Сепаратист (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 17

Кто-то заорал матерно, по кузову застучало. Петра нырнула с сидения, и не забыла даже стащить туда же пребывавшую до сих пор ступоре Лизу. Нужно было срочно что-то делать, и Петре ничего лучшего в голову не пришло, как вдавить рычаг газа изо всех сил. Плевать, что шины пробиты, плевать, что она ничего не видит — главное, уехать из этого ужаса хоть куда-нибудь! И машина послушно поехала, вот только совсем недолго. Буквально через несколько секунд что-то дернулось, стукнуло, локомобиль накренился и повалился на бок. Стало тихо, запахло горелым.

— Эй, бешеная! — раздалось снаружи. — Бросай ствол! Не то сейчас изрешетим вас прямо там!

Петра послушно выкинула в боковое окно, которое теперь находилось над головой, свой разряженный револьвер, и тут же вытащила из сумочки Лизы, за которую компаньонка по-прежнему цеплялась мертвой хваткой такой же. Все равно Лиза вряд ли захочет им воспользоваться — в ступоре человек, бывает. «Ничего!» — думала девушка. — «Я этим гадам не дамся. И в следующий раз рука не дрогнет. Пристрелю двоих-троих, тогда задумаются, не дешевле ли оставить нас в покое!»

Однако с кровожадными планами пришлось повременить. Откуда-то, — Петра не видела откуда, — послышался шум двигателя, а потом по ушам ударил дробный грохот выстрелов. Стреляло что-то очень мощное и очень часто. Стрельба быстро закончилась, но для Петры это стало последней каплей. Почему-то показалось, что это бандитам подошла подмога, и сейчас их с Лизой действительно изрешетят. Петра инстинктивно скрючилась, пытаясь стать меньше, и до ломоты в пальцах сжала рукоять револьвера.

[1] Немецкая народная песня «Мы — черный отряд Флориана Гайера». Интересный был товарищ.

Я как-то инстинктивно применил свои способности, и даже сам не заметил как. Просто вижу, как палец домины Петры на спусковом крючке дернулся, короткое усилие, осечка. Забавно получилось, я совершенно точно не мог среагировать на такое, а вот гляди ж ты. А от следующих выстрелов просто уклонился. Дождался, когда «жертва грабителей» высадит все пять патронов, убедился что слышу сухие щелчки курка, и осторожно заглянул в салон.

— Домина Петра, отпустите уже несчастный револьвер. От того, что вы его насилуете, патронов в нем не появится. Да и стоит ли в меня стрелять? Вроде бы ничего плохого вам не сделал.

Честно говоря, абсолютно не ожидал, что она воспримет мои слова. Просто говорил успокаивающим тоном, в надежде, что это хоть немного поможет — надо же как-то вытаскивать ее, и вторую девушку из машины. А если сунуться сейчас, то можно и когтями по лицу получить! Тем удивительнее было, что взгляд у девушки сначала сфокусировался, а потом она мало того, что опустила револьвер, так еще и смутилась, кажется. Впрочем, смущение быстро прошло.

— А, явились, спасители! — рявкнула домина. — Не стыдно?

Стыдно мне не было, но сообщать об этом я не стал — не время вступать в перепалки.

— Сейчас мои ребята помогут вам и вашей спутнице вылезти из машины.

— Хам! — почему-то наградила меня эпитетом Петра, и насторожилась: — а где бандиты?

— Здесь, где им еще быть, — ответил я, и спохватился: — Не беспокойтесь, они уже безоружны и их вяжут.

Аристократка завозилась, пытаясь пробраться через разбитое стекло, так что пришлось помогать самому: до безопасных автостекол здесь еще не додумались, и девушка рисковала пораниться об острые осколки. После того, как она оказалась на свободе, совместными с Керой усилиями вытащили тело спутницы Петры. Я опасался, что она ранена или травмирована, но девушка успокоила — просто обморок. Доверять не стал — откуда бы ей успеть узнать, нет ли у подруги каких-нибудь внутренних травм? Тем не менее, поверхностный осмотр показал, что серьезных травм у девушки вроде бы действительно нет, а не поверхностный я бы и не смог сделать — доктор из меня тот еще. Вот, кстати, упущение — в команде хорошо бы иметь кого-то с медицинским образованием. Впрочем, где ж такого найдешь? Лекари нынче в цене… Вернувшись к Петре и бегло оглядев, обнаружил, что она-то как раз травмировалась сильнее. Невооруженным взглядом было заметно, как распухает левая рука чуть выше запястья, да и кровь из рассеченной брови так и не думала останавливаться.

