Трое за Ларцом - Федорова Екатерина - Страница 45
- Предыдущая
- 45/61
- Следующая
— Сюда? То есть туда?
Они уселись. И почти тут же появился Гондола в сопровождении хорошенькой девицы — вернее сказать, почти хорошенькой. И все бы отлично, вот только глазки слегка пучеглазы и плечики скошены… А в остальном девица как девица, приятная во всех отношениях, талия в рюмочку и ножки самые что ни на есть восхитительные. И улыбка на круглом лице широкая такая, радушная, от уха до уха. Даже слишком широкая, короче. Девица была облачена в пышные разноцветные юбки, радужными ярусами выглядывавшие друг из-под друга. А также в белую блузу с широким круглым вырезом, державшуюся на ее узких плечиках почти чудом. Круглым лицом и балетной статью девица смутно напоминала Гондолу.
И Гондола, и девица в руках несли полные подносы, на которых и в самом деле лежали мясные пироги — пышные, желтовато-коричневые поверху, парящие сытным запашком. И еще там были какие-то копченые рыбины, страшноватые на вид из-за торчащих в разные стороны острых зазубренных плавников и рогатых голов с клыкастыми разинутыми пастями. Но пахли рыбины вкусно. И крупные раздутые рыбьи тела тоже выглядели аппетитно, поблескивая желтоватой кожицей.
Леха тут же приосанился. То ли от вида еды, то ли от вида девицы.
— Дочь, Гондола? — громко поинтересовался Вигала. — Похожа…
И одобрительно смерил ее взглядом. Девица тут же зарделась сине-фиолетовым румянцем, скромно потупила глазки. И то ли невзначай, то ли от смущения еще больше выгнула спину, выставляя на обозрение мужским взглядам ладную небольшую грудь. Леха моментально помрачнел и одарил Вигалу тяжелым взглядом обиженного в лучших чувствах ревнивого мужа. Вигала опять по-звериному ухмыльнулся.
Девица вслед за хозяином гостиницы сгрузила на стол подносы и тарелки, бывшие у нее в руках, и той же балетной походкой унеслась в направлении стойки.
Спустя минуту она появилась вновь и поставила на стол тяжелый большой кувшин. Там плескалось вино — темно-бордовое, густое. В громадные глиняные кружки, стоявшие перед ними, вино лилось медленно, с тяжелым обиженным бульканьем, удивительно радовавшим ухо…
Вкус у вина был ошеломительный — пряно-терпкий, собранный одновременно из всех вкусов сразу. Там было все — и сочная сладость виноградной лозы, и пряно-острая кислинка апельсина, и кровяная солоноватость, и легкая горчинка, напоминающая даже не вкус, а лишь запах полыни…
Чуток погодя двери залы распахнулись, и в гостиницу вошли два субъекта. В ставших уже привычными для глаз пришельцев маговских хламидах.
Субъекты промаршировали по залу и мирно уселись за один из столиков. На колоритную троицу, посиживавшую в одном из углов залы, субъекты не обратили никакого внимания — или, во всяком случае, не подали вида, что обратили. К ним почти тут же подлетел Гондола, что-то вполголоса с ними обсудил, умильно улыбаясь от уха до уха, и минут через пять подал на этот столик почти все то же самое, что и своим постояльцам.
Вскоре появилась еще одна компания, затем еще одна…
Зал потихоньку заполнялся. Похоже, по вечерам единственный отель города подрабатывал на жизнь ресторанным бизнесом. Вигала остро посматривал на всех вновь входящих, неторопливо отрезал от рыбин, лежавших перед ними на подносах, небольшие кусочки красноватого прокопченного мясца, кидал их в рот. Тимофей, успевший уже воздать должное вкуснейшим мясным пирогам, последовал его примеру. Леха, еще в начале трапезы наевшийся от пуза как пирогами, так и рыбой, теперь мог только вяло поцеживать из кружки густое темно-бордовое винцо. На большее сил ему уже не хватало.
— Разговор? — предложил Тимофей, уставший разглядывать разноцветные магические хламиды, заполнившие весь зал.
— Беседа, — поправил его Вигала. И с хрустом потянулся.
— Можно тебя спросить? — начал Тимофей, обращаясь к эльфу.
Вопрос, который он хотел задать, касался тонкостей душевного строения. И притом тонкостей чужого внутреннего строения.
А посему он чувствовал себя крайне неловко, поскольку лезть другому в душу дело всегда нешуточное. А уж если этот другой — эльф, существо сплошь сказочное и загадочное, то процесс залезания к нему в душу становится делом и вовсе не уютным. На вроде одевания брюк через голову…
Он сглотнул и мужественно сообщил терпеливо глядящему на него Вигале:
— Сколько на тебя ни смотрю, ты мне кажешься каким-то… бутербродом, что ли.
