Все, что шевелится - Федотов Сергей - Страница 57

• Предыдущая
• 57/91
• Следующая

Едва за последним гостем закрылась войлочная дверь, как Другмо росомахой кинулась на мужа, повалила на ложе и принялась яростно срывать с него одежды. Лес не успел и охнуть, как оказался голым, а дикая наездница скакала на нём почище любого мастера джигитовки. При этом она ритмично выкрикивала складные глупости, словно ютские воодушевители обучили её боевым слоганам:

Едва Другмо упомянула атаку, как жезл юноши словно взорвался, сладостная и мучительная истома разлилась по позвоночнику, в глазах заплясали ослепительно голубые и багровые вспышки, а под черепом заклокотали, выкипая, мысли. Ничего подобного испытывать с Кали ему не доводилось. Кажется, он впал в забытьё, а вот супруга не успокоилась. Ухватила его Янский жезл и пустила в ход «кораллы и драгоценности» – губы и зубы. Урча и мяукая, она мигом восстановила его увядшую мужественность и потребовала продолжения способом «семь драконов, летящих над озером по своей нужде». Такого способа Лес, разумеется, не знал, но Другмо и не спрашивала, как именно и в какой последовательности пускать в ход драконов. Она сама определяла очерёдность, разливала озеро и избывала нужду. За драконами последовал «императорский паланкин, проходящий девяносто девять ворот». Золотая красавица с энтузиазмом отпирала и запирала ворота, тщательно их считая, чтобы не сбиться. Всё равно юноше показалось, что было тех ворот значительно больше сотни.

Захлопнув последние, супруга не успокоилась, а протиснула паланкин ещё и через маленькую калитку. Через «сады, зацветающие дважды», где сама зацвела не меньше пяти раз, она вовлекла Нова в любовную игру «созрели вишни в саду у дядюшки Вани»[20], заставляя его ртом срывать алые вишни с её груди. Затем через «рубиновые чертоги» они проследовали к пруду, где «селезни охотились на уточек», а когда селезни уронили головы, побеждённые неутомимостью уточек, Другмо свила им гнёздышки в «тростнике, поющем под ветром с востока». Когда и ветер с востока оказался бессильным оживить любовную страсть, она обильно смазала Янтарную пушку на колёсах и принялась заряжать её с пылом новобранца. В конце концов ствол пушки погнулся, потеряв способность извергать ядра. Тогда женщина попыталась завести «часы с хрустальным боем и опаловыми бубенчиками», но хрусталь не звенел, и даже не хрустел, а бубенчики опали, как срезанные позавчера бутоны.

– Ты меня больше не любишь! – зарыдала от такой неудачи Другмо, а Лес не смог ей возразить ни словом, ни жестом.

Наутро он был ни жив ни мёртв, но всё же заставил себя подняться, босиком и в льняных кальсонах вышел на улицу умываться. Жена, причитая, что любимый супруг «совсем с ума сошёл», всё-таки вышла вместе с ним и поливала водой из кувшина, объясняя, мол, «никакого мыла я не видала и даже не знаю, с чем его едят». Посмотреть на невиданное зрелище сбежались все соседи.

На завтрак Другмо подала чай на травах, а матушка Булган принесла горячие лепёшки и миску мёда с сотами. Сидели скрестив ноги втроём за низким столиком. Поза показалась юноше очень неудобной, и он решил сделать настоящий, высокий стол, чтобы сидеть как положено на скамейке или табурете. Но быстро сообразил, что такой мебели не место в юрте, и задумался: а не срубить ли избу-пятистенку? Сложить каменную печь, то-то тепло станет. От очага, выложенного из камней в середине жилища, пользы было немного: костёр и костёр, да ещё и дыра наверху для выхода дыма. За ночь жаровни остывали, и по утрам температура в юрте лишь чуть-чуть отличалась от наружной. Почему же в посёлке Жемус построили настоящие жилища, сложили их из камня, а тут обходятся юртами, словно собрались не сегодня-завтра отправляться в дальний поход? Сам себе эту загадку Нов объяснил тем, что для кузницы войлочные стены не годятся, могут вспыхнуть от огня. А тем более в плавильне. На самом-то деле дома в Жемусе строили из камней потому, что никакого другого строительного материала у семейств Божинтоя и Хожира под рукой не оказалось. Вот и собрали из камня, благо в горах его имелось в избытке.

