Стылая Топь. Эспеджо - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс" - Страница 7

Договорить я не успел, потому что дверь открылась, и на пороге появились двое. Высокий хмурый парень лет двадцати, по виду типичный крестьянин, и щуплый седенький мужичонка, держащийся вплотную к своему молодому спутнику. Они остановились в тамбуре, оглядывая зал, словно искали кого-то. Я медленно нашарил рукоять меча, хотя вроде бы никакой опасности эти двое не представляли. Но чутьё, не раз спасавшее мне жизнь, просто вопило о том, что беда близко.

Между тем парень, оглядывавший зал, добрался взглядом до моего столика и словно споткнулся. В его мутноватых глазах вспыхнула такая ненависть, что я даже головой тряхнул: давненько на меня так не смотрели.

– Светлого вечера, синоры, – Хуан кивнул вошедшим, – проходите, располагайтесь…

– Стоять! – рявкнул я, вскакивая и отшвыривая стол вместе со стоявшей на нём посудой.

– Ты что творишь? – хотел было возмутиться Хуан, но я перебил его.

– Я обязательно возмещу тебе ущерб, если синоры смогут объяснить, почему у них одна тень на двоих, – я вытащил клинок, который тут же вспыхнул золотыми искрами.

Хуан растерянно взглянул на пол и побелел, как мел: тень была только у парня. Его спутник, ухмыляясь, сделал шаг вперёд и оказался в зале.

– Ловчий… – прошипел он, не обращая ни малейшего внимания на других посетителей, которые замерли и старались даже не дышать, лишь бы не привлечь к себе внимания перерождённого.

Парень, который, видимо, нужен был ему исключительно в качестве щита, прикрываясь которым можно преодолеть защиту на входе, побледнел и осел на пол. Очень жаль, но его тоже придётся убить: тот, кого подчинил перерождённый, неизбежно станет таким же. Жаль, но не я придумал этот мир таким поганым.

– Ты ко мне персонально или так просто? – светски поинтересовался я, осторожно перемещаясь и стараясь не отдаляться от стены.

– Откажись от заказа, – неожиданно прошипел седой, – и я даже не убью тебя.

– С чего бы такое щедрое предложение? – я действительно удивился, так как на моей памяти перерождённый впервые вступал в диалог. Обычно эти твари нападали без всяких разговоров и прелюдий. – Эта эспира дорога вам как память? Она чья-то домашняя зверушка?

– При чём здесь эспира? – он оскалился, продемонстрировав внушительный набор клыков, желтоватых от выступившего на кончиках яда. – Я говорю про тот заказ, ради которого ты пришёл в Стылую Топь.

Проклятье, если бы я ещё сам понимал, о чём он говорит! Наши два сознания – Косты и моё – только начали сливаться, и из-за этого какие-то вещи просто исчезли из памяти. Ну вот не помнил я, с какой целью меня принесло в этот затерянный в вечных туманах городишко. Помню только, что мелькала мысль о том, что сейчас мне нельзя собой рисковать, потому что… А вот что «потому что» – не помню, хоть убей.

– Твой интерес в чём? – этот странный разговор нужно было заканчивать. Понятно, что, несмотря ни на что, уйдёт отсюда только один из нас, и мне, естественно, хотелось бы, чтобы это был я.

– Моего хозяина, не мой, – прошипел перерождённый, – ты ему нужен, у него для тебя заказ.

– Заказ?! – не иначе мир сошёл с ума, если хозяин перерождённого хочет дать заказ Ловчему.

– Ты глухой? – он снова оскалился, и Хуан молча сполз по стене, не выдержав этого зрелища.

– Ловчие не выполняют заказов переродившихся, – озвучил я прописную истину, устав удивляться, – это невозможно просто по умолчанию.

– Хозяин, – в шипящем голосе седого проскользнуло благоговение, – не переродившийся, он такой же, как ты. Больше я ничего не скажу. Я должен был передать, я это сделал. Откажись от заказа, Ловчий…

– Я буду разговаривать только с твоим хозяином, – помолчав, решительно произнёс я, – так и передай, если уцелеешь…

С этими словами я прыгнул вперёд, рассчитывая достать переродившегося клинком, но он увернулся и скользящим движением переместился к двери. Я рванулся за ним, меч полыхнул золотом так, что стало больно глазам, но седой не принял вызова и просто одним гигантским, невозможным для человека прыжком преодолел расстояние до выхода и исчез в тумане.

