Какое ТЕБЕ дело до того, что думают другие? - Фейнман Ричард Филлипс - Страница 19

• Предыдущая
• 19/51
• Следующая

Как Польша? Самое сильное впечатление, которое очень меня удивляет, — в том, что она почти такая, какой я себе ее представлял (кроме одной детали) — не только в том, что касается ее внешнего вида, но и в том, что касается людей, того, что они чувствуют, что говорят и думают о правительстве и т.п. Судя по всему, мы, в США, хорошо информированы, а журналы типа «Тайма» и «Атласа» не так уж плохи. Деталь же, о которой я упомянул, состоит в том, что я забыл, насколько сильно пострадала Польша за время войны, а потому все здания, за несколькими исключениями (которые легко определить по множеству пулевых отверстий в них), построены после войны. В сущности, это довольно значительное достижение — новых зданий очень много: Варшава — большой город, который полностью выстроили заново.

Гений строителей здесь проявился в том, что они сумели построить старые здания. Есть здания, у которых отваливается отделка (стены покрыты бетоном, через который местами проглядывают заплаты из старого кирпича); оконные задвижки ржавые, причем жилки ржавчины спускаются до самого фундамента здания и т.п. Более того, сама архитектура старого типа — отделка примерно 1927 года, но более тяжелая — ничего интересного, на что можно было бы посмотреть (кроме одного здания).

Комната в отеле очень маленькая, с дешевой мебелью и очень высоким потолком (15 футов), на стенах старые подтеки, в том месте, где кровать прижимается к стене видна штукатурка и т.п. Это напоминает мне старый «Гранд-отель» в Нью-Йорке — выцветшее хлопчатобумажное покрывало на трясущейся кровати и т.п. Но вся сантехника (краны и т.п.) сверкает и сияет, что меня смутило: она кажется относительно новой в этом старом отеле. В конце концов, я все выяснил: отелю всего три года — я забыл об их умении строить старые здания. (Все еще ноль внимания со стороны официанта, поэтому я прерываюсь и прошу официанта, который проходит мимо, обслужить меня. Смущенный взгляд — зовет другого официанта. Конечный результат: мне заявляют, что мой столик не обслуживается, и меня просят пересесть за другой. Я начинаю сердиться. Ответ: меня садят за другой столик, приносят меню и дают 15 секунд на выбор. Я заказываю Sznycel Po Wiedensky — шницель по-венски.)

Что касается вопроса оснащения комнаты прослушивающими устройствами: я ищу крышки старых розеток (вроде той, которая есть на потолке в душе). Их пять, все около потолка — футов на 15 ниже. Мне нужна лестница, и я решаю не трогать их. Но в нижнем углу моей комнаты, около телефона, есть похожая большая квадратная крышка. Я немножко вытягиваю ее (один винт ослаблен). Мне редко приходилось видеть столько проводов — как на задней панели радиоприемника. Что это? Кто знает! Я не увидел никаких микрофонов; концы проводов обмотаны изоляционной лентой, как это делается в случае соединений или выводов, которые больше не используются. Может быть, микрофон спрятан в изоленте. Что ж, отвертки у меня все равно нет, поэтому я не снимаю крышку, чтобы продолжить свое расследование. Короче, если моя комната не прослушивается, то они зря тратят кучу проводов.

Поляки очень милые, бедные; придерживаются, как минимум, среднего стиля в (прибыл суп!) одежде и т.п. Есть приличные места, где можно потанцевать, с хорошими оркестрами и т.д. и т.п. Так что Варшава не такая скорбная и скучная, как, по слухам, Москва. С другой стороны, на каждом углу сталкиваешься с тупым и отсталым поведением правительства — знаешь, вроде того, что невозможно получить сдачу с 20 долларов, когда идешь продлить свое приглашение в Американской иммиграционной службе в деловом центре города. Пример: я потерял карандаш и хотел купить новый здесь, в киоске. «Ручка стоит 1,10 доллара».

— Нет, мне нужен карандаш — деревянный, с графитовым стержнем.

— Нет, только ручки за 1,10 доллара.

— Хорошо, сколько злотых?

— Злотые не берем, только 1,10 доллара. (Почему? Кто знает!) Мне приходится подниматься наверх за американскими деньгами. Я даю 1,25 доллара.

