Нелегал.Том I (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 31

Когда Стройнович вернулся, мы худо-бедно прошлись по текстовке первого из протоколов, и Лебеда заявила:

— Всё, разобралась уже с твоими закорючками! Дальше сама.

Касатон поглядел на часы и уточнил:

— Ты с Северяниным не поговорил ещё?

Я покачал головой.

— Не удалось пока. А что?

— Загляни прямо сейчас в двадцать третий кабинет, он там собрание инициативной группы по проекту проводит.

Ответить я ничего не успел. На улице мощно грохнуло, пол под ногами дрогнул, приоткрытую раму распахнуло и впечатало в стену, на пол со звоном посыпались осколки стекла!

В один миг я очутился у окна и обнаружил, что рванул служебный вездеход комиссара. Взрыв серьёзно повредил заднюю часть автомобиля, прямо на моих глазах полыхнул пробитый бензобак, взметнулось пламя, повалил густой чёрный дым.

Да что ж это такое делается-то⁈

Ступор долго не продлился, я перемахнул через подоконник и даже особо скорость гасить не стал — второй этаж, высота пустяковая! — приземлился на газон и метнулся к подорванному автомобилю.

Помочь Хлобу не успел — ещё только бежал через газон, когда со скрежетом распахнулась дверца со стороны переднего пассажирского сидения и комиссар самостоятельно выбрался наружу. По бритому затылку текла кровь, но держался на ногах Хлоб вполне уверенно, ещё и одним решительным взмахом руки потушил охватившее заднюю часть машины пламя. Я выволок из-за руля контуженного шофёра, оттащил его подальше и усилием воли передавил пробитое осколком бедро. Хлеставшая из рваной раны кровь почти остановилась, а там и Стройнович с набором для оказания первой помощи подоспел. С ним на пару мы стабилизировали состояние раненого и заклеили комиссару обильно кровоточившую царапину на затылке. Больше никого не зацепило — в первую очередь из-за того, что непосредственно перед взрывом вездеход успел отъехать от здания метров на пятнадцать, не меньше.

«Ещё один день насмарку», — некстати подумалось мне, примерно так оно в итоге и получилось.

Сначала дожидались медиков, потом пришлось отвечать на вопросы подоспевших сотрудников Бюро оперативного реагирования. Те оцепили место происшествия и начали опрос свидетелей, но таковых оказалось совсем немного. Никто ничего не видел, к окнам все подбежали уже только после взрыва. Попытка выяснить по горячим следам, кто именно подложил адскую машину успехом не увенчалась, поскольку вездеход стоял без присмотра никак не меньше получаса. Оперативники раз за разом опрашивали членов студсовета на предмет того, не подходил ли кто-нибудь на их глазах к автомобилю, но нет, нет и нет. Ничего. И, когда после прибытия сотрудников контрольно-ревизионного дивизиона, был расширен круг опрашиваемых, никакого результата это тоже не дало.

Касатон даже высказал предположение, будто автомобиль приехал в студгородок уже заминированным, но эту версию никто всерьёз рассматривать не стал — на служебных воротах весь въезжающий на территорию студгородка транспорт подвергался самой тщательной проверке. Там бы мину не пропустили.

— Дилетанты работали, — объявил один из привлечённых к расследованию экспертов. — Для обычной легковушки заряда ещё могло хватить, а вездеход больше и прочнее.

— И действовали, надо понимать, спонтанно, — отметил прибывший на место происшествия Эдуард Лаврентьевич. — Если бы целенаправленно комиссара выслеживали, знали бы, что он сзади никогда не ездит.

Тут-то мои коллеги по Бюро и напряглись пуще прежнего. Да оно и понятно: если спонтанно, значит, злоумышленник располагал взрывным устройством, которое намеревался задействовать совсем для других целей. А где одна адская машина, там и ещё с десяток запросто обнаружиться может. Не иначе в студгородке бомбисты завелись!

Проспали, получается! Проворонили!

На смену в горбольницу я самым безнадёжным образом опоздал, пришлось заступать на дежурство в шесть вечера, поэтому освободился аккурат с началом комендантского часа.

