Безумные сказки Андрея Ангелова (СИ) - Ангелов Андрей - Страница 25

Порось с надеждой взглядывал на телефон в руке брата. Нетерпеливо переминался, ожидая окончания диалога.

— В «РЕСТОРАЦИИ», у Речного вокзала?.. Отлично, через полчаса мы… то есть я, подскочу, — закончил Хрыщ, отключаясь. По роже растекалось удивление, смешанное с радостью.

Пытаться завоевать удачу бесполезно. Она сама падает тебе в руки. Реже в ноги. И уж совсем редко звонит по телефону…

 — С кем общался? – немедленно взбрыкнул Пороська.

Хрыщ сунул телефон в карманчик своей кружевной ветровки. Сказал самодовольно:

— С одной девкой, ёпт. Карманник хочет загнать её дядюшке золотые ключи. Девка забила мне стрелу, мысля, что я — это Саня. Щас мы подрулим в нужное местечко, возьмём девку за нужные места, и она расскажет нам, где обитает её дядя Соломон. Затем отберём у Соломончика ключи и вернёмся с этой грёбаной земли назад, к своим шлюхам и кокаину.

— А как же Санёк? – простецки спросил Порось.

— Да чёрт с ним! Пусть заяц бегает, всё равно в ад прибежит! – Хрыщ возбуждённо прыгал. – Короче, погнали, братэлло, в «РЕСТОРАЦИЮ»!

* * *

Элиса аккуратно спрятала смартфон в сумочку. Ещё немного постояла, задумчиво глядя на сибирскую водичку свысока. После глянула на наручные часики и пошла прочь.

— Время!

Тотчас же на место блонды ступил маленький толстяк с заплывшими глазками, с тройным подбородком, и в чёрном кожаном плаще. На солнце хорошо было видно, что он обут в высокие армейские ботинки. Покупатель часов задвинул антенку в чёрную коробочку, а её запихал в карман. Затем вынул «кнопочную» мобилку, ткнул пухлым пальцем в кнопку:

— Алло, светлейший герцог! У меня для вас важная информация.

На следующее утро после побега вора монахи собрались в церкви. Они молча стояли посреди храма, вперив безучастные взгляды в иконостас. Из царских врат вышел настоятель, с грустным лицом, и спросил:

— Все собрались?

— Почти! — откликнулся монах, заросший до самых ушей бородой. Тот самый, который давеча доказывал Сидоркину, что в монастыре секретов нет. – Брат Антоний на дежурстве возле ворот, брат Дормидонт сидит в туалете уже полтора часа, а брат Трифон принимает роды у Пеструшки…

— Хорошо, у них уважительные причины.

Игумен спустился по двум ступенькам, остановился возле амвона и проникновенно произнёс:

— Братия! Сегодня ночью нас покинул послушник Александр! Но это ничто по сравнению с тем, что он сделал! Послушник… а более некому кроме него… похитил раку с мощами преподобного Алексия – основателя и покровителя нашей обители! Я перед утренней службой открыл Святой Престол! Я возжелал тряпочкой обтереть пыль с самой раки, а также вытереть нишу, где она стоит… Однако, рака исчезлааа!.. Чуть позже в алтаре, в своей комнате для чтения, я нашёл выдергу.

Монахи стушевались. Феофил выдержал многозначительную паузу.

— Кто сегодня ночью дежурил у ворот?

Иноки расступились полукругом, посредине остался стоять упитанный брат Сергий.

— Сергий! – с ударением произнёс Феофил. – Желаешь молвить?

— Ну, я… — начал инок и замолчал, потупив круглые глазки.

— Сергий, Господу всё известно! — вкрадчиво сказал игумен. – Покайся, облегчи душу.

— Я видел послушника Александра, — промямлил инок. —  И открыл ему входные ворота.

— Он вышел с ракой? – въедливо выспрашивал Феофил.

Сергий посмотрел на братию, как бы ища поддержки:

— Братец Александр нёс с собой большой мешок, где что-то лежало.

— Значит, ты явился сообщником нерадивого послушника!?

— Что вы, игумен Феофил!? – вскричал монах, глядя прямо в начальственные зрачки. Он прижал руку к груди. – Клянусь, что я…

— Иисус учит – никогда не клянись! – яростно перебил Феофил. — Говори либо «да», либо «нет», но не смей клясться!

