Дело жены оборотня (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 27

– Мистер Остин, вы уже принимали присягу и давали показания, поэтому можете сразу отвечать на мои вопросы. Вам знакомы фотографии с места преступления, фигурирующие в деле в качестве вещественных доказательств с номерами с седьмого по пятнадцатый?

– Да, конечно, снимки делались экспертами-криминалистами моего отдела.

– Вы сами видели эти капли на полу? – Полицейский дал утвердительный ответ, и Вэл продолжила: – На фото с номерами одиннадцать и двенадцать отчётливо видны мелкие капельки крови в отрезке коридора между кухней и прихожей. Исходя из своего профессионального опыта, вы можете предположить, откуда они взялись?

– Брызнули, когда убийца вонзил нож в грудь жертвы, разумеется.

– Удар был единичный, и по заключению судмедэксперта рана мало кровоточила. Сомнительно, что капли крови могли просочиться сквозь одежду и отлететь так далеко. Вот если бы убийца нанёс несколько ран, каждый раз замахиваясь окровавленным ножом, то тогда капли крови на полу точно бы имелись. Однако они разлетелись бы по кругу, а мы имеем ровный ряд из трёх капель. Возможно, четырёх – трудно судить по фото. Скажите, как в реальности располагались капли крови?

Детектив задумался, припоминая, и медленно кивнул головой.

– Вы правы, разлетевшихся вокруг капель не было, только четыре капли в один ряд.

– И капля, которая располагалась у самого тела убитой, была самой крупной?

– Да, она хороша видна на другом фото.

– Я прошу вас вспомнить и сравнить размер капель.

– Самая крупная была вблизи тела.

– Благодарю вас, и прошу подняться для дачи показаний судебно-медицинского эксперта. – Кэтрин Мирт заняла свидетельское место, заинтересовано поглядывая на сосредоточенного адвоката. Её карие глаза ярко блестели на темнокожем лице, а в курчавых чёрных волосах запутался лучик солнца, падающий из стрельчатого окна. – Вы исследовали тело жертвы и делали заключение по итогам вскрытия. Скажите, могла ли кровь убитой при ударе в сердце фонтанировать тонкой узконаправленной струйкой?

– Нет, – отрицательно качнула головой судмедэксперт. – Даже одежда убитой в области удара была очень слабо пропитана кровью, а характер повреждения тканей таков, что никак не предполагает фонтанирование крови, тем более – узконаправленное.

– Тогда у меня просьба к следствию пояснить, кому принадлежит кровь на полу, поскольку она никак не могла принадлежать убитой, – обернулась Вэл к столу обвинения. За столом помощник прокурора спешно пролистывал листы тех экспертных заключений, что не были сочтены достаточно важными для представления их суду на предварительном слушании дела.

– Вам не удастся доказать, что в квартире был кто-то ещё, – гневно высказался прокурор. – Эти пятна крови могли быть оставлены на полу задолго до преступления, или сама убитая порезала палец, или это вообще клюквенный сок.

– Или это куриная кровь, накапавшая с ножа, которым Нелли Энсли разделывала птицу на кухне перед приходом убийцы, – подсказала Вэл. – Я требую установить, кому принадлежала кровь в этих каплях: курице или убитой Нелли Энсли, ведь экспертиза капель крови следствием проводилась?

Посовещавшись с помощником, прокурор расплылся в довольной улыбке и протянул судье лист бумаги:

– Ваша честь, экспертиза капель на полу действительно производилась, кровь – куриная! – Он с торжеством посмотрел на Вэл и насмешливо высказался: – Не знаю только, чем этот факт поможет защите.

– Он поможет восстановить последовательность событий, приведших к преступлению, – любезно пояснила Вэл.

– Последовательность очевидна: убийца схватил на кухне нож, испачканный в куриной крови, и капли на полу образовались до рокового удара, – фыркнул прокурор.

– Мне всё видится несколько иначе, но сейчас позвольте мне, господин прокурор, продолжить допрос свидетеля. Госпожа судмедэксперт, в своём заключении вы указали, что канал смертельной раны в сердце несколько расширен. Уточните, что вы имели в виду?

– Именно это: канал шире, чем должен был бы быть при ударе ножом данной толщины, – ответила Кэтрин Мирт.

– Под данной толщиной вы имеете в виду толщину ножа, фигурирующего в деле как орудие убийства?