Замечательно просто! Лучше не придумаешь!

Разумней всего было переночевать в служебном помещении, но я был сыт больницей по горло, уже сам запах этот опостылел до невозможности, вот и решил освежиться. Купил в буфете кружку кваса, охладил до такой степени, что по стеклу начали сбегать струйки конденсата, и в несколько длинных глотков её осушил. Даже головой мотнул, до того зубы заломило.

Пока ужинал, размышлял о том, где и с кем провести эту ночь. Можно было заглянуть в общежитие к Карлу, можно… Ну да, для начала я по вполне объяснимым причинам решил попытать удачи с Ингой. Если к ней уже подселили новую соседку, просто отдам полученные от комиссара документы, а нет — так и задержусь, пожалуй.

Вахтёрше на проходной сослался на собрание рабочей группы, та определённо не поверила, но и препятствовать не стала. Всё же и вправду оба из студсовета, да и я здесь давно примелькался.

Инга моему появлению, такое впечатление, нисколько не удивилась.

— Заходи, Петя, — пригласила она меня в квартиру. — А я думала, ты совсем запропал.

— Дел невпроворот, — объяснил я, разуваясь.

На отсутствие повода зайти в гости ссылаться не стал, поскольку, если разобраться, у меня была как минимум одна чрезвычайно весомая причина наведываться сюда хоть каждый вечер.

— Тебя-то ни от чего важного не отвлекаю? — спросил я, проходя в гостиную.

Инга прикрыла рот ладошкой, зевнула и махнула рукой.

— Ерунда! К завтрашним семинарам готовлюсь.

На столе и в самом деле были разложены тетради и учебники, я добавил к ним ещё и полученные от комиссара записи, которые толком даже не успел просмотреть.

— Вот, информацию по курсантам получил.

Инга изобразила заинтересованность, но именно что — изобразила. Надо понимать, исключительно из вежливости.

— Что? — прищурился я. — Интересней тему для проекта подобрала?

— Да нет, просто теперь кажется, будто это всё уже никакого значения не имеет, — призналась Инга. — С учётом того, что в стране творится!

Такой ответ меня нисколько не порадовал, поскольку записи я получил именно что для реализации проекта. Случись нашей инициативе заглохнуть уже на организационном этапе, ко мне неизбежно возникнут очень и даже очень-очень неприятные вопросы. А если не вопросы — так подозрения, но хрен редьки не слаще.

— Рано или поздно жизнь вернётся в привычную колею! — отметил я.

— Ой ли? А как по мне — так возврата к прошлому уже не будет!

Ввязываться в политическую дискуссию нисколько не хотелось, но деваться было некуда, и я похлопал ладонью по стопке листов.

— Вот именно что не будет! И только от нас зависит, каким путём пойдёт развитие республики! Мы — архитекторы будущего! Пусть даже в такой малости как улучшение учебного процесса! Разве можно упускать свой шанс? Зачем тогда вообще было избираться в студсовет?

Тут я с пафосом откровенно переборщил, но вопреки обыкновению Инга кипятиться не стала и примирительно улыбнулась.

— Всё так, — улыбнулась она и вздохнула. — Устала просто. Всё чего сейчас хочется — это лечь спать.

— Мне тоже, — признал я, из-за чего удостоился долгого испытующего взгляда.

Но никаких ремарок на сей счёт Инга отпускать не стала, спросила лишь:

— Чай будешь?

Я ответил согласием, и к изучению подготовленных в комендатуре списков мы приступили только через десять минут. Инга первым делом бегло просмотрела названия столбцов и сказала:

— Здесь просто идеальная подборка, а из ректората нам и половины нужной информации не получить. Придётся массу источников перерыть.

Увы, это и в самом деле было так. Как минимум физическую форму студентов, не говоря уже об их спортивных достижениях, в институте отслеживали далеко не столь тщательно как в комендатуре.

— Составить репрезентативную выборку будет непросто… — Инга о чём-то глубоко задумалась и даже закусила губу. — Надо будет отобрать две группы — тех, кто даже зарядку не делал, и спортсменов.