Право Вызова. Книга Вторая (СИ) - Злобин Максим - Страница 22

— Я… Да… Наверное, могла бы. А что за сюрприз? — девушка аж оторвалась от ногтей.

— Ну, — начал объяснять я. — У нас с пацанами такая традиция. В день рождения мы устраиваем друг другу сюрпризы. Правда, пацаны?

— Да-да, — закивали майор Оров и Святопрост.

— Так вот, мы хотели бы пробраться на рабочее место Зинаиды Петровны, а когда наш друг придёт в свою любимую кабинку, крикнуть: «Поздравляем!» — и выскочить с подарками.

— Откуда выскочить? — глаза администраторши округлились. — Из дырки?

— Ну да, — ответил я. — Такие мы затейники.

— Ребят, вы меня, конечно, извините, но…

— Вышегор.

— Ага, — майор Оров сунул руку в мешок, не глядя отщипнул кусочек денюжек и положил перед барышней на ресепшн.

— А впрочем, почему бы и нет? Из дырки, так из дырки. Делайте, что хотите, — сказала администраторша и купюры исчезли в недрах её декольте.

Сиськи-сиськи-сиськи, — размышлял я, глядя на сиськи, — сиськи-сиськи-сиськи.

— Зинаида Петровна принимает в восьмой кабинке, — сказала девушка. — Вход в служебное помещение вот за той дверью.

— Спасибо, моя хорошая.

Всей толпой мы зашли в подсобку и без особых проблем нашли нужную дверь.

Вот она какая, восьмая кабинка.

Внутри оказалось довольно уютно. Небольшая комнатка два на два метра с крохотным письменным столиком и мягким низеньким пуфом напротив дыры в стене. На столике лежали влажные салфетки, очки, стопка кроссвордов и моток пряжи со спицами. На стенах висели фотографии детей.

А взросленькие они у неё, по ходу. Пацан вон, диплом получил.

Судя по записям, которые мы выудили, Станислав Опаснов был ранней пташкой и приходил на сеансы одновременно с Зинаидой-Дакотой; непосредственно к шести утра. Так что ждать нам оставалось недолго, ещё час.

Ребята молчали. Каждый размышлял о своём. Не знаю, что там у них в голове, но мои мысли сейчас крутились только лишь вокруг Васьки и мести, мести и Васьки.

Ладно, — успокаивал я себя. — Не из такого дерьма вылезал и сейчас вылезу. Я вытащу Ваську, а потом сровняю с землёй весь этот боярышниковый бизнес. Я его уничтожу. Поля сожгу, цеха взорву, а отморозков Безродного вздёрну к чёртовой матери. Эта мразь ещё тысячу раз пожалеет, что связалась со мной. Когда я закончу, Бориска останется без рубля в кармане и всё, что ему останется, так это идти работать в глорихольную.

— Дилинь-дилинь-дилинь, — зазвонил мой телефон.

Отлично! Его Светлость Алексей Анатольевич Уже-Мясницкий спешит поделиться чем-то хорошим, добрым, вечным.

— Какие новости?

— Илья, — судя по голосу, Лёха был очень взволнован. — Ты ещё в Твери?

— Ну да. Я же тебе рассказывал вообще-то. У меня тут сестру в заложники взяли.

— Илья, срочно выбирайся оттуда. Я тебя умоляю, пожалуйста, срочно выбирайся из Твери.

— Да что случилось-то?

— Я… Я не могу…

Лёха замялся. Слышно было, как он топает куда-то, где никто его не услышит.

— Илья, всё очень серьёзно, — сказал герцог Мясницкий. — Город запечатан не просто так. В Твери вспышка эпидемии. Что-то серьёзное, связанное с клонами…

Я краем глаза глянул на Святопроста. Вроде здоровый. Стоит, в носу ковыряется. Вот только, блядь, почему-то клешнёй ковыряется, ну додумался же, придурок, так ведь и нос порвать можно!

Ударил его по руке.

— Да вроде всё спокойно в городе, — сказал я.

— А оно и будет спокойно, — Лёха чуть не задыхался от переживаний. — До самого конца всё будет спокойно. Никто тебе ничего не скажет, Илюх. В новостях тишина. Но я знаю, Илюх, я знаю. На самом верху уже всё решили.

Не буду врать, от этих слов мне стало страшно. Хоть я и не до конца понимал их значение, но эта Лёхина подача… жуть какая-то…

— Что решили-то, Лёх? — спросил я. — Ничего не понимаю.

