"Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - "Titus" - Страница 69

В пещере было темно, тихо и прохладно.

Пройдя по подземному коридору метров двадцать, Ванда остановилась и попросила:

– Подожди, милый, немного. Совсем чуть-чуть… У меня в кармане куртки имеется свечной огрызок и зажигалка. Предусмотрительность – высшая добродетель путника.

– То бишь, путницы?

– Это точно… Щёлк! Щёлк! Ну, как оно?

– Совсем другое дело, – улыбнувшись, подтвердил Лёха. – Ты, сероглазка, настоящее и очень предусмотрительное сокровище. Повезло мне. Однозначно – повезло.

– А, то. Шагаем! Блин горелый…

Коридор вывел их в просторный подземный зал.

– Не очень-то и просторный, – пристраивая свечку в узкую трещину на стене, проворчала Ванда. – Большой, конечно. Противоположную стенку не видно. Но низковатый. В высоту и двух метров не будет. Смотри, любимый, шишку на темечке не набей.

– Спасибо, графинюшка, за проявленную заботу, – вежливо поблагодарил Лёха. – Весьма признателен и тронут. Буду старательно пригибаться… О-па! А это что такое?

– Человеческий скелетик. Обрывки одежды. Жёлто-серая черепушка. Рядом валяются какие-то железные штуковины…

– Лом и кайло. То есть, кайло без черенка… Видимо, с момента смерти этого золотоискателя-неудачника прошло лет пятьдесят-шестьдесят. Если не больше.

– Золотоискателя?

– Скорее всего. Что ещё нормальный и мыслящий человек, вооружённый ломом и кайлом, может искать в пещере, расположенной на Богом забытом заполярном острове?

– Наверное, ты, милый, прав.

– Как, впрочем, и всегда.

– Смотри, в стене имеется узкая светлая трещинка. Из неё струится водичка… Там – свежий воздух? То есть, горный склон?

– Похоже на то…

По подземному залу резво пробежал хулиганистый прохладный ветерок. Свеча, трусливо мигнув, потухла.

– Ой, становится душно! – запаниковала Ванда. – Дышать нечем. Что происходит?

«То и происходит, – скорбно усмехнулся сообразительный внутренний голос. – Он пришёл. В том плане, что белый-белый и очень пушистый песец… Торнадо, бушуя где-то совсем рядом, высасывает из пещеры весь воздух. Похоже, что смерть от удушья неотвратима. Смертушка, она неотвратима, словно в сентябре – дожди… Что-то тёплое потекло по руке. Это, надо думать, кровь капает из ушей. Ничего странного, перепады давления и всё такое прочее… Всё, братец, игра сыграна. Твори предсмертную молитву. Занавес, господа и дамы! Занавес…»

Ничего отвечать приставучему внутреннему голосу Лёха не стал. Нагнувшись, он взял в ладони ржавый железный лом и, выпрямившись, начал наносить по каменной стене размеренные удары.

«Ещё разок! Сильнее! Не ленись! – браво командовал повеселевший внутренний голос. – В трещину целься! В трещину! Ага, молодец! Вставь кончик лома в отверстие. Пошевели… Дальше пропихни. Ещё чуток. Теперь нажимай… Молодец!»

В голове глумливо и надсадно гудело. Лёгкие сморщивались прямо на глазах. Во рту было сухо, словно туда – с минуту назад – бросили полную совковую лопату раскалённого песка.

Раздался сильный треск, в подземелье значимо посветлело. От стены подземелья – с грохотом – отвалился широкий каменный пласт. По разгорячённым лицам пробежался поток холодного, невообразимо-вкусного воздуха.

– Ура! – радостно объявила Ванда. – Действительно, склон водораздела. Спасены…

Выждав минут двенадцать-пятнадцать, они выбрались из пещеры, которая чуть не превратилась в смертельную ловушку. Дождик прекратился. Через прореху в белых кучевых облаках выглядывало приветливое светло-жёлтое солнышко.

– Ничего себе! – удивлённо ахнула Ванда. – Откуда здесь взялось столько вязкой грязи? Практически по щиколотку…

– С неба, блин недопечённый, насыпалось, – пояснил Лёха. – Закон сохранения в действии. Сохранения – чего? А, всего. Энергии, мощности, материи и тому подобное. Мол, если в одном месте прибыло, то в другом, естественно, убыло. Торнадо забрало с собой нашу палатку и часть вещей, оставив взамен – по-честному – несколько тонн жидкой грязи, захваченной из ближайшего горного озерка…

– Думаешь, из озера? Почему?

