Дахака (СИ) - Марков Павел Сергеевич - Страница 17

Тогда она вновь бросила взгляд на дыру в стене. Простояв пару мгновений в нерешительности, жрица бросилась к проему и стала запихивать куски глины обратно. Руки тряслись. На лбу выступил холодный пот. Пальцы перепачкались в коричневой массе. Арчита лихорадочно пыталась скрыть дыру, однако полусухие комки не собирались вставать на место. Большая часть вновь вываливалась наружу и рассыпалась по полу. Жрица вскочила и в отчаянии схватилась за голову. Юное лицо перекосила гримаса ужаса. Взгляд черных глаз случайно упал на кувшин возле циновки…

Девушка подскочила к нему и сняла крышку. Как и предполагала ранее, внутри оказалась вода. Не раздумывая, она подошла к дыре и облила края да внутреннюю часть проема. Смочила лезвие клинка. Затем вновь стала заваливать дыру кусками глины, орудуя кинжалом вместо скребка. И… о чудо, теперь они вставали на место! Проход начал медленно исчезать. На устах жрицы заиграла счастливая улыбка. Однако она тут же застыла, когда в коридоре раздались громкие шаги.

Кто-то приближался к комнате для гостей.

[1] Рахшаси — ракшаса женского пола. Ракшасы — демоны-людоеды и злые духи в индуизме и буддизме.

Арчита выпрямилась. Грудь высоко вздымалась под одеждой. Зрачки расширились. Она с ужасом осознала, что не успеет заделать дыру в стене. Кто-то вот-вот должен появиться на пороге комнаты для гостей. И увидеть, что страшная тайна дома Унташа перестала быть таковой. Неважно, кто придет за ней. Сам старейшина или его рабыня. Важно то, что они увидят… и что решат сделать с любопытной гостьей. Все это пронеслось в голове жрицы со скоростью молнии. Она в отчаянии обвела взглядом помещение, в тщетных попытках найти то, чем можно было бы прикрыть проем. Но ничего подходящего под рукой не оказалось. Взор скользнул по истлевшей соломенной циновке. Возникла мысль загородить дыру ею, но это было слишком очевидно. Тем временем шаги неумолимо приближались. Неизвестный уже миновал комнату привратника. Паника готова была захлестнуть девушку, когда ее вдруг осенило.

Она бросилась к стене, села на пол и загородила дыру своей головой. Долю секунды поколебавшись, растрепала пышные волосы по плечам, чтобы они загораживали как можно больше пространства. Скосила взгляд на руки и ужаснулась — пальцы были полностью перемазаны в глине. Как и медный кинжал, валявшийся под ногами. Недолго думая, она схватила оружие и спрятала под одежду. Туда же засунула руки, сжав их в кулаки. Чуть прикрыв веки, Арчита устремила взор к выходу. Она надеялась, что полумрак комнаты не позволит заметить чего-нибудь подозрительное, и что ее голова да волосы худо-бедно прикрывают пролом в стене.

Ей не хватало воздуха. Жрица старалась дышать ровно, дабы не выдать волнения. Однако сердце трепетало в груди, затрудняя дыхание. Девушка так и не вытерла испарину со лба, боясь оставить следы глины на лице. И теперь она рассчитывала лишь на спасительный сумрак. Сумрак, который еще не так давно внушал ей страх, теперь был последней надеждой… ибо неизвестный уже показался за порогом и отдернул грязную занавесь.

***

— Как отдыхается почтенной жрице в моих прекрасных покоях? — поинтересовался Унташ.

Он остановился на пороге, не заходя в комнату. Правой рукой старейшина придерживал занавесь. Кажется, его нисколько не смущали грязевые разводы и пятна на ней. Глава селения был в своем неизменном пурпурном одеянии с широким подолом. Правую руку украшал золотой браслет. Кожа на теле казалась неестественно бледной даже в сумраке. На пухлых губах играла отвратительная усмешка.

Арчита с трудом сохраняла внешнее спокойствие. Однако внутри вся трепетала. Жрица открыла глаза, сделав вид, что старейшина разбудил ее.

— Хорошо, спасибо, господин.

Унташ прищурился:

— Ты еще больше распустила волосы?

— Да, — спокойно ответила жрица, — я всегда их распускаю на ночь.

— Хм. Разве с такими пышными локонами удобно спать?

