- Рамис Кира - Страница 5

– Кто это? Слуги? – мужчина вновь перевёл взгляд на детей, не прокомментировав слова о потере памяти.

Возможно, Лилиан ему была на самом деле совершенно чужой, не интересной как женщина. Так даже лучше, не стоит привязываться, мне ещё домой возвращаться. Не хочу, чтобы сердце болело.

– Братья это мои родные, родители умерли, – издала громкий горький вздох. – Пожалуйста, прошу, приюти их тоже, если не я, то кто. А в доме дядьки пропадут они.

Дети, видя, что Ренгель смотрит и молчит, решили упасть на колени.

– Куда грязь собирать! – поймала братьев за вороты рубах. – Едят мало, – глазами указала на тщедушные тельца, — ты их даже не заметишь, а я буду дом убирать, готовить, стирать, во всём слушаться.

– Я хворост умею заготавливать, дрова рубить, воду натаскаю. Я сильный. А брат может траву для осла собирать, – испуганно затараторил Орлан, вырываясь из моих рук. – Пока вы дома, мы из комнаты не выйдем.

Только я хотела открыть рот, как Ренгель сам остановил мальчика.

– Пусть живут, – вновь лаконично ответил мой временный, как я надеюсь, муж, разворачиваясь к телеге с ослом.

Я же, радуясь, что смогла отвоевать место под крышей для детей, погладила тех по спутанным волосам и перевела взгляд на дом.

Что это? Почему забор и ворота добротные, а дом словно на ладан дышит? Я смотрела на глинобитный, покосившийся на один бок дом, покрытый соломой. Крыльца как такового не было, был какой-то приступок.

– Заходите в дом, там твоя сумка с вещами на столе лежит, – распрягая осла, произнёс Ренгель. – Можешь возвращаться в свою комнату, – разрешил он.

Ничего, сейчас разберёмся, какая моя. Как же я была счастлива, что пусть на время, но буду под крышей и защищена. Мир незнакомый, патриархальный, слуги есть, надеюсь, что без рабов, да еще с магией, бежать в лес или город нет смысла, пропаду. А вдруг, у кого нет магии, только в деревне и может жить?

Я подтолкнула детей к двери и оглянулась на Ренгеля. В душе теплилась надежда, что раз он не любил Лилиан, то и брачную ночь требовать не будет, хотя бы первое время.

Переступив порог, удивлённо посмотрела на пол, тот оказался глинобитным, чем-то пропитанным, я даже наклонилась и провела рукой. На самом деле спрессованная глина, пол поблёскивал, но не скользил.

– Не земля, уже хорошо, – пробормотала себе под нос и прошла чуть вперёд, к плите. – Как всё запущено, котелки грязные, – двумя пальцами подцепила что-то напоминающее кастрюлю. – Ничего, отмоем, приготовим, – подмигнула братьям, не отходящим от меня ни на шаг.

– Этих овощей надолго не хватит, – в дом вошёл Ренгель, пододвинул холщовую большую сумку, подозреваю, что с моими вещами, в сторону и поставил ту, что дал дядя.

– Мы попытаемся растянуть, – испуганно произнесла я, боясь, что молодожён передумает насчёт братьев.

– Не нужно, если сегодня ночью приступа не будет. Последнее время они всё чаще, раньше раз в несколько месяцев были, сейчас спонтанно…

– Как часто? – мне стало страшно, а вдруг помрёт мой муж от приступа, а меня как вдову в родительский дом вернут.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Когда и месяц нет, а когда и каждую неделю.

– А… – помявшись, всё же решила узнать. – А что случилось? Чем болен? Не заразная ли болезнь? Есть ли шанс поправиться?

– На самом деле изменилась, – пробормотал Ренгель и замолчал. Решив, что переборщила с вопросами, вздохнула, но он неожиданно рассказал. Усмехнулся так и, подняв голову, произнёс: – Не поверишь, но я тоже потерял память, мало что помню, говорят, что служил в императорских войсках, дослужился до капитана, но в одной битве с магическими тварями получил серьёзное ранение, чудом спасли, раны залечили, но яд вывести не смогли. Вот он меня и точит, словно гусеница листок.

– Что, совсем ничего нельзя сделать? – поинтересовалась, удивлённая, что муж разговорился.

