Охотник на мафию. Часть 1 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 45

- Что видишь, Серёжа?

- Проникся? – спросил Мамаев, не открывая глаз. – Я не вижу, Иваныч, я знаю. И знания эти терзают мне душу и рвут моё сердце.

Он посмотрел на Ковалёва, и начальник ГРУ увидел в его глазах вселенскую тоску.

- Говори.

Мамаев вздохнул.

- Говорить слишком много, Иваныч. Да и оно тебе надо? Ты же сам сказал...

- Я сказал, что сказал. Здешние макли меня мало волнуют. Но ведь ты говоришь и про заграницу? Вот и рассказывай всё, что знаешь про «зарубеж». Кто ждёт «Минск» и «Новороссийск» с неснятым оборудованием и секретными инструкциями по эксплуатации?

- Давай, Иваныч, просто выпьем, а я тебе завтра на бумаге всё изложу. Хорошо. Чтобы лишним не грузить.

Ковалёв согласился, кивнув головой.

- Ну, хорошо.

- Ну, хорошо, - тут же согласился Мамаев, и они вместе улыбнулись.

- Тут по твою душу звонил некто Капыш. Знаешь такого?

- Ну...

- Просил дать полиграфолога с аппаратурой...

- ..., - Мамаев сделал вопросительное лицо.

- Для тестирования тебя, друг мой.

- И?

- Пришлось пообещать, но, так как ты «ещё не приехал», по дате решили определиться позже. Могу и отказать, если что, - сказал Ковалёв, увидев, как скривился собутыльник. - Как вы сегодня с Натальей пообщались? Говорит, реакции соответствуют ожидаемым.

Мамаев почему-то покраснел. Ковалёв это заметил, но вида не подал.

- Ну, да... Реакции ожидаемые, - подтвердил полковник и неуверенно кашлянул.

- Что-то не так?

- Что-то расхотелось мне работать на этих... патриотов доморощенных, мать их ити. Да и на «закордонников»... Может раздать все бабки, что взял, и свинтить? А можно и не раздавать. За кордон, мне не надо... Уехать куда-нибудь в Воронеж. У меня там однокашник по военному институту, Толян Ильин. Денег на ГКО поднимем, дело какое-нибудь замутим. Ксиву прикрытия дашь? А я тебе «разведданные» буду почтой высылать. У меня их... Надолго хватит.

Ковалёв хмыкнул, улыбнулся, но промолчал. Дагестанский «коньяк» в пластиковой «полуторалитровке» закончился, а говорить ещё было о чём. Юрий понял его озабоченность.

- Давай по чайку? – спросил он друга.

Ковалёв неопределённо пожал плечами и достал из старого комода с двустворчатыми остеклёнными дверками большие кружки в синий и красный «горох». Налил в них из большого зелёного «кофейника» заварки, долил в кружки из чайника, стоявшего на прогорающей дровяной печи, кипяток. Сахар из комода не доставал, зная, что и Субботину он не нужен.

Отхлебнув тёмно-янтарной терпкой жидкости, Юрий искоса посмотрел на «набравшего в рот воды» Ковалёва.

- Что молчишь?

Начальник ГРУ ответил через три вдоха[2].

- А, что говорить? – усмехнулся Ковалёв. – Ты же знаешь, что «пулемёта я тебе не дам»[3] и тебе придётся делать не то, что тебе хочется, а то, что надо. Да и не сможешь ты спокойно жить со своими «знаниями». Ты же, если тебе и вправду «повезло» узнать будущее, не сможешь спокойно с этим жить и просто смотреть, как мерзавцы разваливают государство.

Мамаев на тираду начальника ГРУ не ответил и они некоторое время молча хлебали из кружек. Ожидая «просветления», наступаемого у него от чая, Юрий вдруг заметил, что голова очистилась от алкогольного тумана полностью.

- «Словно и не пил», - подумал полковник и озаботился. Такой же эффект абсолютного отрезвления он наблюдал за своим организмом уже не раз и не два. Его организм и раньше быстро справлялся с этиловым отравлением, но после переселения в тело Субботина это происходило почти мгновенно. Стоило ему было задаться целью «отрезветь», и он мгновенно трезвел.

Вот и сейчас, он просто подумал, что крепкий чай его отрезвит, и вот он сидит трезвый, «как стекло».

По «Субботинскому» лицу вероятно что-то промелькнуло, потому что Ковалёв вскинул бровь и спросил:

- Что не так? Имеешь что-то возразить?