После еды Лес оседлал верного Огонька и поехал осматривать столицу. Из юрт выходили жители и приветливо здоровались с ханом.

– А где поселились братья-кузнецы? – спросил юноша.

Ему охотно показали направление, нашлось и немало желающих лично проводить, чтобы «не сбиться с дороги». К жилищам хористов Нов подъехал в сопровождении густой толпы. Все гомонили наперебой, и если бы он стал прислушиваться к каждому совету, то наверняка бы заплутал и не приехал вообще никуда.

На месте оказалось, что в Юртауне имеется хотя бы одно каменное строение – кузница. Пока остальные члены большого семейства распаковывали вещи, размещали скот, перевозили дрова от юрт рудознатцев (Ещё в Жемусе договорились с Дадагой, что поменяются: те заберут топливо, заготовленное кузнецами), Хор уже возился в кузнеце, очень уж не терпелось поработать с металлом, полученным по новой технологии. Делать здесь чародею пока что было нечего. Поэтому спросил, не зная чем заняться:

– А как устроилась ваша сестра Эйлик?

– Совсем дикарка, – махнул рукой с зажатой в ней молотом кузнец. – Забилась в угол юрты и сидит там, сверкая зубами и глазами, как волчица какая. И людей-то ей вокруг слишком много, и воздух у нас тут несвежий. А дети канючат, что нет ни домового, ни банника. Играть им, выходит, не с кем. Наши-то ребятки разбежались по друзьям и подружкам. Но я и с сестринскими живо разобрался: выгнал на улицу, а там таких огольцов – пруд пруди. А ты и впрямь станешь обучать травам и знахарству?

– А почему нет? Разве опытные лекари не нужны?

– Нужны, кто же спорит, – дело это важное. И откуда ты, Гессер, всей этой мудрости нахватался?

– Путешествовал много, – отвечал Нов. – Много видел, знатоков расспрашивал.

– Тогда понятно, конечно. Хотя и не совсем. Откуда про железо узнал, ежели его никто ещё не разведал?

– Есть такие, кто разведал. Живут в Лесной стране, их ещё динлинами кличут…

– Ты о северной стране Лин говоришь? – заинтересовался Хор. – Так там живут наши соратники.

– Какие соратники? – удивился Лес.

– Мы от них лет двадцать пять тому отбились. Чона, твой папаша, возглавлял полк правого заслона во время Битвы в Пути и чего-то не поделил с лешими. Те отряд и заблукали. А мы, кузнецы с рудознатцами, чуть позднее от обоза боевой амуниции отстали. Армии ушли на северо-запад. Там, по слухам, и находится страна Лин.

Юноше показалось, что сердце у него провалилось в желудок от таких известий.

– Когда, говоришь, вы потерялись? – на всякий случай переспросил он. Знал, что его предки обосновались в Минусинской котловине веков тридцать назад. И вновь услышал поразившую его цифру:

– Лет двадцать пять назад, я же тебе ясным языком объяснил.

И тогда до чародея дошло, что перенёсся он не только в чужое тело, но ещё и угодил в чужое время – до рождения его самого, папы Крона и даже дедушки Пиха должно ещё пройти не меньше трёх тысяч лет! А пока нет никакого Лесного княжества, с горечью осознал он, нет моих друзей и сверстников, нет ни ютров, ни ютов, нет и ютшколы. Интересно, успели уже заложить Холмград-столицу?

• Предыдущая
• 57/91
• Следующая