Подстава. Книга третья - Звездная Елена - Страница 4

Я реально удивилась.

Посидела в задумчивости.

«Скину тебе пару исследований на эту тему», – дипломатично решил Нир.

«Спасибо», – сухо ответила я.

Последующий час я сидела и расширяла интеллектуальный кругозор на тему влияния влюбленности на человека.

Впечатлилась, должна признать.

Как-то ранее мои представления о любви строились на стереотипах, знаниях полученных на курсах адаптации, кинематогрофе. Но все оказалось на порядок сложнее.

Во-первых, влюбленность начиналась с тестостерона. И не важно, у женщины или у мужчины. Влечение, то есть страсть по сути, возникающее к объекту влюбленности стимулируется гормонами, и на первом месте тут – тестостерон.

Припомнив, как я поцеловала Эриха на Франциске я была вынуждена признать, что таки есть в этом что-то и это слегка разочаровывало – где-то в глубине души я искренне верила, что любовь начинается с самой любви, но ученые совершенно не романтично разложили все по полочкам. И факт был неоспорим – все начиналось с влечения.

Вторым пунктом шла влюбленность. И там вступала в дело целая толпа гормонов. Дофамин обеспечивал чувство опьянения похлеще чем от алкоголя. Радостно ввергал организм в стрессовое состояние кортизол, который тоже начинал вырабатываться в нехилых количествах. Но энергии главного стрессового гормона природе, походу, было мало, и в игру вступал адреналин, тоже старательно вырабатываемый организмом. И в итоге человек испытывал охренительное состояние – стрессовое состояние, чувство радости и опьянения, и все это усугубляли потоотделение и повышенное сердцебиение. Охренеть просто. Внезапно поняла, что от влюбленности по сути и сдохнуть можно, причем запросто так.

Но это было еще не все.

Дальше шло деление на два варианта развития событий – первый это если объект влюбленности ответил взаимностью. Тогда все было супер – организм мгновенно снижал уровень кортизола, и вбухивал нехилую порцию серотонина, ввергая человека в состояние радости, безопасности, умиротворения, единения с возлюбленным, и бахал для разнообразия окситоцина, вырабатывающегося в моменты прикосновений и сексуальной близости. И все, вот оно счастье.

Но если взаимности не было, начиналось то еще адище. Сначала субдепрессивное состояние, а затем и депрессивное масштабненько так. И хорошего в этом вообще ничего нет. Если стресс в принципе в адекватном количестве достаточно удобная штука, сродни хорошему стимулятору – помогает справиться с критической ситуацией, то стресс от неразделенных чувств вообще нихрена не помогает. И в итоге теряется желание жить, вкус еды, радость от каких-либо хороших событий. И остаются два пути – либо ты интенсивно грузишь себя работой и физнагрузками, либо здравствуй дистресс. А эта штука похлеще панических атак. Мне, по долгу службы приходилось бывать в затяжных стрессовых состояниях, из которых без психотерапевта и медикаментозной терапии хрен выберешься, но кто бы знал, что с этой хреновой любовью все гораздо херовее! Постоянное возбуждение структур мозга приводит к основательному нарушению биоритмов организма, и к нестабильному атому нестабильно несутся и гормональный фон, и механизмы регулирования эмоционального состояния, и далее по наклонной – прощай сердце и пищеварительная система, привет повышенное давление, язва и инфаркт с инсультом.

Зашибись просто!

Кажется, слова «Я люблю тебя» пора переименовывать в «Я по тебе дохну. И если ты, падла, мне взаимностью не ответишь, то я и сдохнуть могу вполне так запросто».

Млять.

«Эрих, – позвала мысленно, – слушай, я тут просветилась на тему любви и влюбленности и это – не говори мне больше, что ты меня любишь, ладно?»

Через две минуты Эрих стоял рядом.

Переодетый в строгий костюм, злой и слегка охреневший от моего сообщения.

Меланхолично полюбовавшись им, мрачно добавила уже вслух:

– И, кстати, ты мне окситоцина не додаешь, сволочь.

Вконец обалдевший Дагрэй хрипло переспросил:

– В смысле я недодаю тебе окситоцина?

– В прямом, – я была серьезна как никогда.

