Защитник (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 8

— И тут какие-то тайны! Братец, с тобой все интереснее и интереснее!

Совершенно не стесняясь, Акулине проследила за тем, как я одеваюсь, подала трость, и умчалась на выход. Однако, сообразив, что я передвигаюсь значительно медленнее, вернулась назад и принялась нетерпеливо нарезать круги вокруг меня, одновременно забрасывая вопросами. Причем деликатно подбирала такие, чтобы не затрагивать «запретных» тем, однако явно пыталась подловить меня на несоответствиях.

— А почему тебе нужно подтягивать предметы? А какие?

— Потому что недостаточно хорошо их знаю. Историю империи, греческий и риторику прежде всего.

— Хм, значит, в тривиальной школе ты, скорее всего, учился, а вот грамматическую пропустил или не закончил.

— У кельтов другая система обучения, — напомнил я.

— Ерунда, — отмахнулась девушка. — Мы уже убедились, что ни у каких кельтов ты не жил. Даже акцента нет, хотя ты вроде как с детства там.

— Я не против этой игры, только давай мы не будем играть в правда — неправда, это будет слишком просто, — улыбнулся я. Уже понял, что девчонке доставляет удовольствие именно разгадывать загадку. Почему бы и не поиграть, если ей нравится?

— На каком поезде ты прибыл в Рим? — похоже, решила сменить тему.

Я назвал — это точно не могло ей помочь, тем более мы с Керой сделали крюк.

— Даже не задумался… значит, действительно приехал на нем, и, похоже, это не имеет значения. — Мы все так же брели по саду во внутреннем дворе — я медленно, опираясь на трость и стараясь не повредить рану, а кузина то и дело забегала вперед, подскакивала на месте, или обходила вокруг меня, пытаясь заметить какие-то пропущенные детали моей внешности.

Утомившись, присел на скамеечке, надеясь, что Акулине станет скучно и она куда-нибудь убежит — если честно, я начал немного уставать от этой девочки.

— Может, ты про свою жизнь расскажешь? — спросил я, устав отвечать на вопросы. — Есть ли у тебя подружки, где учишься и чем хочешь заниматься?

— Что-то мне подсказывает, что не так тебе интересно, как хочется самому помолчать, — подозрительно протянула Акулине. — Но ты прав, мы должны знать друг о друге побольше! — важно покивала девочка. — И раз уж о тебе пока ничего узнать не получается, расскажу о себе.

Жизнь у кузины оказалась вполне соответствующей положению семьи и возрасту. Много учебы, мало подружек — потому что друзей в других семьях иметь не слишком безопасно, а общаться с простолюдинами — дурной тон. Не удивительно, что она так в меня вцепилась. Для такой энергичной барышни жизнь в поместье должна казаться скучной. Редкие приемы хоть и развлекают, но воспринимаются, скорее, как работа — нужно держать лицо и следить, чтобы не сказать ничего лишнего.

— Главное, чтоб папенька не заметил интереса к кому-нибудь из молодых людей, — откровенничала девушка. — Не то сразу начнет подбирать жениха. Он и так подбирает, но пока считает, что мне еще рано и не слишком с этим усердствует, а стоит только улыбнуться какому-нибудь юнцу — все, сразу начнет подсовывать варианты! Он хоть и уверяет, что я выйду замуж только по собственному выбору, рассчитывает, что варианты для этого выбора он подберет самостоятельно! Ну ничего, вот поступлю в университет — там-то я оторвусь!

— Пустишься во все тяжкие? — хмыкнул я.

— Пф! Вот еще! Просто свободы будет побольше, можно будет заниматься всякими интересными вещами. Наш с тобой старший братец, Доменико, его сейчас здесь нет, в свое время так веселился, что только держись!

— Хочешь тоже добиться, чтобы тебя выслали куда-нибудь к черту на кулички?

— Кто такой черт? И откуда ты знаешь историю Доменико⁈ — подозрительно спросила девушка.

Да уж, прокол. Я было начал придумывать ответ, но в этот момент где-то неподалеку послышались выстрелы. Действовать начал раньше, чем сообразил, что именно слышу. Левой рукой толкнул Акулине, повалив ее на землю, и сам свалился следом. В правой руке оказался револьвер — сам не заметил, когда успел его достать. Только оказавшись в относительной безопасности, попытался сообразить, откуда грозит опасность, и кто вообще стреляет.

