Прирученное бедствие I - Огинская Купава - Страница 2

– Днем. – сказала я, смягчившись. – Я уже отпросилась на вторую половину дня. А Кел взял увольнительную. Мы хотели посмотреть парад. Можешь присоединиться.

– Ох, Шани, – сдавленно прошептал Йен. Он не стал набрасываться, как в первый раз, только крепко обхватил колени, уткнувшись лбом мне в бедра.

Йен всегда испытывал дикую потребность в прикосновениях, больше других нуждался в ласке. Раньше это казалось мне милым и трогательным, теперь же смущало.

Я осторожно коснулась его головы. Пропустила темные пряди сквозь пальцы. Все такие же жесткие, как волчья шерсть.

– Волче. – тихо позвала я. Йен вздрогнул. – Тебе не пора возвращаться? Разве тебя не будут искать?

– Кто? – от повернул голову, прижавшись ко мне щекой. Глаза его были закрыты, скрывая холодное сияние.

– Те, с кем ты ушел тогда.

– О, я тебе не сказал? Они больше никого и никогда не будут искать. Я убил их.

Меня пробрал нервный озноб. Не от слов про убийство, но от того, как легко они прозвучали. Даже обыденно.

Как же этот ребенок жил все шесть лет, если для него чужая смерть не имела значения?

– Йен…

– Не злись, Шани. У меня не было выбора. Я и сам не рад, что так вышло, мое обучение не завершилось. Но если бы я не сделал этого, ты могла бы пострадать, – после секундной заминки, куда тише он добавил, – а Кел пострадал бы наверняка.

– Что все это значит?

– Я расскажу. – пообещал он. – Но не сейчас. Сейчас тебе нужно отдохнуть.

Говоря это, Йен поддернул рукава рубашки, и окинул мою кровать взглядом.

– Будет сложно поместиться на ней вдвоем.

– Кто сказал, что ты можешь ночевать здесь?

Я не знала, что возмутило меня больше: эта его уверенность в том, что я соглашусь его приютить, или уверенность в том, что я соглашусь спать с ним в одной постели. Он уже давно перестал быть ребенком, которого нужно было успокаивать после ночных кошмаров. Теперь, пожалуй, он сам был похож на чей-то ночной кошмар.

Йен на мгновение растерялся. Отказа он не ожидал.

– Но сегодня мне некуда идти. Неужели ты выставишь меня на улицу?

– Это нечестно. – Я не смогла бы его выгнать. И он знал об этом, потому-то сейчас так нахально улыбался, рассматривая мое сосредоточенное лицо.

– Ну же, Шани, неужели ты не рада меня видеть?

– Рада. – это было правдой. Увидев его целого, невредимого и такого возмутительно-наглого, я почувствовала облегчение. Вина, терзавшая меня все эти шесть лет, из-за того, что не смогла защитить, отступила, но не исчезла полностью. А радость смешалась с тревогой.

Слишком много вопросов вызывало его появление, его слова и поведение. И я не была уверена, что хочу знать на них ответы.

– То есть, я могу остаться? – он улыбнулся, сверкнув удлинившимися клыками. Когда я видела Йена в последний раз, его оскал не был таким хищным.

– Можешь спать на моей кровати. – я похлопала его по руке, требуя отодвинуться. Он подчинился, с едва заметной, настораживающей задержкой. Йен и раньше слишком тяготел к человеческому теплу, но теперь это все больше походило на одержимость. Он старался быть как можно ближе, больше не задумываясь о том, разозлит меня это или нет. – Я займу кровать Нессы.

Йен поднялся следом, возвышаясь надо мной. А ведь когда-то мне нужно было опускать взгляд, чтобы заглянуть ему в глаза…

Он не стал спорить, быстро скинул туфли и забрался под одеяло. Расстилая постель Нессы, я слышала, как он возится, устраиваясь удобнее.

– Ты и пахнешь теперь совсем по-другому, – вздохнул Йен, зарывшись носом в мою подушку.

– Можно подумать, ты помнишь, как я пахла раньше. – тихо фыркнула я, хотя в его словах была правда. Мне давно уже не нужно было растить двух детей. Как только у меня появилась возможность позаботиться о себе, я избавилась от успевшего стать ненавистным, ромашкового мыла.

– Я все помню.

