Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Иванов Сергей Григорьевич - Страница 16

– Нервы берегу. Мое дело прокукарекать.

– Хитрый! – повторил он. – Ну, бывай.

Насколько знаю, парнишка в общем-то безобидный… был. Ну разве иной раз сдернет с тротуара приглянувшуюся деваху – так сейчас это грех невеликий. Во всяком случае, шума никто не поднимал… Тогда за что? Впрочем, не мое дело.

Ближе к окраине машин прибавилось. Сам-то город невелик, однако уютен, а в прежние времена был сравнительно тих. Пока крутари не завладели здешним портом и не наладили выгодные связи с кем только можно, от западников до федералов. А потом и Алмазин, неизвестно с чего, перетащил сюда Двор, приведя с собой толпу чинуш, копов, сторожевиков, притягивая и привечая самую пеструю публику, вплоть до улыбчивых товарищей из КНДР. И образовался такой котел!..

Чем дальше, тем сильнее деформировался дорожный асфальт, нередко проваливаясь до земли. Окраинные дома и прежде не блистали, а сейчас пришли в полное запустение, лишившись хозяев. Как обычно на юге, многие кварталы тут смахивали на село. И вдоль шоссе тянулись глиняные заборчики вперемежку с белёными стенами одноэтажек, поблескивающих мутными окнами. Зелени хватало по обе стороны заборов – в этих широтах любят тень.

Сбавив скорость, я вырулил на крайнюю полосу и приоткрыл правое оконце, впуская здешние ароматы. А вместе с ними в кабину проник наружный воздух, окатив меня сухим жаром. Зато опасности не ощущалось. Где-то за дворами самозабвенно тявкала шавка, будто заведенная. Под одним из заборов я приметил кошку, облезлую и бесхвостую, крадущуюся по своим делам. В куче старого мусора копался угрюмый боров, брезгливо расшвыривая куски. Чуть погодя увидел и людей. На скамеечке, рядом с калиткой, расположилась аккуратная старушка и приветливо щебетала сама с собой, время от времени заливаясь счастливым смехом. Потом на дорогу выбежал замызганный оборванец и злобно погрозил кулаком вслед моей машине. Развелось, понимаешь, психов!..

Но вообще здесь было пусто. Многие растерялись, нежданно очутившись в Приграничье, и постарались убраться поглубже в страну. Раньше-то из-за каждого забора брехала собака, а вдоль дороги кормилась живность, от коз до гусей, – но теперь одичавшие слобожане слопали всех, кого сумели изловить. Даже голубей, похоже, приговорили, и только неудобоваримые вороны нахально каркали из тенистых крон. По-моему, их стало тут еще больше, словно бы и в этой экологической нише произошла смена состава. Выживает сильнейший, да? Всё, как у нас.

Затем пошли обжитые кварталы, хотя унылые и тусклые, где обитал «народ», подчиненный Двору. По улицам тут слонялись немногие – самый разгар рабочего дня, да и жарко, – однако в тенистых площадях-парках слонялись или дремали, точно в тихих заводях, «лишние люди», выброшенные на обочину жизни. Пока их скапливалось не много, но в прошлом году было куда меньше. А что станет в следующем?

Потом, ближе к центру, стали возникать нарядные строения, иногда целыми гроздями, – словно бы здешние дома, как и люди, все сильней разнились благополучием. В этих местах асфальт сиял свежестью, а народу крутилось больше. И тут еще не главные стремнины, просто пересеклись несколько губернских потоков, от поднимающихся торговых империй до обустраивающихся губернских структур. И городские власти, во главе со старым и искушенным в аппаратных сражениях мэром, еще удерживали оборону, несмотря на засилье Двора. Почему-то Алмазин не спешил их задавить – может, не хотел на свою голову лишних забот. У муниципалов даже своя полиция оставалась, хотя губернские копы явно преобладали.

