Сирруш (СИ) - Марков Павел Сергеевич - Страница 84

Когда тюремщик покидал темницу, то обронил связку ключей возле его камеры… и тогда он услышал голос. Его голос.

Крепость Мохенджо-Даро безмолвно возвышалась прямо за ним. Ее стены, покрытые копотью от недавнего пожара, провожали Девадата в последний путь.

***

— Ты не нашел их? — спросила Абхе, хотя прекрасно понимала, что ответ очевиден.

Шанкар вернулся один. С мрачным и обреченным выражением на лице.

— Нет, — покачал головой он. — Дверь заперта. Никто не откликнулся.

Каран понурил голову:

— Значит, скорее всего они… Богиня-мать, что же тогда делать?

— Пратибха может идти?

Мальчуган покачал курчавой головой:

— Она уже…

Охотник поджал губы:

— Ясно. Тогда уходим.

— Что дальше? — спросила Абхе.

— Возьмем воды и лошадей из конюшен. Потом нам придется ненадолго вернуться на поле боя, — тут он обернулся к Карану, — ты пока подождешь возле ворот. Не для твоих глаз.

Каран спорить не стал. Понурив голову, он молча уставился в пол.

— Зачем нам возвращаться к месту битвы? — поинтересовалась Абхе.

Она не хотела вновь смотреть на изувеченное тело отца.

— У нас нет еды, — начал пояснять охотник, — нужно освежевать пару зебу. Каран, ты готов?

— Да, — вздохнул он, — только сандалии надену…

— А до Хараппы далеко? — поинтересовался Каран.

— Около трех дней пути, — ответил Шанкар, — если поторопимся.

Они покинули Мохенджо-Даро на трех белоснежных лошадях, предварительно набрав воды и заготовив мяса зебу на несколько дней. Возвращаться к месту битвы было неприятно, но выбора не оставалось. Пока Абхе и Шанкар свежевали туши, они несколько раз замечали в окрестных джунглях какое-то движение. Девушка боялась увидеть очередного бешеного слона. Дикий рев и острые бивни животного были слишком свежи в ее памяти. Шанкар же опасался появления демона. То, что он находится где-то неподалеку, охотник не сомневался ни на секунду. Поэтому торопился покинуть мертвый город, как можно скорее. Однако их опасения оказались напрасными. Кто бы ни мелькал между стволами деревьев, на опушке он так и не показался. Вскоре они закончили все приготовления и двинулись на север по дороге вдоль реки Синдху. Прежде, чем Мохенджо-Даро окончательно скрылся за поворотом, Шанкар обернулся. С того места, где он остановился, город казался точно таким же, как раньше. Словно и не было ничего. Не было обезображенных тел на улицах. Не было сгоревшего зернохранилища… Стены все также возвышались над небольшой равниной, а створки восточных ворот гостеприимно раскрыты перед путниками. Но охотник знал, что это не так. В груди защемило. Он покидал Мохенджо-Даро. Покидал свой дом. Навсегда… А впереди ждала лишь неизвестность…

Цокот копыт гулко отдавался в тишине. Слева от дороги несла свои воды Синдху. Ее журчание и пение нектарниц в цветках лотоса навевали покой. Из джунглей, подступающих справа к обочине, доносились отдаленные крики обезьян. Но путники не придавали значения звукам природы. Слишком глубоко они погрузились в себя.

Двигались не слишком быстро. Незачем попусту загонять лошадей. К тому же Каран хоть и неплохо держался в седле, рисковать им Шанкар не хотел.

Солнце стремительно приближалось к закату, когда они заприметили небольшую поляну по правую сторону от дороги.

— Может, устроим привал здесь? — предложила Абхе.

Шанкар уже готов был дать согласие, однако в следующий миг его взор заприметил нечто такое, от чего ему стало нехорошо. Остатки походных палаток. Порванные в клочья. Он узнал их. И от этого сделалось дурно.

— Нет, не здесь, — быстро ответил он, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

Абхе недоуменно воззрилась на него:

— Но… почему?

— Здесь опасно.

Она еще раз окинула взором поляну и теперь тоже заметила остатки палаток:

— Что тут произошло?

