быстро познакомитесь, – отвечаю, поняв, что надо срочно найти какие-то слова.

– Я тоже надеюсь. Матвей ведь вырос в этом городе.

Быстро киваю. Вырос, а потом… чуть не погиб. Из-за меня.

– Матвей, покатаемся на великах? – спрашивает Марк, задирая голову.

Мужчина блуждает глазами по детскому лицу, словно тоже ищет нужные фразы, чтобы не обидеть.

– Если получится, парень, – отвечает, потеребив хохолок из светлых волос на голове у сына.

– Марк, пойдем, – сипло зову. – Не будем мешать.

– Удачи вам, – улыбается Ева, ласково притягиваясь к груди Матвея.

Моего Матвея.

Жена. У него есть жена. Как бы больно мне ни было, я рада, что он нашел силы жить дальше. Пусть хотя бы он живёт, чёрт возьми, дальше!

Разворачиваюсь и иду в обратную сторону. Проклятые слезные каналы спустя два года снова пробуждаются и оттаивают.

Черт.

Ну не здесь же?

– Мы с Матвеем поедем кататься на велике… – радуется сын.

– Он тебе не обещал, – проговариваю медленно.