Реликт. Скрытая Надежда (СИ) - Дай Андрей - Страница 11

— Макс Карташ вызывает боира Тармака, — не придумав ничего умнее, передал я, едва канал связи был установлен. И в эфире наступила полная тишина. Легко могу себе представить какой фейерверк мыслей пронесся в головах руководителей повстанцев, когда я — серьезно вооруженный человек с не прописанным в тактической сети позывным — вдруг ввалился, можно сказать: в святая святых!

— Э-э-эм, — отозвался, наконец — не прошло и минуты, Тармак. — Макс, это ты?

— Конечно. Разве я сказал как-то иначе? — дружественные, зеленые точки на карте активно двигались. Исчезали и появлялись вновь, выныривая из каких-то проделанных в стенах домов, крысиных нор. «Красные» тоже не стояли на месте. Пылающие алым сектора возможного поражения, словно замысловатые сабли, скрещивались с такими же, только окрашенными в синий. Тактический блок трудолюбиво подрисовывал к этой каше стрелочки атак и пунктиры контратак, которые стороны конфликта имели возможность осуществить.

И это все — мой, не настроенный на управление боем подразделения, простой серийный скафандр. Предводителю повстанцев же достался более продвинутый костюмчик. Пусть немного менее защищенный, зато куда лучше оснащенный системами связи и анализа обстановки. Легко могу представить, то сюрреалистичное полотно, что отрисовывалось, ежесекундно меняясь, перед глазами туземного сталкера. Согласитесь, глупо и преступно было бы отвлекать командующего в такой момент праздной болтовней.

— Имею возможность уничтожить несколько самоходных бронированных механизмов противника, — сразу доложил я. — Жду подсветку целей и команду.

— Займи позицию и жди, — уже куда более уверенно отозвался Тармак.

— Принял. Исполняю.

Почти сразу меня, теперь уже, так сказать: официально, добавили в тактическую сеть повстанцев, считали параметры имеющегося у нового бойца оружия и определили позицию, заняв которую, должен был дожидаться приказов.

Нужно признать, крыша стоящей чуть в стороне от эпицентра сражения хибары подходила как нельзя лучше. Все одиннадцать кустарного изготовления броневиков уверенно попадали в зону поражения, и, кроме того, для моего штурмового комплекса тоже нашлась бы работа. Это ресурсы какого компьютера нужно было привлечь, какие базы нужно было изучить, чтоб за мгновение с такой пугающей эффективностью определить единственно возможную точку⁈ Какую нужно иметь нейросеть в голове, чтоб со всем этим работать?

Впрочем, размышлениями о вновь открывшихся неожиданных способностях лидера повстанцев, я был занят совсем не долго. Успел лишь оставить напоминалку в нейросети: попозже обязательно поинтересоваться прошлым Тармака, как меня отвлек вид пылающего на истерзанной планете сражения.

Они умирали. Бронированных скафандров на всех не хватило, и с этим ничего нельзя поделать. Я и так отдал все, что готовил для продажи. Разрывных снарядов, как впрочем, и серьезных артиллерийских систем не было ни у одной из сторон, но повстанцам от этого было не легче. Их банально было меньше. Ну и самодельные бронемашины оказались значимым аргументом в бою. Чуть более крупные калибры, относительная неуязвимость — и пожалуйста: тармаковцы медленно, но верно отступали, теряя одну наспех сооруженную линию обороны за другой.

Особенно сильно досаждала машина оставшаяся в тылу атакующего клина. Больше остальных, она несла на себе нечто совершенно монструозное. Что-то напоминающее малую кинетическую турель с умматарских боевых кораблей. Разогнанные до космических скоростей пронзительно визжащие снаряды в полете оставляли за собой след вроде инверсионного. И от этого каждая очередь адской пушки казалась этаким кнутом. Гигантской демонической плетью, что разрывала человека пополам и сносила со своего пути любую преграду.

Самое же отвратительное — нет-нет, да кому-нибудь из боиров доставалось. Ранение, это конечно неприятно и очень больно, но поправимо. Медкапсулы способны и конечность вырастить новую взамен оторванной, если понадобиться. И если до умной машины человека смогут доставить живым. Потому как воскрешать из мертвых не может даже продвинутая техника будущего.