Киоскер не может сдать сдачу — он должен пойти к кассиру отеля. Счет за мою ручку выписывается в четырех экземплярах: один остается у киоскера, другой — у кассира, и две копии получаю я. Что мне с ними делать? На обратной стороне написано, что я должен сохранить их, чтобы на таможне не платить пошлину. Ручка «Пейпермейт» сделана в США. (Уносят тарелку из-под супа.)

Истинная проблема, возникшая между правительством и частными предприятиями, обсуждается на слишком философской и абстрактной основе. Теоретически, планы могут быть хорошими. Но никому не известна причина глупости правительства — и пока эту причину не найдут (и не отыщут способ ее устранить), все идеальные планы будут уходить в зыбучий песок.

Мне не удалось угадать тип дворца, в котором проходят заседания. Я представлял старую, отвратительную, огромную комнату 16-го века или вроде того. Я опять забыл, что Польша была разрушена почти полностью. Дворец новенький: мы встречаемся в круглой комнате с белыми стенами и позолоченной отделкой балкона; на потолке изображены облака на фоне голубого неба. (Прибывает основное блюдо. Я его ем; очень вкусно. Я заказываю десерт: пирожное с ананасом, 125 г. Кстати, меню очень точное: «125 г» — это вес: 125 граммов. В меню есть блюда вроде «филе селедки, 144 г» и т.п. Я не видел никого, кто проверял бы на весах, не обманули ли его; я тоже не проверял, весил ли шницель 100 г, как было написано.)

Я ничего не получаю от заседаний. Я ничему не учусь. Поскольку здесь не проводят экспериментов, то и данная область не активна, так что в ней работают лишь несколько хороших ученых. В результате здесь целые толпы остолопов (126), что плохо влияет на мое давление: здесь высказывают и серьезно обсуждают такую бессмыслицу, что я ввязываюсь в споры не только на официальных заседаниях (скажем, за обедом), но и всякий раз, когда кто-нибудь задаст мне вопрос или начнет рассказывать о своей «работе». «Работа» всегда: (1) совершенно непонятная, (2) смутная и неопределенная, (3) что-то правильное, что очевидно и не требует доказательств, но разрабатывается в процессе длительного и сложного анализа и представляется в виде важного открытия; или (4) претензия, основанная на глупости автора, на то, что какой-то очевидный и правильный факт, который был принят и неоднократно подтверждал себя в течение многих лет, на самом деле, ложен (эти самые ужасные: не существует аргументов, с помощью которых можно убедить идиота); (5) попытка сделать что-то, вероятно, невозможное, но точно бесполезное, которая, как это выясняется в конце, провалилась (прибывает и съедается десерт); (6) или просто ошибки. В эти дни «в данной области» наблюдается оживленная деятельность, но эта «деятельность», главным образом, заключается в том, чтобы показать, что предыдущая «деятельность» кого-то другого привела к ошибке, или в том, что бесполезно или ничего не обещает. Они напоминают кучу червяков, которые пытаются выбраться из бутылки, забираясь друг на друга. Дело не в том, что предмет изучения сложен, а в том, что хорошие люди заняты чем-то другим. Напоминай мне, чтобы я больше не ездил на конференции по гравитации!

Однажды вечером меня пригласили в дом одного из польских профессоров (молодого, с молодой женой). В Польше обычно выделяют по 7 квадратных ярдов жилплощади на человека, но ему и его жене повезло: у них 21[15] — на жилую комнату, кухню и ванную. Он немного нервничал из-за своих гостей (меня, профессора Уилера с женой и еще одного гостя) и словно непрерывно извинялся за маленькие размеры своей квартиры. (Я прошу счет. Все это время официант обслуживал два или три столика, включая мой.) Но его жена вовсе не волновалась и целовала свою сиамскую кошку «Бубуш» точно так же, как ты делаешь это с Киви. Она проделала чудную работу, чтобы развлечь гостей — обеденный стол пришлось вынести из кухни, трюк, для выполнения которого потребовалось сначала снять с шарниров дверь в ванную комнату. (Теперь в ресторане всего четыре занятых столика и четыре официанта.) Приготовленный ею ужин был очень вкусным, и все мы получили от него удовольствие.

• Предыдущая
• 19/51
• Следующая