Сирруш (СИ) - Марков Павел Сергеевич - Страница 81

Выбравшись из-под телеги, охотник шумно втянул воздух через ноздри и, опершись о повозку, начал медленно подниматься. Боль в затылке усилилась, заставляя его скривиться. Повязка на груди немного намокла. Видимо, раны от когтей синха снова стали сочиться. Однако ему удалось устоять на ногах, несмотря на легкое головокружение.

Округа была усеяна раздавленными и обезображенными трупами. Леденящие душу стоны раненых заставляли тело покрываться гусиной кожей. Кровь толстым слоем легла на землю. Грунтовая дорога, ведущая к стенам Мохенджо-Даро, буквально утопала в ней. И хотя Шанкар уже привык к рекам крови, он все же почувствовал приступ дурноты. К горлу подступил комок. Он окинул взглядом местность, и от этого легче не стало. Слоны ушли, оставляя за собой след из крови и разрушений. Телеги, сломанные и лежащие вверх дном, оказались разбросаны по всей дороге. Повсюду валялись порванные мешки с зерном. Среди тел было немало и трупов лошадей и зебу, не успевших сбежать от смертоносных бивней разъяренных животных. Шанкар опустил взгляд вниз. Под обломками телег он увидел неподвижные тела. Женские тела. По-прежнему укрывающие от опасности своих детей. Таких же неподвижных, как и они сами…

Охотник отвернулся, чувствуя, как все нутро сжимается в комок. Дыхание перехватило. Прикрыв глаза, он ухватился за борт телеги трясущимися руками. Стоны раненых и умирающих людей продолжали доноситься до его ушей, но он не хотел их слышать. Он вообще больше ничего не хотел. Лучше бы он вместе с остальными попал под сокрушительный удар слоновьих ног. Или оказался вспоротым костяными бивнями. Лишь бы не видеть и не слышать всего этого. Не зная, что делать дальше…

Однако ему пришлось. Пришлось открыть глаза. Ибо он услышал, как кто-то произносит его имя.

— Шанкар, — раздался хриплый и сдавленный голос.

Нехотя, с мертвенно бледным лицом, охотник поднял веки и обернулся на зов. У соседней перевернутой телеги на земле лежал Балдев. Прислонившись к борту, он тяжело дышал. Лицо покрывал слой пота и бледности. Вся туника ниже груди пропиталась кровью. Воин прижимал правую руку к животу.

На негнущихся ногах охотник сделал пару шагов навстречу.

— Что… — просипел Балдев, — что… что это было?

— Слоны, — выдохнул Шанкар.

— Но… — воин закашлялся, — они же… вроде как… мирные…

Охотник вспомнил красные глаза несущегося на всех порах животного, в которых горела слепая жажда разрушения.

— Их привлек шум, — проговорил он, — должно быть, сейчас брачный период и….

Шанкар сделал еще один шаг, и в этот момент Балдев истошно завопил. Охотник вздрогнул, непроизвольно скосив взгляд вниз. Только сейчас он заметил, что из живота воина вывалились внутренности. И охотник наступил сандалией на кишки. Шанкар отпрянул назад, наткнувшись спиной о борт перевернутой телеги. Открыв рот и выпучив глаза, он наблюдал, как тело Балдева забилось в конвульсиях. Агония продолжалась несколько секунд. Когда же все было кончено, и голова воина безжизненно упала на грудь, Шанкар понял — только чудо не даст ему сейчас рухнуть в месиво из крови и тел. Он ощущал, как жизненные силы стремительно покидают его ноги. Непроизвольно ухватившись дрожащими руками о борт повозки, охотник готов был выпустить деревянную поверхность из пальцев. Упасть и забыться. Чтобы не видеть больше ничего. Вообще ничего. Он так устал от крови и смертей. Они давили на него, словно сотня лет давит на плечи дряхлого старика, мечтающего о встрече с богами. И в тот момент, когда руки уже готовы были опуститься, он увидел ее.

Абхе шла по обочине дороги, устремив невидящий взор перед собой. Ее сильно шатало. Грудь покрывал слой крови.

Словно позабыв о слабости, охотник кинулся к ней, спотыкаясь о бездыханные тела. Он дважды падал, измазывая руки в крови и встречаясь взглядом с остекленевшими глазами трупов, на лицах которых застыли гримасы ужаса и боли. И дважды поднимался. Наконец, Шанкар добрался-таки до девушки и ухватил ее за плечи. Пелена в глазах дочери старосты немного рассеялась.