И их много таких, кому уже не помочь. Десятка два отличных парней отправились к праотцам прямо на моих глазах. А сколько ушло раньше? И сколько готов был Тармак потерять бойцов, прежде чем решился бы воспользоваться единственным, на мой взгляд, козырем⁈ Я конечно же себя имел в виду. Себя и ракетную установку в ранце за спиной.

Перешел на общий канал связи. Вопли, ругань и изредка — распоряжения командиров. Выключил подавление внешних шумов. Добавился грохот стрельбы, визг разлетающихся каменной крошкой строений и стоны раненых.

Тактическая карта показывала постоянные изменения. Оборонительный рубеж все больше выгибался. Крики командиров групп становились все тревожнее. Ответы Тармака на просьбы о подкреплении все реже. Мне даже стало казаться, что никакого коварного плана у повстанцев и не было. Что это я сам его себе выдумал. Что лидер повстанцев просто пытается хоть как-то удержаться на гребне волны…

Досчитал до пяти и отметил броневик с адской плетью приоритетной целью. Реакции командования не последовало, и я активировал ракетный комплекс.

— Макс, — немедленно вышел на связь Тармак. — Жди команды! Это важно!

— Принял, — сквозь зубы процедил я, и отключил внешний шум. Слышать крики умирающих людей, видеть, как проклятая пушка превращает хороших парней в кучку кровавых ошметков, было невыносимо.

И тут я вспомнил, что кроме ракет, у меня же еще есть штурмовой комплекс, который легко трансформируется в снайперский вариант. И если сволочные броневики мне трогать пока запретили, то несколько проредить живую силу противника, мне ничьего разрешения и не требуется. Мало ли кто от чего погиб⁈ Современный бой — он такой, непредсказуемый. В пылу сражения десяток моих выстрелов просто потеряются.

В качестве бонуса еще была моя собственная относительная безопасность. Системы маскировки надежно скрывали от излишнего внимания врага, и повредить мне могла только какая-нибудь шальная пуля. Которая вполне вероятно могла бы прилететь вне зависимости от того — стану я стрелять или нет. И которую моя броня в купе со щитом просто и не заметят.

Нейросеть что-то там пискнула о недостаточности изученных баз для максимальной эффективности снайперской стрельбы, но, тем не менее, «Леохе-117К» послушно изменился в нечто хищно-вытянутое и тактический блок вывел на внутренний экран скафандра прицельную метку.

Тип в блестящих, металлических самодельных доспехах, что-то активно орущий и размахивающий руками за укрытием. Наверняка какой-нибудь командир. Повстанцам он не виден, а с моей крыши — как на ладони. Первый.

Винтовка шикнула-плюнула, и голова первой цели лопнула. Нейросеть отметила сто процентное поражение цели и подсветила красным мигающим контуром следующего. Того, кто явно оказывал медицинскую помощь раненному товарищу. Принципы гуманизма? Гаагская конвенция? Не, не слышали. В этом безумном мире принималась во внимание исключительно эффективность. Да и я, признаться, на секунду прислушавшись к притаившейся где-то глубоко-глубоко совести, ничего такого, никаких угрызений не выявил. Ну — решил я — на нет и суда нет. И плавно вдавил спусковую гашетку. Второй.

И снова цель поражена. И вновь тактический блок уже предлагал новую жертву. Еще и еще. Как в каком-то беспредельно казуальном компьютерном шутере. Когда ты убиваешь врагов, а тебя даже никто не видит. И только брызги крови и мозгов, словно пятна грязи, пачкают серопесчаные камни.

Поймал себя на мысли, что стало легче. Перестал оценивать всю картину сражения, переключился на конкретных противников, и сразу отпустило. Ушла, как и не бывало, злость от собственного бессилия хоть как-то помочь людям, с которыми еще вчера сидел за одним столом в таверне фру Сарны. Совесть молчала, человеколюбие, похоже, Колобок во мне начисто вытравил Плетью Боли. Я стрелял, убивал совершенно ничего мне не сделавших, вовсе незнакомых людей, участвовал, был нужным и потому чувствовал себя просто превосходно.