Переиграть Афродиту (СИ) - Самтенко Мария - Страница 4

Ее судьбе досталось по полной программе. Она исхитрилась расцарапать Аиду щеку, рассечь бровь, отчего струйка крови потекла ему в глаз (он небрежно смахнул ее рукавом), и в левом ухе, кажется, появилось несколько непредусмотренных там отверстий.

Аид запрыгнул в колесницу, одной рукой прижимая Персефону к себе, и другой схватился за вожжи. Квадрига взмыла в воздух; Кора вцепилась зубами ему в плечо, потом решила, что это не достаточно эффектно, и сменила тактику, вырываясь — не слишком активно, чтобы не вывалиться из колесницы — и призывая отсутствующую Деметру спасти ее от участи, что хуже смерти.

Когда они взлетели, и луг с визжащими из-за кустов нимфами остался далеко внизу, Аид наклонился к ее уху и прошептал:

— Мне кажется, с Деметрой перебор.

Персефона фыркнула и, не переставая вырываться — мало ли кто тут еще может прилетать — возразила, что нет, в самый раз. И вообще, она устала царапаться и кусаться, отбиваясь от неизбежного, и предпочитает потерять сознание от ужаса.

С этими словами она сползла вниз, планируя улечься на дно колесницы.

— Ну, просто охренеть, — сказал Владыка с этакой вселенской задумчивостью в голосе. Он по-прежнему прижимал ее к себе, и идею «потерять сознание» явно не одобрял, поэтому она просто уткнулась носом ему в плечо.

Вскоре они уже мчались по Подземному миру, и Персефона, спокойно выпрямившись, разглядывала его субтропические пейзажи.

Когда они пролетали мимо Стикса, было заметно, что крокодилов в нем уже не плавает, да и всякой живности вокруг тоже поубавилось, но джунгли и заросли кустов присутствуют во множестве. Да, те же асфоделевые луга уже не были лугами, и за буйной зеленью даже не было видно скитающихся по ним теней.

Впрочем, нет — кое-где Персефона наблюдала искомых теней на ниве сельскохозяйственного труда. Да и вообще, все встреченные подземные обязательно что-то выдергивали или выкорчевывали. Некоторые это даже потом пожирали — причем когда они замечали колесницу Владыки, пожирательный энтузиазм резко увеличивался.

— Это они реабилитируются за излишнюю преданность Аресу, — пояснил Владыка в ответ на ее вопросительный взгляд.

— А ты не можешь просто приказать всему этому умереть? — не выдержала Персефона, до этого твердо решившая хранить молчание.

Аид с сожалением покачал головой:

— Увы. Специфика моей силы в том, что я должен лично тыкать в каждую травинку и приказывать ей умереть. Ну уж нет. Я на сельскохозяйственные работы не нанимался. И без того мороки хватает.

Он разговаривал с ней самым обычным голосом, словно и не было никаких «я не хочу тебя видеть», «подземный паук» и прочего, прочего.

Как будто он просто пригласил ее в свой мир на прогулку и проводит экскурсию по местным достопримечательностям: посмотрите налево, вот Харон обдирает кроваво-красные водоросли со дна лодки, посмотрите направо, вот Эмпуса хищные лианы пропалывает, обернитесь и увидите сонмища теней, сражающихся с растительностью на асфоделевых лугах, а если посмотреть прямо, так там самое интересное.

Неистовый Арес, с мрачным видом перетаскивающий здоровенные булыжники на месте бывшего дворца.

— Ты что, припахал его к стройке?! — не выдержала Персефона.

— Таково его наказание, — чуть усмехнулся Владыка. — Он должен в одиночку восстановить разрушенный дворец. Полгода уже восстанавливает.

Персефона попыталась вспомнить, что тут было, когда они с матерью покидали Подземный мир, и поняла, что прогресс налицо.

Обломки дворца были сложены ровными рядами.

— Учитывая, что он полный ноль в строительстве, возиться ему еще доо-о-олго придется. И да, на период строительства я дал ему в жены Ехидну. Правда, на мой взгляд, она как-то плохо его вдохновляет.

В подтверждение его слов Арес споткнулся, уронил булыжник и громко выругался.

— Хочешь спуститься и поздороваться? — усмехнулся Владыка.