Эрих пятерней скорее испортил, чем поправил прическу, и практически попросил:

– Объясни конкретнее, пожалуйста.

Да без проблем.

– Обнимашки, Эрих, – пояснила для него конкретнее уже некуда, – мне не хватает как минимум объятий.

Дагрэй глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул и раздраженно произнес:

– Мы это уже обсуждали, Мелани. И я объяснил, что мои прикосновения наносят тебе вред.

– Да? – поинтересовалась скептически. – А как тебе такое – язва желудка, гипертония, инфаркт, инсульт и летальный исход?

Эрих, кажется, посерел.

– И к слову, по поводу эмоций радости, сейчас процитирую, – и я зачитала вслух, переводя на ходу с гаэрского на тайремский: – «При сильной влюбленности, человек максимально фокусируется на объекте влюбленности. Значимость чувств, особенно сильных, превалирует над долгом и самоотдачей на работе». Так что, Эрих, катись к потерявшей границы плазме со всеми своими «Мои прикосновения лишают тебя радости». И вообще матчасть учи. Ты вообще в курсе, что любовь, это опасно?

Не знаю про «в курсе», но судя по взгляду, Эрих определенно пребывал в шоке.

– Серьезно говорю – любовь это капец какая опасная штука! – просветила его.

Окончательно сбледнувший архонт тихо выговорил:

– В нашем случае – да.

– Обломись со своей значимостью, Эрих, во всех случаях – да, – обломала его.

Он завис.

Некоторое время стоял надо мной, затем хрипло спросил:

– И откуда такая информация?

– От Нира, он же женат, так что в свое время глубоко изучил данный вопрос, – я позакрывала все открытые чаты, начала закрывать и все точки выхода на контакты. – Откровенно говоря, теперь понимаю, почему кадетам S-класса вживляют капсулы контролирующие уровень гормонов.

И выключив сейр, молча посмотрела на Эриха.

– Скинь мне информацию, – произнес тихо.

Молча включила сейр, переслала инфу, выключила сейр, с ожиданием посмотрела на Эриха.

– Окситоцину выдать? – несколько даже издевательски поинтересовался он.

И выбесил же.

– Эрих, – я медленно встала и подошла к этому, который определенно нарывался, – не знаю, врубился ли ты в суть мною сказанного, но тут такая штука – язва желудка, гипертония, инфаркт, инсульт и летальный исход светят и тебе тоже. А я, между прочим, задолбалась осторожничать, так что теперь не ты мне, теперь я тебе нихрена окситоцину выдавать не буду. Сиди и страдай. А я, между прочим, тут мимоходом выяснила, что лучше всего от неразделенной любви помогает работа. Много работы. Очень много моей любимой работы. Клин клином и все такое. Так что, страдай, Дагрэй.

И пока кое-кто окаменел от осознания крутого поворота в наших отношениях, лично я преспокойно отправилась в дом, с чувством полного удовлетворения от произошедшего, отличного плана мести и в целом – я то хоть с недоархонтом подралась, так что мне норм. А Эрих сам нарвался.

В наш дом на спутнике Тайрема Асие, я входила в самом шикарном виде – сверху рубашка, снизу плавки от купальника и мокрые спутанные волосы по плечам и спине. Но мне было плевать, если честно. Из прислуги тут были киборги, Эрих в целом всех представителей мужского пола, ну кроме Тамрана, держал от меня подальше, так что я вполне себе шикарно себя чувствовала, разгуливая в любом виде по двухэтажному строению. Тамран просто отдельно жил, и если и появлялся где-то, так это в тренажерке.

И потому, узрев шестерых массивных представителей тайремской расы и одновременно относящихся к мужскому полу я слегка застыла. Все шестеро мужиков были в темно-зеленом, причем балахоны могли бы скрыть пузень там, или бедра широкие, но вот массивные прокаченные плечи только подчеркивали. А еще, между этой шестеркой балахоновых имелась женщина. Тоненькая, стройная как кипарис, со светлыми волосами, украшенными жемчугом, и перчатках закрывающих полностью всю руку.

И если между нами двумя и было что-то общее, так это цвет одежды. На мне были светло-зеленые мокрые плавки, на ней светло-зеленый очень закрытый наряд. В общем… мне пора было получать медаль за самое провальное появление перед официальной делегацией.