Арчита лихорадочно пыталась придумать правдоподобный ответ и, хвала Богине-матери, сумела.

— Волосы служат мне вместо подушки. Так даже мягче[1].

— Как интересно, — протянул Унташ, — ты умна и находчива, прекрасная Арчита, — старейшина провел ладонью по бритой голове, — жаль, мне нет до этого никакого дела, — девушка вскинула брови, и глава селения, осклабившись, добавил, — до волос, разумеется.

— Понимаю, — коротко ответила она.

— До тебя же мне… есть дело.

Синие глаза вновь стали откровенно пожирать Арчиту. Та с трудом сдерживалась, чтобы не дернуться. Пальцы, измазанные глиной, ухватились за рукоятку кинжала. Девушка надеялась, что Унташ не видит, как дрожат ее руки под одеждой.

— Уже пора? — вяло спросила жрица.

— Я не люблю откладывать важные дела слишком надолго, — покровительственно молвил Унташ, — да и ты, уверен, хочешь получить от меня щедрую награду как можно скорее. Дабы вновь восхититься моим великодушием.

«Все, чего я хочу, так это убраться отсюда!».

— Но ты выглядишь нездоровой, прекрасная Арчита, — подметил старейшина, продолжая пожирать ее глазами.

— Все хорошо, господин. Мне просто нужно еще немного времени.

Унташ усмехнулся:

— Как пожелаешь, как пожелаешь. Будет совсем некстати, если во время важного обряда ты упадешь и лишишься чувств.

— Благодарю, господин.

Арчита хотела поклониться, но вовремя остановилась. Не хватало еще по глупости выдать себя. Поэтому лишь вяло улыбнулась.

— Тогда я зайду к тебе немного позже. Дам время собраться и привести себя в порядок.

— Спасибо.

Унташ уже хотел опустить занавесь, как вдруг его взгляд пробежался по полу, наткнулся на открытый кувшин, а затем вновь вернулся к жрице. Внутри Арчита вся сжалась. Ей казалось, что этот взор прожег ее насквозь.

— Ты пролила воду? — хмуро поинтересовался он.

— Ночью захотела пить, — ответила девушка, — не заметила сосуд и случайно задела его.

— И почувствовала себя плохо?

Арчита промолчала, ибо не нашла, что ответить. Унташ же склонил голову на бок и прищурился. Он внимательно оглядывал жрицу с ног до головы. Девушка молилась всем богам, которых знала, чтобы жуткий хозяин дома не заметил ничего подозрительного и убрался отсюда.

— Ты дрожишь, — наконец, изрек он, — и у тебя лоб в испарине.

— Да, — натянуто выдавила она, — мне нехорошо, но скоро пройдет.

— Похоже, вода в кувшине оказалась несвежей, — пришел к выводу старейшина, — придется наказать мою рабыню самым жестоким способом. В который раз своими паршивыми действами она очерняет мой лик перед тобой. Пора положить этому конец.

У Арчиты защемило сердце:

— Не надо, господин.

— Здесь я решаю, что надо, а что нет! — резко и внезапно грубо оборвал Унташ. — Сколько еще можно выставлять меня на посмешище?! Настало время преподать ей хороший урок. Который она запомнит на всю жизнь!

— Господин…

— Я вернусь спустя час, — бросил старейшина, опуская занавесь. Уже через миг он скрылся в сумраке. Тяжелые шаги отдавались в пустоте коридора.

Девушка зажмурилась и тихо выдохнула. Шмыгнула носом. Из глаз потекли слезы.

«Из-за меня… несчастная женщина пострадает из-за меня. Но что я могла сделать? О, Богиня-мать, что я могла сделать?! Прости… прости… прости!».

Она должна была помогать людям, а не обрекать их на мучения. Жрица поддалась искушению… ради собственной жизни.

Арчита вынула руки из-под одежды и прикрыла ладонями лицо. Плечи начали сотрясаться от беззвучных рыданий. Слезы смешались с коричневой глиной, оставляя на лице грязевые разводы. Но в эту секунду она не думала об этом. Произошедшее за последние сутки надломило дух. Она чувствовала слабость. И только спустя пару минут с трудом заставила взять себя в руки. Ей было безумно жаль рабыню. Она даже думать не смела о том, что с ней сотворит этот деспотичный изверг. Но у нее есть час. Час на то, чтобы скрыть эту проклятую дыру в стене и подумать над тем, что делать дальше.