Бегущая могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт - Страница 9

— Мы с Джеймсом не были, — вмешался Эдвард. — Никому не нравится думать, что их сорокалетние родители творят такое, когда их не видят.

Сэр Колин улыбнулся.

— Ну ладно, скажем так, это был шок со всех сторон, — продолжал он. — Но мы все души не чаяли в Уилле, как только он появился. Он был милым маленьким мальчиком. Уилл всегда был очень умным, но когда ему исполнилось шесть или семь лет, мы забеспокоились, что с ним что-то не так. У него был страстный энтузиазм — можно даже сказать, навязчивая идея — он не любил нарушать свой распорядок дня. То, что другие дети воспринимали спокойно, беспокоило его. Он не любил большие компании. На детских праздниках его можно было найти наверху тихо читающим или играющим в одиночестве. Мы немного волновались за него, поэтому отвели его к психологу, и ему поставили диагноз “легкая степень аутизма”, край аутистического спектра. Нам сказали, что ничего драматического, ничего серьезного. Психолог также сказал нам, что у него очень высокий IQ. На самом деле это не было неожиданностью: его способность обрабатывать информацию и его память были экстраординарными, а его возраст чтения был по крайней мере на пять лет старше его фактического возраста.

— Я рассказываю вам все это, — продолжал сэр Колин, — потому что я считаю, что особое сочетание способностей и причуд Уилла объясняет, по крайней мере частично, как ВГЦ удалось завербовать его. Был предыдущий инцидент, который нас сильно обеспокоил и который должен был стать предупреждением.

Когда Уиллу было четырнадцать, он познакомился с парой мальчиков в школе, которые сказали ему, что они радикальные социалисты, ведущие своего рода общую войну с властью. Уилл был довольно уязвим перед людьми, которым он, казалось, нравился, потому что на тот момент у него никогда не было много близких друзей. Он увлекся их философией всеобщего разрушения и начал читать всевозможные социалистические теории. Только когда они убедили его поджечь часовню, мы поняли, что происходит. Он был на волоске от исключения, и только признание одноклассницы на поздней стадии спасло его. Она знала, что эти мальчишки постоянно дразнят Уилла, чтобы посмотреть, как далеко они смогут убедить его зайти.

— После этого мы с Салли усадили его, — сказал сэр Колин, — и очень долго с ним разговаривали. Нам стало ясно, что Уиллу было трудно понять, когда люди могут быть двуличными. Он воспринимает все в черно-белых тонах и ожидает, что другие люди будут такими же прямолинейными, как и он, что было непреодолимым искушением для мальчиков, подстрекавших его к поджогу.

Однако, помимо этого инцидента, Уилл никогда не попадал в неприятности, и чем старше он становился, тем легче ему было заводить друзей. Характерно, что он пошел и купил книги для исследования аутизма, и он мог быть очень забавным по этому поводу. К тому времени, как он перешел в последний класс школы, мы с Салли были уверены, что в университете у него все будет хорошо. Он уже доказал, что может заводить хороших друзей, и его оценки были выдающимися.

Сэр Колин сделал глоток кофе. Страйк, которому понравилось то, как государственный служащий излагал информацию, не стал задавать вопросов и ждал, пока он продолжит.

— Затем, — сказал сэр Колин, ставя свою чашку, — за три месяца до отъезда Уилла в Дарем Эд попал в очень серьезную автомобильную аварию.

— У грузовика отказали тормоза, — объяснил Эд. — Он влетел прямо в светофор и врезался в мою машину.

— Боже, — сказала Робин. — Вы…?

— Он был в коме пять дней, — сказал сэр Колин, — и ему пришлось заново учиться ходить. Как вы понимаете, все внимание Салли и мое было приковано к Эду. Салли практически жила в больнице.

— Я виню себя в том, что произошло дальше, — сказал сэр Колин. Оба его сына хотели протестовать, но сэр Колин сказал: — Нет, позвольте мне сказать это. Уилл ушел в университет, и я не встречался с ним так часто, как хотел бы. Я должен был задать больше вопросов, не должен был принимать вещи за чистую монету. Он упомянул людей, с которыми выпивал, сказал мне, что вступил в пару обществ, его курсовая работа не казалась проблемой — но затем он исчез. Просто собрался и ушел.

— Его наставник предупредил нас, и мы очень волновались. Я сам пошел в университет и поговорил с некоторыми из его друзей, которые объяснили, что он был на выступлении ВГЦ, проводившемся в университете, где он поговорил с некоторыми членами, которые дали ему почитать литературу и попросили его посетить службу, что он и сделал. Следующее, что произошло, это то, что он снова появился в своем колледже, сдал свою комнату и ушел. С тех пор его никто не видел.

— Мы выследили его через храм в Руперт-Корте и узнали, что он находится на ферме Чепмен в Норфолке. Именно там зародился ВГЦ, и он до сих пор остается их крупнейшим центром идеологической обработки. Мобильные телефоны участникам запрещены, поэтому единственный способ связаться с Уиллом — написать ему, что мы и сделали. В конце концов, под угрозой полиции нам удалось вынудить церковь позволить нам встретиться с Уиллом в их центральном храме в Руперт-Корт.

— Эта встреча прошла очень плохо. Это было похоже на разговор с незнакомцем. Уилл был совершенно не похож на себя. Он встречал все, что мы говорили, с тем, что, как я теперь знаю, является стандартными тезисами и жаргоном ВГЦ, и он наотрез отказался покинуть церковь или возобновить учебу. Я вышел из себя, что был большой ошибкой, потому что это сыграло на руку церкви и позволило им изобразить меня его врагом. Я должен был сделать то, что делала Салли: просто излить любовь и показать, что мы не пытаемся контролировать или вводить его в заблуждение, что, конечно же, говорили о нас руководители церкви.

— Если бы я позволил Салли разобраться с делами, у нас был бы шанс вытащить его, но я был зол — зол на то, что он отказывается от своей университетской карьеры, и зол на то, что вызвал столько суеты и беспокойства, когда мы еще не знали, будет ли Эд до конца жизни прикован к инвалидной коляске.

— Какой это был год? — спросил Страйк.

— 2012 год, — сказал сэр Колин.

— Значит, он провел там почти четыре года?

— Правильно.

— И вы видели его только один раз с тех пор, как он присоединился к ним?

— Один раз лицом к лицу, а в остальном — только на фотографиях, сделанных “Паттерсон Инкорпорейтед”. Однако Эд его видел.

— Мы не разговаривали, — сказал Эд. — Я пытался подойти к нему в прошлом году на Уордор-стрит, но он просто повернулся и побежал обратно в храм Руперт-Корт. С тех пор я несколько раз прогуливался по этому району и заметил его издалека с его жестянкой для сбора. Он выглядит больным. Истощенным. Он самый высокий из нас и, должно быть, весит на несколько стоунов меньше его нормального веса.

— Очевидно, на ферме Чепмен хронически не доедают, — сказал сэр Колин. — Они много постятся. Я многое узнал о внутренней работе церкви через молодого бывшего члена по имени Кевин Пирбрайт. Кевин вырос в церкви. Он был там с трех лет.

— Ага, — сказал Джеймс, который в последние несколько минут производил впечатление человека, изо всех сил пытающегося держать язык за зубами. — У него было оправдание.

Наступил момент напряженной тишины.

— Извините, — сказал Джеймс, хотя и не посмотрел на них, но затем, очевидно, не в силах сдержаться, сказал с силой:

— Послушайте, Уилл, возможно, был слишком большим идиотом, чтобы не понимать, что поджог школьной часовни не решит проблему бедности в мире, но ладно. Ну бросьте же. Из всех возможностей вступления в секту он выбирает именно тот момент, когда мы ждем, чтобы узнать, будет ли Эд до конца жизни парализованным?

— Уилл думает не так, — сказал Эд.

— Нет, потому что он эгоцентричный, страдающий манией величия маленький засранец, — горячо возразил Джеймс. — Он прекрасно знает, что делает, и у него было много возможностей прекратить это делать. Не думайте, что он какой-то невинный полоумный, — бросил он Страйку и Робин. — Уилл может быть чертовски снисходителен к любому, кто не так умен, как он, и вы бы слышали его в споре.