Шанкар поджал губы. Он не хотел говорить.

Однако видя, что Абхе не сводит с него пристального взгляда, выдавил:

— Здесь погибла Нилам.

Девушка не ответила. Она разумно решила, что сейчас ни к чему дополнительные расспросы. Тем более охотник выглядел так, словно из него комары всю кровь высосали. Каран, следовавший за ними, с интересом рассматривал поляну, пытаясь разглядеть на ней что-нибудь помимо палаток. Но густая трава тщательно скрывала то, что могло бросаться в глаза.

Он старался не смотреть. Не смотреть в ту сторону. Ибо боялся вновь увидеть ее. Не растерзанный труп… а живое видение. Как она снова протягивает к нему свои руки… зовет…

Только когда поляна осталась позади, Шанкар начал понемногу приходить в себя.

Солнце коснулось своим нижним краем горизонта. Его косые лучи заливали округу оранжевым светом. Недалеко от дороги по-прежнему несла свои могучие воды река Синдху, а в прибрежных кустарниках пели пурпурные нектарницы. Джунгли отбрасывали на тракт причудливые тени. Но сегодня они не выглядели пугающими. Не казались хищными птицами, тянущими к неосторожным путникам свои когтистые лапы. Они навевали покой. А вкупе с пением птиц и стрекотанием кузнечиков еще и сонливость.

— Поищем другое место для ночлега, — молвил охотник.

— Скоро стемнеет, — подметил Каран.

— Выше по течению будет небольшой привал. Там и остановимся.

Шанкар вспомнил, как скакал по дороге, в тщетных попытках успеть спасти Нилам. Как загнанная лошадь выкинула его из седла. Как он отбил себе ребра при падении. И как бывший Верховный жрец Девадат оттащил его на тот самый привал. При мыслях об этом человеке, охотник непроизвольно сжал поводья.

«Он знал. Он знал уже тогда. Наверняка Девадат приложил руку к тому, что произошло в Мохенджо-Даро. И пусть демон мог затуманить его разум, это не обеляет того, что он натворил».

На дороге стали сгущаться сумерки, когда их процессия достигла, наконец, привала и стала обустраиваться на ночлег.

***

Девадат стоял на потрескавшейся каменистой почве и смотрел на запад. Небо окрасилось в оранжевый цвет, а небесное светило уже скрылось за горизонтом. На востоке выступили звезды. Впереди же расстилалась бескрайняя пустыня. Камень медленно и неумолимо сменялся песками. С той стороны доносился жар, несмотря на позднее время.

«Иди туда, где день заканчивает свой путь».

Бывший Верховный жрец вздрогнул. Он знал, что посланник воли Богини-матери сейчас находится далеко. В долине Синдху. Но Девадат отчетливо услышал голос в своей голове. Его голос.

«Иди-и-и-и».

Непроизвольным движением Девадат утер ладонью лицо. В правой руке он сжимал грубый деревянный посох. Левая скрывалась под походным плащом. Решительно выдохнув, он сделал первый шаг по направлению к пустыне.

***

Шанкар вздрогнул и открыл глаза. Он сам не заметил, как уснул, хотя обещал себе бодрствовать всю ночь. Абхе и Каран спали рядом на траве. Первые лучи восходящего солнца играли на темном лице паренька, казавшегося в этот миг таким безмятежным. Он прижался к девушке, чтобы ночью не было так холодно. Та обняла его за плечи. Охотник невольно улыбнулся. Впервые за долгое время он увидел картину, которая не вызывала отвращение. Не заставляло сердце сжиматься от страха и отчаяния. Сидя здесь на привале, посреди небольшой, но уютной полянки возле дороги, могло показаться, что все хорошо. Что ничего не произошло. Издалека доносилось журчание Синдху. Прекрасный рассвет заливал округу золотистым свечением, а слабый ветерок шелестел в кронах деревьев над головами. Охотник закрыл глаза и шумно вдохнул свежего воздуха, позволяя себе укрыться на мгновение одеялом покоя и умиротворения.

«Как же может быть хорошо… утро… прохлада. Ветер и вода. Пение птиц… пение птиц…».