– Не знаю, – он пожал плечами. – И так истратил все свои заработанные деньги на лекарей-магов, а толку ноль. Отмерили они мне ещё год или чуть побольше.

– Год, – прошептала я. – А как ты оказался в этой деревне?

Он усмехнулся.

– Ты не подумай, я не собирала сплетни, но служанки…

– Боевой друг продал этот дом за бесценок, я как очнулся у лекаря в ближайшем городе от магических пустошей, только он и был рядом, рассказал немного о жизни, о службе. Мол, никого у меня не осталось, родителей нет, жены и детей тоже… Лекарь рассказал, что надежды на выздоровление мало, так он мне и предложил жить вдали от города, на природе. Я сильный, меткий, охочусь, когда деньги на еду нужны, – мужчина неожиданно стукнул ладонью по столу. – Разговорились. Если приступа не будет, то завтра пойду в лес на охоту, возможно, на несколько дней. Как будет дичь, вернусь, продам её, продукты купим.

– Спасибо, – его слова порадовали. – А где воду можно взять? Я кастрюли помою, есть приготовлю.

– Сейчас принесу, – кивнул Ренгель и вышел. Мы же с братьями отправились искать нашу будущую комнату.

Комната была практически без мебели, кровать да стул.

– Располагайтесь, если хотите отдохнуть, то я не против.

– Нет, нет, мы хворост принесём, печь разжечь, – быстро произнёс средний брат, утаскивая младшего за собой.

– Хорошо, только сразу много хвороста не берите! – крикнула вдогонку, а сама решила посмотреть, что находится в личной сумке Лилиан, вдруг деньги. Будет на что еды купить.

Ничего особенного, одна ночная рубаха, деревянный резной жетон, непонятно для чего. Решив его рассмотреть на свет, взяла в руки и начала вертеть. Неожиданно словно из воздуха выпал маленький бумажный пакетик, перетянутый верёвкой.

Ради любопытства потрясла жетон ещё немного, больше ничего не выпало, я даже засомневалась, а из жетона ли выпал пакет или мне просто показалось. Положив деревянную вещицу на одежду, дёрнула за концы верёвки, пакет раскрылся, и на стол упал высушенный красный перец. Присмотревшись к бумаге, прочитала несколько слов, написанных карандашом: «Перец красный, уровень магической редкости «Бриллиант».

– Сорт, что ли, такой, «Бриллиант»? – прошептала, взяв в руки перец, и повертела. – Пойдёт в приправу, люблю с перчиком.

Убрав свои вещи обратно в сумку, занялась домашними делами.

Натирая песком старую кастрюлю, с задумчивым взглядом вновь отправила Ренгеля за водой. Он кивнул и, не спрашивая, зачем мне столько воды, отправился из дома в пятый раз.

На плите закипал большой бочок с водой. Я решила, раз начинаем жизнь с чистого листа, то все должны быть чистыми, выкупанными, дом блестеть. Почему Ренгель не спрашивает, зачем столько воды? Как же ему намекнуть, чтобы и он помылся?

Дети, натаскав хвороста, отправились нарвать травы для осла. Я же с задумчивым видом размышляла о своей жизни.

Если Ренгелю лекари отмерили примерно год, то за это время я обязана или найти способ вернуться в своё тело, или встать на ноги так, чтобы никто не посмел мною командовать как бесправной женщиной. Даже хорошо, что Ренгель и Лилиан не знали друга и не любили, а то возникли бы сложности в совместной жизни.

По-человечески мне жалко этого неразговорчивого мужчину, жаль, что так мало лекари ему отпустили, но как Марина из другого мира я пекусь лишь о своей жизни. Дверь тихо скрипнула, вошли дети и бесшумно сели на скамью.

Вздохнув, посмотрела на них, в душе появились эмоции. Нужно не только себя спасти, но и о них позаботиться, откормить, обогреть, найти дом. Какие же они худые.

– Сестра, чем мы можем помочь? – заговорил Орлан, Свон жался к брату и молчал.

– В сумке на столе овощи, помойте в тазу, – я ткнула пальцем в посуду. – Сейчас кастрюлю дочищу, сделаю рагу, и поедим, но перед этим вам придётся помыться.

Дверь вновь открылась, впуская лохматого молодого человека с полными вёдрами.

– Так ты греешь воду для мытья? – наконец-то поинтересовался он.