Воспоминания военного контрразведчика - Вдовин Александр Иванович - Страница 51

С сентября 1973 по июнь 1976 года он старший сотрудник аппарата военного атташе при посольстве СССР в Алжирской Народной Демократической Республике. Познакомимся с аттестацией этого периода службы.

Изучая личное дело Филонова, надо честно признаться, что это целеустремленный, настойчивый человек. Он создавал себя сам. Учеба в школе, техникуме, в армейской школе связи, институте, академии.

Бригадир, зоотехник, старший телеграфист, командир отделения, раннее вступление в члены КПСС, заместитель командира взвода, слушатель-студент, переводчик, старший референт, помощник начальника направления, старший сотрудник аппарата военного атташе, младший научный сотрудник.

Все продвижения последовательны, без задержки, поступательно. Также вовремя получает медали — юбилейные и за службу Родине. Всегда политически корректен, дисциплинирован. Исключительно скрытен.

И только военный атташе при посольстве СССР в Алжире дает ему нелицеприятную характеристику — болезненное самолюбие, недостаточная тактичность и терпимость к людям. Так, может быть, здесь собака зарыта? Может, двуличие мордвы в этом заключается? Пришел в лес — молится лесным языческим богам, а пришел в православную церковь — усердно молится Христу?! Ответ дать однозначный сложно.

А может быть, вербовка и постоянное стрессовое состояние повлияли на самообладание, тактичность и терпимость? Возможно, и так.

С этого периода проверка оборотня началась по «двухпутке»: территориальные органы госбезопасности изучали его по месту жительства, органы военной контрразведки — по месту службы. Обмен информацией проходил ежедневно. По этой схеме разрабатывали ранее шпионов Попова и Пеньковского.

А тем временем события стали развиваться стремительно, с элементами непредсказуемости. Требовался жесткий и постоянный контроль за действиями изучаемого офицера. Полученная информация о сооружении агентом тайника в квартире в верхнем торце санитарного шкафа туалета говорила, что агент прячет улики. Но для чего? Чтобы временно прекратить работу или активизировать ее?

На службе Филонов демонстрировал штабную пунктуальность в работе с секретными документами, даже нарочитую «боязнь» несанкционированного доступа к ним. В то же время явно сотрудники Пашкин и Терещенко фиксировали внутреннюю напряженность.

Более того, чекисты зафиксировали манипуляции с зажигалкой, дающие основание подозревать его в фотографировании документов.

Анализ убеждал, что Филонов работал на ЦРУ с желанием и ответственностью. Он четко понимал, что он предатель, но его не грызли муки совести, как коммуниста и офицера ГРУ. Он не переживал и не хотел предполагать, как этот позор переживут отец, братья, сестры, жена, дети. Все это для него была излишняя сентиментальность.

Месяц за месяцем упорной работы позволили создать психологический портрет этого человека: одного на службе, другого дома. На работе он показывал сплошную идеологическую выдержанность. Никогда и нигде не позволял резкостей в адрес политических органов, существующей системы и ее вождей. На партсобраниях выступал горячо, убедительно, демонстрируя руководству свою «политическую зрелость», клеймил позором американский империализм. Неслучайно его приметил начальник политотдела института. Скоро Филонова избрали секретарем партийной организации отдела. Как видим, обучение и воспитание Майкла Джеферсона не прошли даром.

Шаг за шагом оперативники вели документирование преступной деятельности предателя. Агент действовал крайне осторожно: инстинкт самосохранения работал четко! Однако, попав под чекистский невидимый «колпак», он уже был не в силах выскочить из-под него. Бездействовать он не хотел, и в какой-то мере боялся угроз американцев. А его действия оставляли следы. Вернувшись из Алжира, «Этьен» по заданию ЦРУ успел передать ряд секретных сведений в Лэнгли. Но вскоре этому был положен конец. Закономерным финалом предателя Родины, изменившего присяге и долгу военного разведчика, был его негласный арест, в котором принимали участие Терещенко А.С. и Пашкин М.И.

Об этом аресте рассказывал герой Советского Союза генерал-майор в отставке, руководитель легендарной группы «Альфы» Геннадий Николаевич Зайцев в беседе с корреспондентами.

Вопрос: Геннадий Николаевич, в 1985–1986 годах ваши подчиненные осуществляли физический захват двенадцати шпионов из числа советских граждан, работавших на Центральное разведывательное управление США. Сотрудники «Альфы» традиционно привлекались для задержания шпионов?

Ответ: До определенного момента этого не было. Но случилось чрезвычайное происшествие. Долго искали сотрудника МИДа, который работал на очень важном участке и передавал политическую и экономическую информацию американцам. Наконец его задержали в своей квартире. Предатель, им был сотрудник МИДа Огородник, заявил, что готов написать явку с повинной. Ему дали ручку, но он сказал, что привык к своей. Когда ему дали его ручку, он, написал несколько предложений, задумался, взял ее в рот, надкусил и мгновенно умер.

Вопрос: Говорят, что врачи института Склифосовского, которые проводили вскрытие, тоже отравились, не насмерть, но сильно.

Ответ: Да. После этого к задержаниям стали привлекать сотрудников «Альфы».

При задержании шпионов перед нашими сотрудниками стояла задача снять с них одежду и все предметы, переодеть в другую одежду.

Например, когда в поезде задержали подполковника Сметанина из ГРУ, помощника военного атташе в Португалии, с него сняли очки, в которых был яд.

Потом был еще один такой же случай. Прямо скажу, наши сотрудники задерживали очень жестко. Это оказывало сильное психологическое воздействие, многие сразу начинали давать показания.

После того как за считаные минуты задержали агента ЦРУ Адольфа Толкачева, он рассказывал в камере: «До сих пор не могу понять. Меня задержали, надели наручники. Но как они смогли меня прямо в наручниках переодеть?»