Я медленно выдохнул, посмотрел на постепенно приходящих в себя посетителей и поднимающегося на ноги и ошалело моргающего Хуана.

– Оставь мне номер, тот, который всегда, – распорядился я, и трактирщик быстро и мелко закивал, – и освежи заклинания на входе, а то ходят всякие, как к себе домой… И парня добей, если не хочешь, чтобы к ночи у тебя стало на одного голодного и любящего кровь постояльца больше.

С этими словами я вышел из «Гнутого медяка» и, глубоко вдохнув безвкусный холодный воздух, шагнул в клубящийся туман.

4

Глава 4

Я лежал, не открывая глаз и чутко прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Вот щёлкнули замки рюкзака, прошуршала «молния» закрываемого кармана, звякнул котелок или какая-то иная металлическая посуда… Звуки были привычными, знакомыми, совершенно нормальными и замечательно обыденными. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел освещённую солнцем полянку, которая при дневном свете выглядела действительно чрезвычайно симпатичной. Бросил быстрый взгляд на руки и убедился, что всё осталось прежним: привычный шрам есть, но никаких мозолей от меча нет. Значит, это действительно был всего лишь сон. А ведь какой реалистичный! Правду говорят, что область сновидений – самая неизученная.

Я потянулся, улыбаясь солнышку, которое ещё не появилось над верхушками деревьев, а ласково светило сквозь ветки, не обжигая. Поднялся на ноги, нагнулся, чтобы свернуть пенку и запихнуть в рюкзак свою импровизированную подушку, да так и замер. Стоило мне наклониться, как из-под футболки выскользнул медальон в виде ромба, и я уставился на него, как на бомбу замедленного действия.

Это что же получается? Мой странный сон был, как бы это выразиться, не совсем сном, что ли?

Осторожно, словно змею, которая в любую секунду может ужалить, взял в руки показавшийся странно холодным медальон и вдруг заметил, что вместо цифры двенадцать на нём чётко видно другое число – одиннадцать. И откуда-то из глубины сознания, оттуда, где теперь обитал Коста, пришло окутанное грустью и болью понимание того, что в том мире стало на одного Ловчего меньше. Где-то в жутких дебрях Изнанки погиб ещё один Мастер, и нас… да, уже – «нас»… стало ещё меньше.

Воспоминания обрушились волной и погребли меня под собой. Картины прошлого, в котором я никогда не жил, сменяли друг друга, как в калейдоскопе.

Вот мальчишка, как две капли воды похожий на того, что улыбался мне с моих детских фотографий, стоит над трупами двух людей, глядя абсолютно сухими глазами на тех, кто ещё час назад смеялся и шутил. Он молчит, лишь в светлых глазах, таких же, как у меня, сквозь боль начинает пробиваться ненависть к убийцам и жажда мести.

Картинка сменилась, и я уже вижу себя, покрытого ссадинами и кровью, к счастью, чужой, стоящего на небольшой арене против двух здоровенных противников. Я что-то говорю им и смеюсь, а они пытаются достать меня мечами. Но зацепить вёрткого и шустрого мальчишку очень непросто. Откуда-то пришло воспоминание, что тот бой я выиграл, хотя и восстанавливался потом несколько дней.

Не знаю, сколько фрагментов жизни, чужой и своей одновременно, я успел увидеть, но меня окликнули, и я словно вынырнул из вязкой пучины прошлого.

– Костик, ты идёшь или остаёшься? – Диана весело засмеялась, глядя на моё ошеломлённое лицо. – Ты что, ещё не проснулся, лентяй?

– Всё в порядке, – я постарался ответить как можно более беззаботно и, судя по всему, у меня это даже получилось.

Я нашёл взглядом Катрин, которая выглядела чуть лучше, чем вчера, но всё равно была бледной и напряжённой. Она почувствовала мой взгляд и остановилась, пропуская вперёд остальных

– Мы имеем счастливую возможность наблюдать возникновение новой пары? – не удержался от подколки Фишер. – Ну, как говорится, совет вам да любовь, голуби мои…

– Завянь, разговорчивый ты наш, – тут же отозвалась Кира, – и вообще, завидуй молча.