Мамаев думал не о сказанных начальником Приморского ГРУ словах, но сразу «включился в тему».

- Конечно, имею! Мне, что больше всех надо?! Вы, значит, зная о преступлениях вашего командования, языки в жопу засунули, а мы, значит, в одиночку с копьём на перевес на одноглазых циклопов?

Ковалёв рассмеялся.

- Не помню, Серёжа, чтобы тебя на художественные образы тянуло. Юрку Мамаева, того, да, закидывало порой «в ту степь», а ты, не страдал, вроде бы, этой хернёй...

Ковалёв смотрел на «Субботина», продолжая улыбаться, но улыбка постепенно с его лица сползала. Иваныч вдруг увидел перед собой Мамаева. Он дёрнул головой, отгоняя морок, и перед ним вновь оказался Субботин. Но с глазами творилась какая-то чертовщина.

Лицо Субботина проглядывало сквозь лицо Мамаева. Словно это было стереоизображение на открытке, подобное когда-то привезённой его родственником из-за границы. На открытке девушка – японка улыбалась и подмигивала, если открытку чуть наклонить. А в «промежуточном» положении изображение размазывалось.

Ковалёв даже протёр глаза кулаками.

- Пугаю тебя, да? – спросил Мамаев. – Да ладно, не ссыте, товарищ полковник...

Он не договорил, когда Ковалёв вдруг ударил его кулаком в челюсть, делая выпад прямо от своего лица. Ударил классической двоечкой, не вставая с табуретки, чуть подавшись корпусом вперёд. Ударил и не попал.

Они и раньше во время попоек практиковали неагрессивные короткие неожиданные атаки. Раньше Ковалёв, хоть и был чуть постарше, чаще всего хоть одним выпадом, но попадал. Чаще вторым... Но сегодня оба раза Ковалёв промазал. Зато сам получил лёгкий тычок левым кулаком по скуле. Ну, как лёгкий? Скула справа отозвалась острой вспышкой боли потревоженного нерва и кость начала медленно вспухать.

Ковалёв машинально приложил пальцы левой руки к болевой точке и растёр место вокруг.

- Ишь ты! – удивился он.

Во время быстрого, почти мгновенного, уклона головы «влево-вправо» Иваныч чётко увидел двоих обоих друзей: и Субботина, и Мамаева.

- Двое из ларца одинаковых с лица, - проговорил он, активно массируя челюсть. – Кому сказать, не поверят.

- А ты не говори никому, - сказал Мамаев очень серьёзно и глядя прямо в глаза другу. – Не надо[4].

Ковалёв почему-то с трудом проглотил слюну.

- Так дашь пулемёт-то? – усмехнувшись спросил Мамаев.

- Дам. И сам с тобой пойду, - проговорил Ковалёв.

[1] Только начиная с 2007 года на военную контрразведку дополнительно возложили борьбу с терроризмом и коррупцией, а также контроль за обеспечением защиты гостайны.

[2] Правило трёх вдохов при принятии важного решения.

[3] Фраза из кинофильма «Белое солнце пустыни».

[4] «Не говори никому... Не надо...» - фраза из кинофильма «Белое солнце пустыни».

Друзья разъехались за полночь. Никаких планов они не составляли, организационные вопросы не решали. Немного поговорили про Сиднейских китайцев, про ВБРТФ и Никитенко, про Эндрю Фокса и Ми-6, про «Тайгер Секьюрити» и про дату «возвращения» Субботина во Владивосток.

- Я бы ещё дня три погулял. Ну их на хер, эти дела. Я сегодня с такими девчонками запал! – мечтательно сказал Мамаев. – Умнички! Покупаться и позагорать хочу. Лето кончается. Потом всё закрутится, хрен с этой карусели соскочишь.

- Это да... - задумчиво произнёс Ковалёв. – У меня тоже окно образовалось. Может вместе... э-э-э... позагораем?

Мамаев критически посмотрел на Ковалёва.

- Ты ж к блядям негативно относишься.

- Я к проституткам негативно отношусь, а к блядям очень даже положительно.

Мамаев рассмеялся.

- Нет сейчас блядей, Иваныч. Все честные давалки переквалифицировались в профессионалок. Да и какая, нахрен меж ними разница?

- Ладно-ладно! Не философствуй. Организовывай отдых, как считаешь правильным. А я просто присоединюсь. Коньячной настойки ещё много...

- Да ну её на хрен, Иваныч. Западло это пить. Деньги есть и поставщик у меня надёжный. Чистая контрабанда! Не фальсификат! Гарантия!

- Только коньяк бери.