Персефона отрицательно покачала головой, стараясь не думать об их семейной жизни. Вот прям вообще не думать. Даже о том, что в период царствования Неистового Ехидна всегда шипела о нем с подозрительным почтением в голосе, и о том, что все же, наверно, стоит поздравить новобрачных. По крайней мере, счастливую невесту — Арес хотя бы симпатичней, чем Тифон. Хотя как оно на взгляд Ехидны — еще вопрос.

Спускаться в итоге они не стали. Перелетев через гору (которой в этом месте раньше точно не было), колесница опустилась на землю перед новым дворцом. Ну как, дворцом — это был некий походно-недостроенный вариант. Хотя планировка Персефоне понравилась — все эти колонны, портики из черного базальта — наверно, в достроенном виде это будет довольно мрачно и уютно.

Если Арес не закончит со своей стройкой быстрее.

— А зачем гора? — вопросила Персефона, впервые за полгода ступая на почву Подземного мира. Торжественность момента несколько смазалась досадным осознанием того, что она таки забыла сандалии.

Аид пожал плечами и светским тоном пояснил, что не собирается сутки напролет любоваться на горе-строителя Ареса.

А к Персефоне уже бежала Геката; вокруг нарезал круги обутый в крылатые сандалии Гермес; в отдалении можно было заметить стремительно приближающегося белокрылого Гипноса, а сбоку уже маячила мрачная физиономия Таната.

— Много веков подряд, с самого сотворения мира, мужики притесняли женщин. Уран заставил Гею рожать. Крон глотал детей Реи, не спрашивая желания. Сыновья-Крониды разделили мир на три части и стали Владыками, а Гере, Деметре и Гестии не досталось ничего. Дальше — больше. Ты или рожаешь от каждого, кто тебя возжелал, или становишься девственной богиней. Третьего не дано. А у смертных и того хуже — даже есть девушка приняла обет целомудрия, мужчина может наплевать на этот обет и овладеть ею против желания. Девочкам не дают образования, их не учат писать и читать. Их выдают замуж не спрашивая согласия. Им не оставляют наследства. Они не могут стать воинами (амазонки не в счет), мудрецами, учеными или аэдами. Они не могут играть в театре. Они не могут… да ничего они не могут, только быть покорными и с любовью смотреть на мужчину, который, может, взял ее без спросу, или без спросу привел в дом новую женщину. Так вот, Великая Концепция Афродиты заключается в том, чтобы исправить эту вопиющую несправедливость и сделать всех равными, — тут Персефона выдержала паузу, желая убедиться, что ее слушают. — Сделать всех женщинами.

В недостроенном зале для пиршеств, где, собственно, собрались Аид, Персефона, Геката, Гермес, Танат и Гипнос, повисла тишина: присутствующие дружно впечатлялись эпичностью идеи.

Первой не выдержала Геката:

— А как они собираются это проделать? — поинтересовалась богиня колдовства из-под вуалей. Очевидно, техническая сторона волновала ее больше этической.

— Вот это я еще не выяснила, — с досадой сказала Персефона. — Все, что я знаю, это как-то связано с Осью и Полотном судьбы. Афродита не любит об этом распространяться. И потом, они мне еще не совсем доверяют. Особенно Афина.

— А почему, собственно, мы должны… — скептическим тоном начал Гермес, но Аид, до того пристально разглядывающий чашу со своим любимым кумысом, вскинул голову, и тот заткнулся на полуслове.

— Какая-то логика в этом есть, — негромко начал Владыка. — Я могу понять, почему эта идея так привлекает Артемиду, даже Афину, остальных их союзниц. У нас действительно много веков недооценивают женщин, — он перевел взгляд на Гекату, и та выдала кровожадную ухмылку главной недооцененной женщины века. — А причем здесь Арес? Он что, так сильно влюблен в Афродиту, что согласен стать женщиной?

— Ареса использовали втемную, — усмехнулась Персефона. — Планировалось, что он завоюет весь мир для себя, сделает Афродиту своей женой, а потом никто и оглянуться не успеет, как он окажется в Тартаре вместе с Зевсом, Посейдоном и прочими несогласными, а остальные станут женщинами.

— И тут мы подходим к главному. Зачем это Афродите? Ее-то точно никто не притесняет.