Безумные сказки Андрея Ангелова (СИ) - Ангелов Андрей - Страница 68

* * *

Пятой реинкарнацией явились близняшки. Две девочки, которые родились с разницей в полчаса. Старшая Ленка – с зелёными глазами, младшая Танька – с синими глазами. Вот и вся внешняя разница между ними. По мере взросления они всё более походили друг на дружку. Внешне. А характеры… Ленка была чуточку серьёзней, чем Танька; а, может, Танька была чуть легкомысленней Ленки.

— Не нужны оне мне! – заявила мамаша, едва придя в себя после родов. – Бумагу я подмахну!

После выписки из роддома — мамочка отправилась далее квасить алкоголь, пока не померла через тройку лет. Сердцу надоело биться в дрянном теле. А близняшки уехали в детский дом на юго-западе Москвы, (Ломоносовский район) где и выросли. И позже и обосновались как взрослые. Детдом, как и каждый детский дом, — многое показал и рассказал без рюшей. Невостребованные иллюзии сохли от тоски. Ленка с Танькой часто крали в магазинах, — и не только то, что плохо лежит, но и то, что лежало хорошо. Умудрялись. Как-то всё им сходило.

В возрасте шестнадцати лет Ленка вышла замуж за взрослого (относительно её самой) бандита, которого убили на Её совершеннолетие. Причём, обе сестрёнки обхаживали Никитку Лихварёва, по кличке Лихварь. Чувак с удовольствием по обеим потоптался аки конь, но в официальный замуж — в итоге — позвал старшую из близнях, Ленку.

— Я уверен, что меня рано или поздно грохнут, — сказал Никита будущей суженой. – Кремлевская блять, на которую я работаю, — не оставит в живых, я слишком дохера знаю. – Он усмехнулся грустно, без всякого наигрыша. – Однако капитал я нажил приличный и никто его не отберёт. Если будет кому завещать.

— А моя сестра? – спросила Ленка. – Почему я?

— Мыслю, ты грамотней распорядишься наследством, — почесал Никитка в раздумье лысеющую макушку. – Ну… не в обиду Таньке. Не задавай таких вопросов, короче.

— Ты на мне женишься, чтобы было кому завещать? – догадалась Ленка.

Лихварь одной рукой притянул девку к себе, наклонился и вдохнул запах её юных волос. И промолчал.

* * *

За пару лет до данного разговора – случилось следующее. Детский дом праздновал некий псевдопраздник.

— Минин и Пожарский! – веско сказала воспитатель. – Они освободили Русь от подлого ига! Готовим номера.

Итак, 4 ноября, близняшки прилежно рассказали свой стишок, а затем посмотрели чужое творческое лицемерие. После, согласно традиции, случилась дискотека, где Ленку и Таньку похватал за едва отросшие сиськи местный недозрел Вася, числящийся в их же группе. В ответ был обложен отборным матом двойняшек:

— Блять! Нахуй! Чмо! Козёл! – для девочек в 14 лет – это нормальный разговорный язык. Тем паче, в детском доме. И особо в сторону халявщика Васи.

Васёк отряхнул потные от вожделения ладошки и равнодушно ретировался, в сторону других девочек. Безуспешно, — ведь в подростковом возрасте все девчонки понимают ценность своей пизды. Узкой, сладкой, не рожавшей, часто не знавшей полового члена. А то, что ценно – то дорого. Данные выкладки прекрасно понимал и директор детдома, Иван Янович.

А Вася… чуть отмотаем время… станет дальнобоем и проживёт законные 45 лет. И умрёт от пищевого отравления, полученного в чебуречной на трассе.

Еда – это целый весомый пласт не только смерти, но и жизни!

— Кушать подано! – во всю ширь кривозубого рта улыбнулся Иван Янович, включая свет в зале для дискотек (он же спортзал в будничные дни). Это означало, что пора на праздничный ужин, где обычно присутствовали папики, отсматривая мальчиков и девочек на предмет интим-связи. Иногда тайно, сквозь спец. дырочки в стене; а иногда явно, в статусе «официальных» благотворителей.

Сегодня таким папиком явился Никитка Лихварев, который пришёл сюда впервые. Он небрежно сидел за прилично убранным столом и снисходительно слушал льстивые речи директора:

— Никита Анатольевич – наш новый спонсор! – докладывал Янович воспитанникам и воспитанницам. — Он обещал купить одежду, оборудовать класс с компьютерами, а сегодня привёз 2 мобильника последней модели, которые получат… — директор сделал тактичную паузу. – Самые достойные!