— Почему вы не сказали, что у вас сломана рука? — спросил я, и заметив непонимающий взгляд, понял — из-за дикого стресса она просто не чувствует боли. Я понятия не имею, как лечить людей, однако откуда-то точно знаю, что из шокового состояния нужно непременно выводить. Организм не железный, работать на надрыв ему не полезно. Тут, за неимением прочих средств неплохо поможет склянка с крепким бренди, что хранится в бардачке грузовика. Для снятия стресса — самое то, хотя в качестве обеззараживающего гораздо лучше подошел бы спирт, или хоть чистый самогон. Но, чего нет — того нет, пришлось брать благородный напиток. В любом случае стресс снимать рано — сначала нужно наложить шину, и, пожалуй, парой стежков стянуть рану на лице домины Петры, не то останется шрам. И делать это придется мне, потому что как ни смешно, среди присутствующих я имею наибольшее представление о врачевании. Просто в силу опыта прошлой жизни. Вправлять кости я не рискну, но хотя бы зафиксировать перелом необходимо. Этим я и занялся в первую очередь — незачем оттягивать. А кровь пока вымоет из раны на лбу все лишнее, если туда что-то успело попасть. Страшно, конечно, но лучше уж побыстрее, пока она ничего не чувствует.

Индивидуальных перевязочных пакетов, — мой вклад в прогрессорство, — у нас заготовлено с запасом: цена бессонной ночи, зато теперь не нужно судорожно искать материалы. Домина Петра пытается что-то рассказывать, спрашивать, водя по сторонам шалыми глазами, и совсем не обращает внимания на мои манипуляции. Ровно до тех пор, пока я не начинаю накладывать бинт, после чего, наконец, замечает безобразно распухшую руку, закатывает глаза, и начинает медленно оседать. Не страшно — Кера наготове, с интересом наблюдает за моими манипуляциями, и уже достаточно обтесалась среди смертных, чтобы самостоятельно подскочить к девушке и не дать ей упасть. Даже удивительно. И хорошо, что Петра-таки потеряла сознание. С шитьем так быстро не получится. Давненько мне не приходилось таким заниматься, да и результат прошлой попытки оставлял желать лучшего… Ничего, в этот раз я учту прошлые ошибки. Тем более, речь в этот раз не идет о жизни и смерти, можно не торопиться. Очистить рану, смазать вокруг бренди, стянуть края. Стежок за стежком — всего пять штук. Совсем немного. Кера с большим интересом наблюдает за моими действиями.

— Забавно видеть, как вы печетесь над своими телами, — комментирует богиня. Они совсем недолговечны, и далеко не идеальны, и тем не менее вы так стараетесь сохранить их в нетронутом состоянии!

— Можно подумать, у богов с этим как-то иначе обстоит, — пробормотал я, не отвлекаясь от своего занятия.

— У кого как. Например, Хромому всегда было наплевать на свое увечье, хотя он мог бы от него избавиться. Для других внешность была важнее, но, согласись, одно дело беспокоиться о чем-то вечном, и совсем другое заботиться о том, что максимум через сто лет придет в окончательную негодность несмотря на все усилия.

— А мы не верим в смерть, — ухмыльнулся я, и, кажется, этим откровением поразил богиню.

— Что?

— Нет, каждый знает, что умрет. И он, и все окружающие. Это — знание. А вера… в глубине души каждый из нас уверен, что с ним и его близкими подобного не случится. Каждый день мы говорим себе — этого не произойдет сегодня. И завтра тоже. Однажды это не срабатывает, и смерть приходит к кому-то из близких. Тогда верить становится сложнее, но у нас получается.

— Творец, сколько тысячелетий хожу по этому миру, но понятия не имела, что все вот так! — Поразилась богиня. — Вы, смертные, полностью лишены разума!

Мне было что ответить, но у моей пациентки изменилось дыхание и дрогнули веки — начала приходить в себя, так что счел за лучшее промолчать. Тем более, пришло время объяснять госпоже Петре, что с ней произошло, и как она дошла до жизни такой — как оказалось, последние воспоминания, задержавшиеся у нее в голове закончились до нашего появления: