ПАУК. Смерть врагам! (СИ) - Золотарев Егор - Страница 14

Я побежал навстречу и распахнул дверь, когда они только поднимались на крыльцо.

— Милости прошу! Спасибо, что пришли.

— Отчего же не прийти, если в кои-то веки соседи в гости позвали, — ворчливо сказал старик. — Мы с пустыми руками. Уж не обессудьте.

— Ничего-ничего, — торопливо сказала мама, выплывшая из-за моей спины. — Приходите, гости дорогие. Мы уж и на стол накрыли.

— Видно, трудный будет разговор, — усмехнулся Воздвиженский и первым зашел в дом. Остальные потянулись за ним.

Я кивнул с благодарностью Михе. В это же время с улицы донеслись голоса. Это Олеся вела свою семью и упрашивала их дать мне возможность выговориться.

— От вас пока ничего не требуется. Просто послушайте то, что хочет сказать Макс.

— Ничего путного он не скажет. Уж сколько раз пытался сбежать, но до сих пор здесь прохлаждается. Что за муха его опять укусила? — я усмехнулся, услышав гнусавый голос Гены Успенского.

Этим голосом он не раз жаловался на меня преподавателям Петербургской академии. Гена был на год старше, но я его частенько задирал из-за его нытья и жалоб. Ничего не поделаешь: молодой был и вспыльчивый.

Через пару секунд из-за сарая появились Олеся, Гена, их отец и младший брат Женя. Девушка замахала рукой, счастливо улыбаясь. Я помахал в ответ, на что получил уничтожающий взгляд Гены.

— Добро пожаловать, гости дорогие! — мама поклонилась и указала рукой. — Проходите-проходите, не стойте в дверях.

Теперь все были в сборе, поэтому я закрыл дверь на засов и, собравшись с духом, вошел в столовую. Все активно переговаривались и без стеснения накладывали еду в свои тарелки.

— Я рад, что вы пришли…, — начал было я, но дядя меня остановил.

— Сначала поедим, выпьем, а потом уж и к делу приступим. Правильно говорю?

Прозвучал гул одобрительных возгласов. Я не стал настаивать и, придерживаясь правил светской беседы, уделил внимание всем гостям. Братья Олеси на мои вопросы отвечали односложно, поэтому я быстро переключился на сестер Воздвиженских. Вот они-то были вне себя от радости и беспрестанно строили мне глазки и заигрывали. Было видно, что Олесе это не нравится, но она вела себя достойно и тоже поддерживала разговор. Наконец, когда все было съедено и выпито, дядя откашлялся и постучал вилкой по бокалу.

— Друзья, мой племянник хочет вам кое-что рассказать. Скажу сразу, в это трудно поверить, но я ему верю.

Все притихли и выжидательно уставились на меня. Ну что ж, была не была! Я начал свой рассказ издалека, со дня Великого сражения. Когда мы — Богословские, в честном поединке победили остальных претендентов и заняли императорский трон. Затем, опуская ненужные подробности нашей роскошной жизни и своих развлечений, включая перемещение в будущее, рассказал о том, как я проснулся здесь и первое время думал, что это постановка и все играют. Меня никто не перебивал и только двое смотрели недоверчиво: братья Олеси.

— Зачем ты нам это рассказал? — прервав тишину, спросил старик Воздвиженский.

— Надо вернуть все на свои места, — решительно сказал я. — Мне нужна ваша помощь. Когда я верну трон дяде, вы все будете вознаграждены. Обещаю!

Все переглянулись, а некоторые отвернулись и еле слышно принялись обсуждать. Я опустился на стул и поймал одобрительный взгляд дяди. Он гордился мной, впрочем, как и всегда. Пока плененные представители сильнейших древних родов обсуждали услышанное, я терпеливо ждал, но для верности скрестил пальцы под столом и не сводил с них пристального взгляда.

Ожидание затянулось, а Успенские и Воздвиженские уже ругались. Одни считали, что помочь надо, другие, что это пустая трата магии, которой и так почти нет.

— Для чего тебе сдались те крохи, что оставляет стена, старый ты маразматик?! — кричал старик Воздвиженский, тряся кривым пальцем у носа старшего Успенского.

— Сам такой! — возмутился тот. — У меня порезы плохо заживают, туда и трачу.

— Откуда тебе порезы? Где ты шляешься? — не унимался старик. — Сиди уж дома, пень ты трухлявый!

Успенский обозвал его коровьей лепехой и послал огороды удобрять. Они почти схватили друг друга за грудки, но вовремя подоспели сыновья и оттащили их в разные стороны.

— Хватит! — прикрикнул дядя и ударил ладонью по столу. — Что вы тявкаете, как шавки?! Отвечайте, поможете Максу или нет? Если да — будем благодарны, а на нет и суда нет. Вы уж потом не обижайтесь — оставим вас здесь оставшийся век куковать.

Старики вмиг притихли и, понурив головы, вернулись за стол. Мне было неловко просить о помощи, ведь в прежней жизни за защитой обращались ко мне, но другого выхода я не нашел.

— Я согласен! — громко сказал Воздвиженский и обвел взглядом свою семью. — Мы все согласны.

— Мы тоже! — взвизгнул Успенский. — Все, кроме Олеси, отдадим часть своей магии. Ей и так сегодня досталось. Кстати, — он повернулся ко мне и, глядя куда угодно, только не в глаза, добавил. — Спасибо, что выручил мою дочь. Уверен, она сама бы смогла дать отпор, но хорошо, что ты оказался рядом.

Я лишь кивнул в ответ и вытащил амулет из кармана. Все уставились на знакомый артефакт и притихли.

— Я не хочу вытягивать из вас всю магию, так как это сильно подорвет ваше здоровье. Особенно у пожилых. Вы и так стареете быстрее, чем обычно.

Все одобрительно закивали, а я продолжал:

— Подходите ко мне по очереди и прикладывайте к груди амулет. Как только камень потускнеет, я остановлюсь… Это единственная попытка вернуть все, как было. Обратно я вернусь с победой или… погибну, — женщины испуганно запричитали. — Единственное, я должен увести и спрятать свою семью, иначе их убьют. Но я не хочу, чтобы вы думали будто я бросил остальных… Я обязательно помогу всем вам! — с жаром добавил я и обвел взглядом притихших гостей.

Кто-то утирал уголки глаз носовым платком, кто-то ковырял ногтем скатерть, кто-то не сводил с меня изучающего взгляда. Одна Олеся смотрела на меня с улыбкой и обожанием. У меня забилось сердце от ярости, когда я увидел, что синяки потемнели и стали еще больше. Даже смерть «дяди Вени» не успокоила моего внутреннего демона.

— Кто первый? — спросил я, сглотнув ком в горле.

— Я! — старик Вознесенский с трудом поднялся и заковылял ко мне, на ходу расстегивая рубашку.

Дрожащей рукой он взял амулет и приложил в костлявой груди с редкими седыми волосами. Сначала зажглись сразу три камня, но уже через секунду два потускнели. Зато один горел так, что было больно смотреть.

— Ого! — восхитился я. — Как тебе удалось сохранить столько?

— Ты, наверное, забыл, что мы маги Земли? Вот с земли-матушки и черпаю энергию. Только стена все забирает. Остается лишь столько, чтобы выжить.

Я кивнул и раскрыл источник. Магическая сила в виде сверкающей белой паутины потянулась ко мне. Не спуская взгляда с амулета, я вытягивал магию Земли и молился, чтобы ее оказалось много, но уже через полминуты свет камня начал слабеть. Я остановился и проверил источник. Оказалось, что он заполнен примерно на пять процентов, не больше. Однако я был рад даже этому и, поблагодарив Вознесенского, помог ему дойти до дивана и сесть. Следующей была его жена, милая пухляшка с круглыми зелеными глазами и тугим пучком на затылке.

Она оттянула ворот платья и приложила амулет к груди чуть ниже ключиц. Сначала камень вспыхнул ярко, но тут же погас и лишь изредка мигал.

— Прости, не смогла тебе помочь, — она с сочувствием посмотрела на меня. — Все силы уходят на здоровье. Неважное оно у меня.

Я успокоил женщину, сказав, что ее жизнь и здоровье дороже всего и что себя надо беречь. Вслед за ней потянулись дети Воздвиженских. Я аккуратно вытягивал магическую силу, стараясь не навредить. Ведь когда магическая сила заканчивалась в ход шла жизненная энергия. А ее ни в коем случае трогать нельзя, если не хочешь навредить.

Через два с половиной часа мы проводили гостей до калитки, не забывая благодарить и клясться в верности. Я не знал, чем закончится мой побег и смогу ли я вернуть трон, но этих людей я никогда не забуду и постараюсь вернуть долг.