Директор умолчал о том, что один из сотовых уже заранее положил себе в карман. Как позже выяснилось – мечта оказалась напрасной.

Вообще, детдом – это особое государство, достаточно закрытое, куда чужие не ходят и куда оных не пускают. Торговля юными телами поставлена на потоки, ибо безнаказанно трахать малолеток можно только отсюда. В Рээфии, разумеется.

— Жаловаться тебе некому! – обычно так внушал директор воспитанникам и воспитанницам. – И заступаться за тебя никто не будет!.. За интим получишь денюшку, а ещё… быть может… клиент на тебя «западёт» и в люди выведет… или крупными подарками одарит… А твоя дырка, ей ведь всё равно, чей хуй в неё впрыгнет… — и угрожающе журил напоследок. – Если откажешься – тебя возьмут силой! Бабки за тебя получены и доли розданы по инстанциям.

— Я уже проданный товар, — обычно так воспринимал слова директора государственный ребёнок. И смирялся. Действительно, защита отсутствовала. Мальчики пользовались спросом большим, чем девочки. Даже целочки.

— Умница! – хвалил Иван Янович подопечного. Лично сажал его (или её) в дорогую машинку, зачастую с федеральными номерами, а утром встречал назад. Правда, было пару раз, когда детдомовцев не возвращали, а их юные истерзанные в оргиях тела – водители господ закапывали в лесах Подмосковья. Случилось и одно самоубийство.

Ответственные за детдом инстанции получали лишнюю пригоршню бабла, и про трупы малолеток забывали, вычёркивая их из баз. Воистину деньги правят миром, а сатана придуман человеком для оправдания своих же поступков!

* * *

В целом и в общем, все воспитанники, вне пола, — делились на две категории:

— Я мечтаю стать содержанцем (кой)! – твердили Игори и Любы. Помимо папиков – сами по себе приторговывали телами.

— Я не хочу, но никуда не денешься! – заявляли Коли и Анжелы. Зачастую, они, войдя во вкус в процессе, — превращались в Игорей и в Люб. То бишь первая категория мутировала во вторую.

* * *

Иногда строптивый товар умудрялся написать заявление в полицию. Анонимку, как правило, однако реакция на неё в полиции – была обязательной. Елико упоминается ребёнок! Как правило, полиция переправляла запрос в местную Опеку, где она лежала «отведённый Законом срок», а потом в полицию отправлялся стандарт-ответ:

— В ходе проверки заявленных изнасилований не выявлено.

Игорю Яновичу звонили и обкладывали матом, заодно пугая тюрьмой. Директор отвечал, что «мол, больше не повторится», строил перед собой группы, по очереди, — и у каждой задушевно спрашивал:

— Значит, у нас объявился Герой. Готовый пострадать за свою ложь! Кто? Не стесняйтесь! Вэлком. Обсудим.

Анонимщик бормотал втихаря:

— Всем, похоже, похер на мою жалобу. И зачем тогда придуманы жалобы? Чтобы на них было похер?

Сим анонимка и заканчивалась.

Обычно малолетка становился секс-товаром лет с 11-13, отталкиваясь от конкретного телесного вызревания. В целом, девочек отдавали пораньше, а мальчиков – позже.

— Всё же задница и влагалище – вещи абсолютно разные, — так примерно мыслил директор Иван Янович. – Даже очень юную пизду можно раздвигать, она природой определена для ебли. А попа… нежная категория, чем позже в неё пихать, тем лучше.

Философ, блин! Обычно, после очередной продажи, Иван Янович, запирался у себя в кабинете и писал порно-рассказы, представляя вместе толстопузов и малолеток. Рассказы публиковал на спец. портале, под псевдонимом, и они пользовались лютой популярностью.

Как-то этак обстояли дела в детдоме Ломоносовского района города Москвы.

* * *

Близняшек не трахали ни разу. Сначала (однако) не выбирали, слишком блеклыми они были в 11-12 лет… потом гормоны заиграли в них самих, но близняхи сознательно не пожелали стать товаром. А в возрасте 13-ти лет — Ленка с Танькой приглянулись пузанчику.