"Фантастика 2023-164". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Ковальчук Алексей Алексеевич - Страница 68

— Возможно, они каким-то чудом сумели ослабить действие или разобрались в механизме, — продолжил призрак. — Они могли получить помощь другого Дома. Проклятье могло быть наложено с ошибкой. Учитывай все возможные варианты — и тогда ты будешь готов к самому безумному из них.

Довольно странно слышать такое от древнего упрямца. Вот уж кто гибкостью мышления не отличается… Впрочем — нет, я не прав. В его мировоззрении есть ряд констант, которые он не пересмотрит ни при каких обстоятельствах, вроде пренебрежения к нижестоящим и безусловное благо Дома. Но в целом он очень умен и обладает колоссальным жизненным опытом, позволяющим не отвергать сходу любые, самые дикие предположения.

Безумие не отпускает Ксантиппу, характером напоминая море. В обычное время она занята каким-то делами, более-менее разумно рассуждает, почти не срывается на крик, с ней даже можно поговорить нормально. За языком всё равно надо следить, но не слишком тщательно. Совсем иначе она ведет себя во время приступа, когда «идет волна». Взрыв может вызвать всё, что угодно, даже косой взгляд, и тогда под руку бабке лучше не попадаться. Проклянет так, что очищаться устанешь. Единственная, кто пока не пострадал — малышка Мередит. Вероятно, остатки здравого смысла не дают Ксантиппе причинять вред ребенку.

Периодичности у приступов нет. Иногда целый месяц проходит спокойно, иногда несколько дней подряд обитатели поместья ходят на цыпочках.

На следующий день после закончившихся относительно неудачно раскопок прошлого бабка с утра позвала меня в лес. Сказала за завтраком, чтобы собирался и ждал её. Я, мягко говоря, удивился. В последний раз Ксантиппа ходила со мной в лес, когда мне лет пять было, потом проехалась по мозгам Лотарю и тот с видимой неохотой начал брать меня с собой на поиски всякой травы. Тогда ещё мать была жива. Спустя пару месяцев Лотарь, разумеется, на обязанности отца и наставника забил, у него нашлись дела поважнее (как он сам говорил) и с тех пор я на Изнанку хожу один.

— Зачем? — настороженно спросил я, перестав жевать.

— Увидишь, — мрачно посулила бабка. И, приняв торжественный и обреченный вид, добавила. — Пора тебе узнать!

— Что узнать?

— Кое-что о своей семье. Увидишь! Доедай и собирайся!

Упоминание о семье оптимизма не добавило, потому что чем больше я о ней узнаю, тем сильнее охреневаю. Сколько не подбирал другой термин, найти не смог. Образно выражаясь, скелеты в наших шкафах — самые скелетистые, даже по меркам других Домов. Причем в закрытой части архива я ещё не бывал, туда у меня доступа нет.

На сборы ушло полчаса. Томимый плохими предчувствиями, у калитки я дожидался Ксантиппу. Вскоре появилась и она, одетая в походный костюм. На Изнанку либо идешь, подготовившись правильно, и тогда у тебя есть шанс вернуться, либо совершаешь изощренное самоубийство. Ксантиппа подготовилась правильно.

Сделав знак следовать за ней, она уверенно двинулась по тропе. Лицо у бабки было напряженное, губы плотно сжаты, сухой носик заострился сильнее. Ей сейчас лет пятьдесят и выглядит она на свой возраст, если брать человеческие мерки, что, вообще-то говоря, нонсенс. Дети Священных Домов стареют на порядок медленнее смертных, сильные маги, поднявшиеся на верхние ступени иерархии, не стареют вовсе. Как о внешности заботятся женщины — вовсе отдельный разговор.

Почему Ксантиппа не омолодится, я не знаю и знать не хочу.

По лесу она шла правильно, не хуже меня. С той только разницей, что ингредиенты не собирала, пропуская даже то, что само просилось в руки. Глядя на неё, и я перестал. Постепенно мы всё дальше отдалялись от ограды, темп движения замедлился, знакомые места исчезли и окружающий фон повысился, свидетельствуя о приближении к границе условно-мирной территории. Безопасной землю не называю.

Переглянувшись с провожающим нас плотоядным взглядом деревом, я удобнее перехватил копьё и спросил:

— Далеко ещё?

— Уже скоро.

— Единороги здесь не пасутся. Тут никаких сильных существ нет?

— Раньше дракон жил, — неожиданно ответила Ксантиппа. — Его твой дед убил. С тех пор никто не селится — видят кости и боятся. От них ещё тянет силой.