— Да ты меня хоть ночным горшком назови, вот только оправляться на себя я не дам, — пробормотал Леха, демонстрируя тем самым свое участие в беседе.
И одновременно браток жадно и воровато стрельнул глазками в сторону соседнего стола. Его как раз сейчас обслуживала дочка хозяина. Низко склонившаяся в данный момент и в щедром вырезе блузки демонстрировавшая все свои несомненные прелести. Тимофей отследил направление, по которому шел Лехин взгляд, строго добавил, обращаясь к соотечественнику:
— Леха, предупреждаю: у них тут с этим сурово. Подержался за ручку — женись, углядел в вырезе какую-нибудь запрещенную прелесть — опять женись… Ты уверен, что готов к семейной жизни?
Леха мгновенно подобрал раскинутые в стороны ноги, сел на стульчике правильно, как послушная школьница. И уткнул свои опечаленные глазки в винную кружку.
— Так я о тебе, Вигала, — снова начал Тимофей. — Какой-то ты… Из слоев, что ли. Знаниями о магических мирах и тонкостях владеешь. Это сверху. Снизу даже кое-какой житейский опыт проглядывает — ты у нас все-таки во многих местах бывал, многое повидал. Вот даже здесь с русалками… э-э… чаи распивал. А где-то посередке всего этого, между знаниями и опытом, выглядывает мальчишка. Наивный такой, где-то жалостливый, а где-то до ужаса любящий уж-жасные опасности и страш-шные приключения… И оттого с тобой непонятно. Не знаешь, кто в очередной раз тебе ответит — то ли умудренный знаниями и опытом муж, то ли дитя, которое только буквально пять минут назад перестали вскармливать с кончика копья…
Леха сделал большие глаза. А потом усиленно замигал — дескать, ты куда, Тимофей? Нашелся тут психоаналитик местного значения…
— Действительно интересный вопрос… —протянул Вигала, явно забавляясь и Лехиным смущением, и Тимофеевым нахальством. — Вы… гм… хоть приблизительно представляете, сколько мне лет?
Тимофей, припомнив короля Михраэля, которому, по словам домового Трегуба, было никак не меньше двух тысяч лет — а выглядел он при этом лет на тридцать, максимум на тридцать пять, — умненько промолчал. Леха, наивное дитя двадцатого века, с готовностью предположил:
— Лет двадцать пять?
— Ну, скажем, около того. — Губы у эльфа дрогнули. — Эльфы живут долго, даже слишком долго, как полагают некоторые из нас. Около трех-четырех тысяч лет.
Леха восхищенно воскликнул:
— Bay!
Как сказано в одном анекдоте — это всего лишь американский вариант грузинского «Вах!»…
— А вообще-то мне в пересчете на ваши земные года около сорока двух лет. Вопрос о мальчишке… гм… Вопрос, конечно, интересный. Но это касается особенностей воспитания прирожденного эльфа. Несмотря на то что мы живем очень долго, вопрос продолжения рода стоит перед нами даже более остро, чем перед вами, человечки. Мы, увы, не плодимся с такой легкостью, как вы. Точнее, мы плодимся очень трудно — дети у эльфов рождаются редко… — Вигала глотнул вина, помолчал. — А между тем большая продолжительность жизни не уберегает нас от насильственных смертей. Увы. Поскольку эльфы — народ любопытный и любят совать свой нос в различные опасные места, несчастные случаи и смерти у эльфов не редкость. А вот родить своего ребенка для эльфа — дело нелегкое. Иногда на это уходят многие годы. И чтобы народ эльфов не вымер окончательно, подрастающие эльфы… гм… содержатся под надзором. Их… То есть нас обучают, возят на экскурсии по мирам — на драконах вместо ваших автобусов, — рассказывают, показывают, натаскивают, тренируют… После двадцати лет мы имеем возможность покинуть наш уютный пансион… правда, по распорядку и дисциплине он больше похож на военную базу строгого режима. Впрочем, это уже дело вкуса. Проблема в том, что эльф имеет право покинуть Мод Хирша только после того, как у него появится в нем свой ребенок. Там воспитываются одновременно и юноши, и девушки нашей расы — это делается намеренно, все ради дела потомства. Эльф покидает Мод Хирша после того, как у него появится один ребенок, не важно, девочка это или мальчик. Эльфесса, то есть женщина эльфийской расы, имеет право покинуть Мод Хирша только после рождения двух детей. На женщин у нас, как и во всех расах, возложена главная ответственность за продолжение рода. В основном на них.
- Предыдущая
- 45/61
- Следующая