Миновав суетливый центр, насыщенный учреждениями, торгпредствами, даже немногими пока посольствами, я въехал в район, населенный совсем иной публикой, вполне приноровившейся к новым условиям. В этих кварталах обычно тихо. Тут не осталось брехливых шавок, самозабвенно тявкающих у подъездов, и трескучих мопедов, на которых дурковатые подростки оглашали спящие улицы, и мощных динамиков, гремящих с подоконников, – их попросту расстреляли вооруженные ревнители безмолвия, иногда прямо из квартир. Но могли пальнуть и в окно за слишком позднюю или шумную гулянку. А зычные дворники, с раннего утра перекликавшиеся через улицы, сгинули как класс либо затаились. Тут не любили старых авто, взревывающих, дребезжащих, воняющих. И даже дети опасались слишком горланить перед домами. Мало ли у кого могут сдать нервы – а ну как швырнет гранату? Вольница!

Тут жили сытно, но опасно – за всё своя плата. На здешних стремнинах легко дышится, однако любой промах чреват гибелью. И рассчитывать приходится больше на себя, в особенности мне, одиночке без-Семейному. И потому еще на подходе к Вольным Кварталам я стал настраивать себя на круговую оборону, рассеивая внимание во все стороны. Я от рождения неплохо «вижу поле», однако специально раскопал в Океане способ довести это свое дарование до почти мистической чуткости. Чем не раз удивлял ухарей, пытавшихся застать меня врасплох.

Городская база Аскольдовой Семьи помещалась в домине, высившемся недалеко от гавани, так что с верхних этажей можно было приглядывать за портом. По местным меркам здание могло сойти за небоскреб: двадцать два этажа как-никак. Это не считая пентхауса на крыше, где располагался офис главаря. Громадой этой Аскольд обзавелся по случаю, и поначалу большинство помещений пустовало. Но мало-помалу комнаты оживали, заполняясь мебелью, оборудованием, служащими. А на нескольких этажах даже устроили гостиницу для федеральных и зарубежных партнеров, все чаще наведывавшихся сюда. Дом стал верхушкой айсберга, которую Аскольд намеревался предъявить властям, чтобы сойти за респектабельного. Хотя и тут, насколько я знал, многие дела не афишировались.

На въезде в подземный гараж я, опустив стекло, приставил ладонь к контрольному сканеру, выставленному вблизи дорожки. А из постовой будки меня прощупали взглядами двое сторожевиков, прежде чем пропустить. Гараж был просторный, на весь подвал, однако машины стояли густо, причем в большинстве броневые, раскрашенные в цвета Семьи, – значит, и братков наехало немало. То ли подвалила срочная работенка, то ли Аскольд решил подстраховаться. Уж не вызревает ли в городе новый передел? Похоже, главарь не все говорит мне… что, в общем, неудивительно.

Отсюда, из гаража, лифт не ходил. Чтобы попасть наверх, следовало сперва прогуляться пешком по двум нижним этажам, залитым уютным светом. В оборудованных закутках поджидали посетителей приветливые милашки, готовые направить по нужному адресу, а вокруг слонялись вооруженные братки – это не считая обычной охраны. Через такой заслон чужаку пробраться сложно. Но меня тут знали многие, некоторые даже приветствовали, молча вскидывая руку. Особый шик заключался в синхронности движений – это как бы подтверждало равенство.

К слову сказать, кое-кого из здешних знакомцев мне пришлось в свое время поколотить, чтоб «уважать себя заставить». Средство оказалось действенным: битые едва не полюбили меня и нахваливали перед приятелями куда больше, чем я заслуживал. Да ради бога – лишь бы другие не вязались! Впрочем, в этом здании можно не опасаться наездов. Всеми способами Аскольд поддерживал в Семье дисциплину и препятствовал стычкам среди своих. Тем более возбранялось задевать гостей.

В шикарной приемной Аскольда меня встретили две близняшки-метиски, Мила и Тина, улыбчивые, ухоженные, нарядные, точно куколки. Они и выглядели спортивно, несмотря на изящные пропорции, а вдобавок были выдрессированы на диво. Так что могли ошеломить даже серьезного бойца, не знай тот об этом сюрпризе. Их преданность шефу подкреплялась почти родственными с ним отношениями, а ревность исключалась собственной близостью. К тому же главарь никогда не скаредничал с подружками – чтобы их не перекупили на стороне.

С десяток минут мне пришлось обождать – как же без этого? Но в такую игру мы играли не первый раз, и Аскольд знал, что более четверти часа терпеть не стану, если только он сам не выйдет и не объяснит задержку. И после недолгой трепотни с двойняшками (паршивки и на сей раз не сболтнули лишнего) меня допустили в кабинет.