— Как интересно! Получается, револьвер ты таскаешь не потому что мальчикам нравятся эти игрушки. Я-то все думала, зачем ты его берешь, чтобы по дому прогуляться! А ты, похоже, просто машинально его прихватил. Очень интересно!

— Можно ты пока помолчишь? — раздраженно попросил я, пытаясь сообразить, с какой стороны стреляют. — Я пытаюсь понять, что происходит.

На плече проступила кровь, да и больно было адски. Нужно действовать побыстрее, пока адреналин забивает боль — как только успокоюсь, наверняка свалюсь.

— Оригинальный способ. Только давай я уже встану? Земля холодная! Паровик, конечно, штука ужас какая страшная, но не настолько, чтобы валяться на земле от ужаса!

Я начинаю чувствовать себя идиотом. Какое знакомое ощущение!

— То есть это просто какая-то паровая машина?

— Именно это я и сказала, — кивает Акулине. — Так можно я встану?

Я с трудом перевалился на бок, позволяя освобождая сестру. Сам принять вертикальное положение я сейчас явно не смогу — рана адски болит, и я просто боюсь, что попытка подняться заставит меня потерять сознание. Акулине, уже вскочившая на ноги, с интересом меня рассматривает:

— Все, я догадалась, откуда ты приехал. Сейчас сбегаю за кем-нибудь, чтобы помогли тебе встать, а то сама не осилю, ты какой-то слишком здоровенный.

Кузина умчалась, а я начал потихоньку громоздиться на ноги. Собственное бессилие бесило страшно, и это помогало преодолевать боль. В результате, когда Акулине вернулась с доктором, я уже вполне утвердился на ногах. Меня проводили домой, перевязали, и оставили в покое. Ну, точнее, я так подумал, но ошибся. Проводив доктора, вернулась кузина, и с разбегу плюхнулась ко мне на кровать. От встряски у меня опять потемнело в глазах.

— Ты от меня не отстанешь, да? — прошипел я. — И ты могла бы не трясти кровать, я чуть сознание не потерял!

— А я специально! — радостно заверила меня добрая девочка. — Я слышала, что если человека вывести из себя, он может рассказать чего-нибудь лишнего.

— Мы знакомы несколько часов, а я тебя уже ненавижу, — признался я.

— Это нормально, меня все ненавидят, даже мама с папой, — покивала девушка. — Такая уж я уродилась, ничего не поделаешь. Однако, согласись, не любить меня тоже невозможно? — она обезоруживающе улыбнулась.

— Вот в этом пока не уверен, — честно ответил я.

— Ну ладно, еще уверишься. Давай лучше рассказывай, как ты познакомился с Доминико, и как ты стал кровавым Диего. И самое главное, как тебе удалось выжить после расстрела! История обещает быть чудно интересной!

— Если об этом так легко догадаться, долго я не проживу, — удрученно констатировал я. А какой смысл отпираться? Все равно для семьи большой тайны из моей истории делать не собирались. Нужно было только несколько дней промолчать.

— Эх, даже пытать не пришлось, — расстроилась кузина легкости, с которой я сдался. — Догадаться не так уж и легко! Хочешь, расскажу, как мне это удалось?

— Сгораю от нетерпения.

— Все дело в твоих ранах, — деловито начала Акулине. — Ты мог попасть в передрягу где угодно, но в том-то и дело, что там есть и более старые шрамы, а, самое главное, твоя спина. Совершенно кошмарное зрелище, если честно — сплошные бугры и рытвины, да еще и блестит так неприятно! Тебе повезло, что ты не наблюдаешь этот ужас каждый день, не то непременно получил бы какую-нибудь душевную болезнь. Ну, знаешь, когда человек начинает стесняться своего тела, и от этого становится злым, неуверенным в себе и все такое. Так вот, эта сплошная бугристая поверхность очень напоминает ожог, вот только следом огня это быть не может, потому что с такой площадью поражения ты бы непременно помер. Это совершенно очевидно шрам от света чистых братьев. Имей ввиду, спину тебе лучше посторонним не показывать — лицо я тебе, конечно же поменяю, но с этим ничего сделать не смогу.