– Караси – рыба озёрная.

– Караси?

– Ага. Вон хвост шевелится. И чуть правее… Так, у меня в кармане есть полиэтиленовый пакет. Собираем рыбёху.

– Фи, она же грязная, – брезгливо поморщилась Ванда.

– Отмоем, – пообещал Лёха. – Ты заметила, что у нас стало на один рюкзак меньше?

– Ой!

– Вот, тебе и «ой». Имеем в наличии надувную лодку, два пистолета, патроны, арбалет со стрелами, шумовые гранаты, несколько зажигалок, низкочастотные излучатели и помятый котелок. Ну, и жестяные пузатые фляжки на поясах.

– Я успела прихватить пакет с мукой, – с гордостью в голосе сообщила жена. – Только сковороды нет. То есть, блинов не испечь.

– Ничего, будем хлебать мучную болтушку.

– А, как её готовят?

– Я научу, сероглазка. Это, конечно, не полукопчёная колбаска, завёрнутая в пышный пшеничный блинчик. Но тоже – с точки зрения грубой армейской кулинарии – приличный деликатес… Всё, карасиков я собрал. Уходим отсюда.

– Куда?

– Вниз, в долину, – небрежно махнул рукой Лёха. – Ищем местечко, где нет грязи, а, наоборот, имеется чистая водичка и сухие дрова. Помоемся, разведём костёр, побалуемся кипяточком, рыбку запечём в малиновых угольках. Нормальный вариант…

На спуск ушло минут пятьдесят. Возле огромного чёрного валуна Лёша притормозил.

– Что случилось? – забеспокоилась Ванда. – Впереди разгуливает злобная и зубастая животина? Включить низкочастотный излучатель?

– Ни в коем случае. Прячемся за камушек и, пожалуйста, говори, потише…

– Почему?

– Впереди пасутся северные олени, – вставляя в направляющий паз арбалета стальную иглу, сообщил Лёха. – Как ты, графинюшка, относишься к аппетитной отбивной из парной оленятины?

– Насквозь положительно. Аристократическая и благородная пища, приятная и полезная для избалованного желудка… Можно, я взгляну на олешек через бинокль?

– Можно, держи. Только, когда будешь выглядывать из-за валуна, соблюдай осторожность. Смотри, не спугни вожделенную добычу.

– Не учи учёную.

Через минуту Ванда возмутилась:

– Северные олени, говоришь?

– Олени, конечно. А, что такого? И не надо так кричать…

– Надо! Там олениха и её маленький-маленький оленёнок. Мирно щиплют белоснежный мох… Ты, Алекс Петров, являешься хладнокровным и бессердечным убийцей? И, кого же из них ты намереваешься убить? Мать? Дитя? Или обоих сразу?

– Но, позволь…

– Не позволю! – выйдя из-за камня, Ванда, отчаянно замахав руками, завопила: – Бегите! Спасайтесь! Прочь, глупые олени!

– Убежали? – разряжая арбалет, спросил Лёха.

– Конечно. Чёрствый и законченный белобрысый сухарь.

– Ну, и ладно. Ты, надеюсь, довольна?

– На все сто!

– И это – главное. Пошли дальше. Карасиками пообедаем, по-простому. Без аристократических изысков. Ну, её, эту оленятину. Говорят, в ней содержится целая куча холестерина.

– Что это такое?

– Сам толком не знаю. Наверное, какая-то очень вредная хрень…

По покатым склонам долины медленно и лениво стекали потоки буро-серой грязи.

– Всю обувку изгваздала, – пожаловалась Ванда. – А запасные кроссовки сохранились?

– Ага. Не достались жадному торнадо… Так, подходим к речному берегу. Здесь и грязи нет, и дровишки имеются. Водичка, правда, грязновата. Ничего, зачерпну в котелок на самой середине.

Река оказалась широкой, более тридцати пяти метров, но достаточно мелководной.

– Переберёмся через водную преграду без особых проблем, – заверил Лёха. – Заодно и кроссовки помоем. А на противоположном берегу разденемся, разведём костёр и высушимся.

Речные воды усердно волокли на восток разнообразный мусор: вырванные с корнем кусты, моховые кочки, трупы северных оленей, зайцев, крыс, песцов, уток, гусей и лебедей.

– А на дальнем перекате, застряв в камнях, лежит мёртвый красно-бурый ящер-динозавр, – сообщила Ванда. – Надеюсь, милый, ты не будешь заставлять меня – вкушать мясо этого противного монстра?