– То, что именно данным ножом убили миссис Энсли, сомнений не вызывает, это доказано множеством самых точных исследований экспертов-криминалистов, – решительно заявила Кэтрин. – Однако небольшое уширение раны имеет место быть, что и указано в моём заключении.

– Понимаю: ваша задача – исследовать фактические повреждения, а не строить догадки о причинах их возникновения.

– Совершенно верно.

– Тогда я сама предложу вам возможные варианты, а вы оцените, насколько они укладываются в выявленную вами клиническую картину. Нож могли чуть-чуть провернуть в ране вправо-влево после того, как нанесли удар?

– Резкого поворота ножа в ране не было, но вы имеете в виду, могли ли его покачать туда-сюда? – Кэтрин крепко задумалась, потом её лицо просветлело и она активно закивала: – Действительно, характер уширения как раз такой, словно нож немного покачали в ране!

– Покачали через несколько минут после удара или сразу?

– Качание через минуту-другую я бы не смогла отличить от мгновенных поворотов при ударе. Так что качания должны были быть совершены практически сразу.

– Вижу, вы несколько озадачены. В самом деле, обычно жертву ударяют и сразу со злостью проворачивают нож, а не дёргают его немного туда-сюда. Рана очень необычна для убийства, совершённого одним ударом, которое пытается доказать обвинение, так? – спросила Вэл.

– Протестую: от свидетеля просят сделать умозаключение! – очнулся несколько растерявшийся окружной прокурор.

– Я прошу ответить на основании профессионального опыта, – возразила Вэл.

– Протест принят. Просьба к защите корректнее формулировать вопросы к свидетелю, – постановил судья, неодобрительно посмотрев в сторону адвокатского столика, и прокурор расплылся в удовлетворённой улыбке.

– К этому свидетелю у меня больше вопросов нет, ваша честь. Я вызываю для повторной дачи показаний дактилоскописта, снимавшего отпечатки пальцев в квартире убитой, и прошу вывести на экран крупным планом фотографию за номером двадцать один. – Новый свидетель прошёл на своё место, и Вэл уточнила: – Буквой «А» у вас обозначены места нахождения отпечатков пальцев, принадлежащих обвиняемому, буквой «В» – принадлежащих Берти Янгу, буквой «С» – Нелли Энсли. Отпечатков пальцев других лиц здесь нет?

– Совершенно верно. Прибывшие на место детективы сами не оставили следов и предотвратили искажение картины случайными любопытствующими. Это фото ручки входной двери.

– Если внимательно рассматривать все фотографии отпечатков, то на внутренней ручке входной двери, той, что в прихожей, в одном углу можно заметить, что два отпечатка Берти Янга немного накладываются друг на друга – как вы это объясните? – На экране возник указанный участок фото в увеличенном виде.

– Свидетель, заставший убийцу на месте преступления, нервничал и шарил в полутьме по ручке, стараясь её нащупать и посильнее нажать.

– Допустим, а как вы объясните тот факт, что на внешней стороне ручки край одного из отпечатков Янга оказалсяподотпечатком Хью Энсли? Остальные следы Янга идут поверх следов моего подзащитного, но вот этот, размытый, у самого края – явно заходит под отпечаток обвиняемого.

– Нам неизвестно время появления этого отпечатка, он мог появиться тут несколько дней назад.

– Не мог: миссис Янг дала показания, что в четверг вечером её соседка тщательно вытерла ручку, а потом у её мужа не было возможности прикоснуться к ней.

Дактилоскопист замялся, неуверенно посматривая в сторону обвинения, и помощник прокурора тут же заявил протест:

– От свидетеля требуют сделать умозаключение, выходящее за рамки его профессиональных компетенций! Все остальные отпечатки мистера Янга ложатсяповерхотпечатков Хью Энсли!

– Потому что он пришёл в квартиру после него – по крайней мере, такую версию отстаивает обвинение, и поэтому оно предпочитает списать одно исключение на случайность. Конечно, когда велось следствие, эксперты не обратили должного внимания на расположение отпечатков соседа Энсли, ведь тогда они не знали, какие показания даст на суде миссис Янг. Однако в свете всех нынешних свидетельских показаний и доказанных фактов можно выдвинуть лишь одну версию произошедшего, непротиворечиво объясняющую всё.