Если в далеком будущем я освою высшую магию и мне понадобится источник на основе силы смерти, я знаю, где его создам. Только экранировать надо получше, чтобы на окрестности не влиял.

— Может, скажешь, куда мы идём?

— Ты — наследник. Тебе следует знать, — помолчав, сказала Ксантиппа. Прозвучало это так, словно она себя убеждала. — Познакомлю вас.

— С кем познакомишь?

Вместо ответа она мотнула головой и сосредоточилась на земле под ногами, там как раз появились серые пятна, на которые интуиция громко советовала не наступать.

Через четыре-пять десятков шагов лес поредел, и мы вышли на большую поляну. Бабка огляделась, внезапно улыбнулась и повернула направо, глядя на видимую ей одной цель. Я проследил направление её взгляда — никого. Странно. Она, конечно, далека от понятия «нормальность», но прежде глюков у Ксантиппы не было.

Я шагал позади неё, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Впереди кто-то сидит. Он невидим и очень хорошо прячется, обычными органами чувств его не ощутить. С магией ситуация та же. Тем не менее, смутное ощущение кого-то рядом есть, надо только его вычленить, понять, что именно искать.

Он появился внезапно. Никакой магии, никакого движения — я просто его увидел. Заметил. Высокий мужчина с длинными спутанными волосами, грязный, худой, босый, одетый в рваную хламиду, с длинными обломанными ногтями на руках сидел на поваленном дереве и не мигая, пристально смотрел прямо на меня. Ноздри его раздувались, словно принюхивались.

— Лукиан, — Ксантиппа, не сомневаясь, подошла к мужчине, обхватила давно немытую голову и прижала к груди. Тот неумело, словно забыв, как двигать конечностями, обхватил женщину. — Сынок.

Лукиан. Это имя я слышал, о нём упоминала Скорбящая Мать. Говорила, что он тоже принадлежит к Черной Воде, и была права — теперь, видя его перед собой, я ощущал связывающие нас кровные узы.

Лукиан вывернул шею совершенно нечеловеческим движением и снова уставился на меня.

— Это твой племянник, его зовут Майрон. Май-рон. Подойди сюда.

Мгновение поколебавшись, я подошел поближе. Вблизи дядя производил ещё более отталкивающее впечатление, чем на расстоянии — он казался совершенно безумным, от него пахло давно не мытым телом. При моём приближении он заволновался, оскалился и недовольно зашипел, демонстрируя необычайно длинные клыки.

— Тихо, милый, — заворковала Ксантиппа, гладя сына по голове, — тихо. Он тебя не тронет, он свой. Родной. Своя кровь, чистая. Своя. Руку дай. Не тяни, дай руку!

Она цепко схватила протянутую ладонь, ловко резанула по ней ногтем и поднесла её поближе к лицу Лукиана, давая принюхаться. Одной рукой, второй продолжая обнимать тщедушное тело.

— Чувствуешь? Кровь Черной Воды! Твой родственник!

Длинный раздвоенный язык слизнул капли крови с ладони, спустя пару мгновений сумасшедший чуть заметно расслабился и снова уткнулся головой матери в живот.

— Всё, Майрон. Уходи. Запомни его, как он тебя запомнил, и уходи. Я сама вернусь.

Кажется, свалил я излишне торопливо, во всяком случае, сначала сделал несколько шагов спиной вперед и только потом развернулся. Лукиан меня пугал, уверенности, что бабка полностью его контролирует, не было.

— Я тебе покушать принесла. Вот, возьми хлебушек. Давно хлебушка не ел? Сынок…

Сомкнувшиеся над головой кроны деревьев и сгустившаяся тень привели в чувство. Идти обратно по собственным следам ненамного безопаснее, привычка к осторожности взяла верх и заставила собраться. Только неподалеку от ограды поместья, на многажды хоженой земле, я позволил себе вернуться мыслями к недавнему знакомству.

Значит, у меня есть ещё один родственник. Родной дядя, по понятным причинам о котором в семье не упоминают. Судя по словам Скорбящей, он прекрасно чувствует себя на Изнанке и, возможно, находится на ней постоянно. Если бы он жил поблизости, Ксантиппа моталась бы в лес намного чаще, чем сейчас. Как он умудряется выживать? Волей богов, не иначе. Мясо местных животных, другая пища, вода — всё это полностью меняет организм, оставляя от человеческого только облик, да и то не всегда. Не исключено, что Лукиан уже дошел до той стадии, когда в обычном мире ему появляться неуютно и болезненно. Общение ему не нужно, хватает редких встреч с матерью.