— Всё решили, Илья. Вообще всё. К городу уже подтягивают артиллерию, — быстро затараторил Лёха. — Волгу перекрыли, все выходящие из города суда было велено топить, а экипаж добивать. Всем хохломским магам велено явиться в Смолино; это за стеной, чуть не доезжая Твери. Они расстреляют город, Илюх, а потом сожгут тех, кто выжил, — Лёха начал шумно глотать воду. — Ох, блядь, — впервые услышал, чтобы Его Светлость выругался матом. — Надеюсь, у них хватит ума, чтобы не шарахнуть по вам ядеркой. Илюх, пожалуйста, попробуй выбраться. Времени у вас максимум до полудня. Хочешь, я пришлю за тобой вертолёт?

— Спасибо, Лёх, — сказал я. — Но мне нужно вытащить Ваську.

— Илья, не делай глу…

Дальше я не слушал. Сбросил вызов и убрал телефон в карман. Шарахнуть ядеркой, значит? Пу-пу-пу. Похоже, что у меня теперь появились личные счёты к Императору. Что ж, — подумал я, — тогда и тебе тоже пиздец, собака монаршая.

Я глянул на часы. Пробило ровно шесть утра. Станислав Опаснов вошёл в «Глорихольную №1»…

Дверь в кабинку открылась. Я затаил дыхание. Человек по ту сторону насвистывал себе под нос какую-то весёленькую мелодию. Похоже, Опаснов был в прекрасном расположении духа. Ну ничего, это ненадолго.

— Доброе утро, Дакота, — сказал он.

— Утречко, — это я накастовал голос мастера глорихольной.

Ну… накастовал так, как представлял его у себя в голове. Согласен, получилось не очень. Вроде бы обычный женский голос, но внезапно с какими-то старушечьими поскрипываниями. Это всё моток пряжи на столе, да ещё эти фотографии, блядь! Сбили меня с толку!

Стас замер.

Я прямо почувствовал, как он напрягся.

— Приболела что ли? — спросил Опаснов.

Фу-х. Слава яйцам, что он не прочухал иллюзию. Помню, с какой лёгкостью он развеял мою магию в баре прошлой ночью.

— Чутка, — ответила «Дакота». — Горло застудила.

— Оу…

Да ёб твою мать! Илья, соберись!

— Ну так может я тогда…

— Нет-нет-нет! Всё хорошо.

— Точно?

— Да-да, точно.

— Ну ладно.

Опаснов снова начал посвистывать. Щёлкнул дверной замок — это он на всякий случай заперся. Затем послышался звук расстёгивающейся ширинки и шелест гавайских шорт.

— Ну-с, — сказал он.

Будто чёртик из табакерки, из дырки в стене выпрыгнул писос. Писос себе вроде, как писос, — не то, чтобы я его очень внимательно разглядывал, — но по первому впечатлению он показался мне каким-то неопрятным. Тёмным каким-то и холодным даже на вид.

Как будто бы это к нам в комнату заглянула гигантская улиточка-ахатин.

— Кхм-кхм, — прокашлялся Опаснов, мол, ну что там за заминка?

Я толкнул Святопроста в плечо.

— Я? — беззвучно спросил насекомыш; глаза его полезли на лоб.

— А кто? — так же беззвучно ответил я.

Несколько секунд мы поиграли в гляделки. Как же невовремя Святопрост начал артачиться! За такое мне очень хотелось прописать ему отцовского леща; и я уже вроде как даже занёс на удар руку, но в этот момент насекомыш одумался.

Он тяжело вздохнул, отвёл взгляд куда-то в сторону и, — клац! — клешня Святопроста сомкнулась на вражьей письке.

— Уу-у-у-а-а-а-А-А-А!!! — как будто сигналка сработала.

Бах! — а это майор Оров своим огромным кулачищем прошиб гипсокартонную перегородку, схватил негодяя за затылок и резко притянул к себе, — расшиб бедняге нос о стенку. Опаснов, конечно, и без того уже был полностью в нашей власти, но лишняя фиксация не помешает; тут я с Вышегором был полностью согласен.

— Привет, — сказал я.

— Кто вы⁉ Что происходит⁉ Отпустите меня немедленно!

— А что у вас тут такое? — это к нам в комнату на шум заглянула администратор.

Я мгновенно накастовал всем присутствующим праздничные колпаки.

— День рожденья! — затянул я. — Туруц-туруц! Праздник детства! Туруц-туруц!

Майор Оров и Святопрост разулыбались что есть мочи и начали покачивать головой в такт. А вместо побагровевшего куска плоти, в клешне у моего насекомыша администратор увидела охапку бенгальских огней.

— Понятно, — сказала девушка. — За стенку заплатите, — и исчезла.