Когда в маленькой комнатке над пекарней, вновь стало тихо, я пыталась услышать дыхание Йена и не могла. Он не издавал ни звука. Уже засыпая, подумала, что на самом деле никто и не приходил, мне просто приснился очень реалистичный сон.

От этой мысли стало тоскливо и тяжело, но раньше, чем желание открыть глаза и проверить, правда ли я в спальне не одна, стало невыносимым, я соскользнула в беспокойный сон.

Все сомнения и переживания прогнал Йен, потревоживший меня через несколько часов.

– Шани, я не могу там заснуть, мне неуютно. – с упорством, достойным лучшего применения, он пытался забраться ко мне под одеяло, ненавязчиво оттесняя меня к стене.

И на сон, даже самый реалистичный, это было совсем не похоже.

– Мы не поместимся.

– Поместимся. – его уверенность не была ничем подкреплена, но он не отступал. Надсадно скрипели пружины. Эти старые, железные кровати не были рассчитаны на такие нагрузки. – Я компактный.

– Йен… проклятье…

Он все же смог уместиться и вздохнул с облегчением. Я же, зажатая между ним и стеной, не могла позволить себе даже нормально дышать.

– Выметайся из моей постели. – потребовала я сдавленно, а оттого не очень грозно.

И не дождалась никакой реакции.

– Йен?

Волосы на макушке щекотало теплое, размеренное дыхание. Притворялся он или правда мгновенно уснул, я не знала. С трудом, но мне все же удалось отвоевать себе немного свободы.

– От тебя дымом пахнет. – проворчала я, не надеясь на ответ.

– Тела пришлось сжечь. – тихо признался Йен, выдавая себя с потрохами. – Мы слишком живучие, у меня были бы проблемы, если бы кто-то выжил и решил мстить… Хотя, я переоделся, перед тем как прийти к тебе.

Он принюхался к рукаву рубашки и недовольно фыркнул.

– Прости.

– Так ты не заснул. – я попыталась его спихнуть. – Убирайся сейчас же. Врун несчастный!

– Шани, пожалуйста, – он не двигался, как бы сильно я не толкала. – Я не знаю, что будет завтра и как все обернется. Поэтому, прошу, не гони меня сейчас.

– Что ты…

– Я расскажу все завтра.

– Ты сделал что-то страшнее убийства кучи людей?

– Не людей. – поправил меня он. – И я не причастен к тому, что вы завтра узнаете. Но вам это не понравится. Возможно, вы меня возненавидите.

Сердце сжалось.

– Тогда, может не стоит рассказывать?

От его смешка обреченного и тоскливого, стало только тяжелее.

– Кел гвардеец. Он должен знать. И ты тоже. – Легко коснувшись губами моих волос, Йен произнес, рассеянно и невпопад, будто давая подсказку. – Шани, я помню, как ты горела тогда, во время набега. Никогда больше я не видел ничего прекраснее.

Через несколько минут Йен и правда уснул. Я же еще долго лежала без сна, страшась и не желая наступления нового дня.

Ничего хорошего с собой он не нес.

Утро я встретила в одиночестве, в постели соседки по комнате. На мгновение меня накрыла паника. Если возвращение Йена мне действительно всего лишь приснилось, если на самом деле он не приходил…

Я резко села в постели и с подушки на пол что-то скатилось. Это оказался сложенный из бумаги цветок. На лепестках виднелись обрывки слов. Йен написал мне записку, но прочесть ее я могла лишь уничтожив цветок.

Осторожно развернув листок, я прочла короткое послание и почувствовала себя обманутой.

«Загляну в полдень. Спасибо, что согрела», гласила записка.

– И ради этого я все испортила?

Я не знала кто научил Йена превращать простую бумагу в столь прекрасные вещи, и не знала насколько сложно смастерить что-то такое, но чувствовала себя виноватой из-за того, что уничтожила плоды его трудов. Несмотря даже на то, что он сам вынудил меня это сделать.

Аккуратно сложив записку так, чтобы не наделать ненужных заломов, я убрала ее в скрытый карман своего самого нового небесно-синего платья с кружевом на несколько тонов темнее, украшавшим рукава и высокий воротник. После работы меня ждала встреча с братом и я не желала тратить ни одной лишней минуты на переодевание.