— Простите, игумен Феофил! – плаксиво попросил Сергий, — я больше не буду клясться.

Иноки, ведающие, что речь идёт о библейских стихах, — заусмехались с понимающим видом.

— Как ты мог выпустить Александра!? – негодовал настоятель. – Тебе же известно, что из обители никого, и меня тоже, нельзя выпускать без тщательного личного досмотра! Если б святой Алексий не ввёл это правило, то монастырь давно бы унесли в карманах!

Монахи дружно и согласно покивали.

— Истинно!

Благими делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными. Но знал бы прикуп, не стал бы монахом.

— Александр сказал, что в мешке баночка… — произнёс бедный Сергий, вращая наивными очами.

— К-ка-акая баночка? – прокудахтал начальник.

— Под компот, он обещал принести компот!

Иноки дружно и громко заржали. Аж своды храма затряслись.

— Сергий, тебя провели, как последнего лоха! – в гневе заорал настоятель. Тут же поднял глаза вверх, осенил себя крестным знамением:

 – Господи, прости!

Смех умер сам собой, также внезапно, как и родился. Игумен пожевал задумчивые губы и внушительно заговорил:

— Брат Сергий, ты провинился пред Богом и пред нами! Я не осуждаю, я не могу судить. И я не вызову полицию, чтобы она искала виновных, ибо земной суд неправеден… Когда ты уйдёшь в мир иной, то пусть Господь сам разбирается с твоей душой!

Я не злопамятный, я просто злой и имею хорошую память. Знаем, проходили. Монахи молча плевали в потолок. Игумен вздел назидательные ручки, обращаясь ко всем сразу:

– Тем не менее, порок должен быть наказан! – Феофил сурово кашлянул. — Я изгоняю брата Сергия из монастыря навеки! А завтра наш архиепископ оповестит все другие обители, и нерадивый Сергий будет вынужден остаток земных лет провести в миру!

— Вы вносите меня в «чёрный список»!? – задрожал инок. – Но вы не можете так поступить с потомком Иисуса!

— Чтооо!? – начальственная челюсть отвисла.

Братия напряглась, чутко водя носами. Как бы не пропустить смену власти! Мало ли…

— Неужто вы не видите! — Сергий (как само собой разумеющееся) показал на стену с изображением Спасителя. – У нас с Иисусом фамильные черты лица!

Монахи синхронно стали двигать головами, проводя сравнительный анализ стены и толстого инока. Игумен смешался, посмотрел на фреску и кратко рявкнул:

— Пошёл вон, богохульник!

Испытание славой – это ерунда по сравнению с испытанием безвестностью. Сергий с опущенной головой поплыл к выходу. Монахи расступились перед ним.

— Помолимся, братия! – тожествующе возгласил Феофил.

Сидоркин обежал красную пятиэтажку кругом, и осторожно выглянул из-за другого угла дома. Синий «Москвич», странно спотыкаясь, выезжал со двора. Карманник дождался, пока тачка скроется из виду, и подпрыгнул к подъезду. Навстречу выходил мальчишка лет десяти, с велосипедом.

— Пшёл на хрен, сопляк! — Карманник оттолкнул юнца и юркнул в подъезд.

— Ты совсем!? – крикнул пацан, пошатнувшись и еле удержав велосипед.

Ворик не услышал реплики, он летел по лестнице вверх, перескакивая ступеньки.

— Так… Кажись, тут, — Саня чуть помедлил и рванул на себя светло-коричневую дверь. Третий этаж, справа от лестницы.

Дверь легко поддалась, и ворик впрыгнул в гостиную. На полу валялась застреленная девушка, тело располагалось прямо на кроваво-грязных мундирах полиции.

— Танюха! – карманник упал на колени перед обнажённой любовницей, с громким треском сорвал с ротика скотч. На холодных губках застыли свернувшиеся красные капельки. Саня осторожно потрогал то, что пули демона оставили от горячих сисек, и горько взвыл:

– Черти, мля, Танька-то при чём!? Ты точно убита!? – вор прижал ухо к сердцу, и ему показалось, что оно бьётся. А может, и не показалось… без неотложки не разобраться!.. Воришка лихорадочно принялся доставать из кармана телефон. И в какой-то момент понял, что телефона в кармане нет.