— Ты… — прохрипел он, а затем начал осторожно ощупывать ее грудь, залитую кровью, — где?!

— Не моя, — коротко произнесла она, — я цела… вроде.

Не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, Шанкар обнял Абхе, крепко прижав к собственной груди. Она ответила на его объятия, положив руки на плечи. Он ощущал, как ее трясет. Так сильно, что дрожь передалась ему.

— Его больше нет, — глухо прошептала Абхе.

— Кого? — спросил он, закрывая глаза, чувствуя, что они начинают увлажняться.

— Отца, — она шмыгнула носом.

Шанкар не стал ничего говорить. Слова были бессмысленны.

Они стояли так около минуты. Словно два изваяния, причудливо сплетенное друг с другом, на фоне жестокой и леденящей душу картины. Спустя какое-то время до охотника дошло, что он не слышит больше стонов умирающих. Округа погрузилась в тишину. Настоящее безмолвие, посреди которого в живых остались лишь они. Только слабое дуновение ветра над головами заставляло шелестеть пальмовые листья. Легкие порывы воздуха играли их волосами и обдували кожу. А тихий шелест деревьев привносил чувство покоя. Такое неестественное и жуткое посреди хаоса и смерти.

Шанкар не хотел открывать глаза… Она не хотела открывать глаза… Ведь опущенные веки позволяли насладиться тьмой. Тьмой, которая не пропустит в их мир эти ужасные образы. Ведь она оберегает их от реального мира. Оберегает подобно крепко закрытым вратам… Но нависшая над ними тишина словно подсказывала своим беззвучным шепотом — нужно идти. Идти дальше.

— Нам пора, — с трудом пробормотал Шанкар.

— Куда? — прошептала она в ответ.

Охотник подумал несколько секунд, а затем молвил:

— На север. В Хараппу.

— В Хараппу? Но почему именно туда? Может, в Лотхал?

— Нет. Туда тоже идет пустыня.

— Откуда ты знаешь?

— Твой отец говорил.

Она вздрогнула, но быстро ответила:

— Тогда в Хараппу.

— Хорошо, только…

— Только, что?

Шанкар нехотя открыл глаза:

— Я должен узнать, что стало с Миной и Нирупамой.

— Кто это? — Абхе немного отстранилась. Ее глаза покраснели, но пелена с них полностью спала.

— Семья моего старого друга.

— Думаешь, они еще живы?

— Вот я и хочу узнать. Я не могу уйти, не убедившись.

Она кивнула:

— Тогда идем.

Шанкар разомкнул объятия. Окинув взглядом землю, он поднял два окровавленных копья. Одно протянул девушке.

— Умеешь с ним обращаться?

Она горько хмыкнула:

— А есть выбор?

Охотник хмуро кивнул:

— Верно.

Старясь не смотреть под ноги, они двинулись в сторону восточных ворот Мохенджо-Даро. Их сердца громко бились в груди, а изо рта вырывалось тяжелое дыхание. Распахнутые настежь деревянные створки напоминали зев голодного чудища, чью жажду крови не утолить никогда.

Солнце, достигшее зенита, согревало своим теплом. Воздух раскалялся все больше, норовя перерасти в настоящий зной.

Но они не чувствовали его. Не ощущали жара небесного светила. Их пробивала дрожь, словно они очутились высоко в горах без теплой одежды. Только пар не шел изо рта. Пройдя через городские ворота, они будто бы оказались в ином мире. Мире, напоминающим загробный. Мохенджо-Даро встречал их тишиной.

— Что здесь произошло? — тихо прошептала Абхе, оглядываясь по сторонам. Ее глаза были широко раскрыты.

— Не знаю, — коротко ответил Шанкар.

Он догадывался, что за безумством местных жителей стоит демон. Но разве мог он поработить умы сразу всего города? И у горожан, напавших на его отряд, не были закатаны глаза, как у Анила.

«Почему?».

Охотник не знал ответа. И щемящее чувство в груди подсказывало ему — искать было уже поздно…

Он скосил взгляд влево, где располагалась городская конюшня при восточных воротах. Несколько белоснежных кобыл находились в стойлах и с тревогой смотрели на людей.