Восхождение язычника 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 33

Он с трепетом начал его рассматривать.

Я же пока молчал, давая время родичам насладиться моментом и его осознать, первым в себя пришел дядя и поднял на меня взгляд, братья же продолжали пялиться на светляк, как бараны на новые ворота.

— Гореть он может от четырех до пяти седмиц, днем и ночью, когда в нем кончится сила, он рассыплется пылью.

— Будто солнце в руках держу, — с придыханием произнес дядя, перекатывая его у себя на ладони, на что я лишь хмыкнул.

— Что же ты здесь ими не пользуешься? Мы пять дней ждали, а такого чуда и не видели, — поинтересовался дядька.

— Оттого и не пользуюсь, чтобы не прознали об этом. В Новгороде настоящей цены не взять, да и князя дразнить не хочется, ведь он явно возжелает их получить, да еще и секрет, как их делать.

На мои слова Колояр покивал, соглашаясь с разумностью таких предостережений.

— И ты хочешь, чтобы я у ромеев попытался продать и взять хорошую цену,— задумчиво протянул дядька, а после добавил:— Это в сам Константинополь надо идти, да и абы кому не предложишь, самому императору предлагаешь продать?

— Почти,— скривился я. — Можно императору предложить, но сомневаюсь, что тебя до него допустят, да и светляки наверняка отберут. Мыслю я, стоит предложить сей товар патриархам церкви, — и на сведенные брови дяди пояснил:— Тем, кто верой у ромеев заведует. Думаю, деньги у них найдутся, да и посговорчивей будут.

— Эт как же им продать? — заинтересованно спросил дядя, а братья начали прислушиваться к нашему разговору.

— В Константинополе есть огромный Софийский собор, вот с настоятелем этого собора, думаю, ты сможешь встретиться без особых проблем, — поделился я своей мыслью.

— А если откажутся или силой отнимут, а меня с сынами в казематы? — задал он животрепещущий вопрос.

— В казематы вряд ли, они все же не дураки и не будут рубить курицу, несущую золотые яйца, — на хмурый взгляд дяди мне пришлось пояснять: — Секрета производства ты не ведаешь, сюда к нам они не сунутся, по крайней мере, большими силами. Да и, коли тебя посадят, больше поставок не будет, и они это прекрасно поймут! А будут отказываться или цену ронять, или иначе хвостом крутить, скажи, что такие светляки в Рим продадим, да такое количество, что Рим и ночью будет сиять светом.

— Хм, а есть ли дело ромеям до этого Рима? — с сомнением спросил Володар.

— О, родичи, поверьте, есть. Ромейские церковники с себя последнюю рубашку будут готовы снять и нам отдать, лишь бы мы такое чудо в Рим не продали, между Константинополем и Римом спор идет, кто из них выше стоит в церковной иерархии, так что такого шанса они не упустят. А мы уж слишком большую цену ломить не будем,— с усмешкой произнес я.

— О как. Тогда толково, может, и получится, — не очень уверенно произнес дядька. — Сколько же ты хочешь за такие светляки и сколько у тебя их всего?

— Моя цена — семь золотых солидов за светляк.

— Немало, — прокомментировал Горисвет, а дядька глянул на него недовольно.

— Мало, — со смешком произнес я. — Думается, что и больше выручить получится, так вот, семь солидов однозначно мои, а то, что сверху выйдет, мы с тобой, дядя, пополам поделим. А светляков у меня десять сороковин и еще половинка от сорока для показа. Все они работают, и будут светить, как и сказал, в том не сомлевайся даже.

— Это ж куда тебе такие деньжищи, — пораженно пробормотал Володар.

— Град себе строю на реке Нарве, да и хочу, чтобы вы в Константинополе купили мне двадцать доспехов ромейских катафрактариев, столько же щитов их и шлемов с мечами.

— Лихо, — присвистнув, произнес Горисвет.

Дядька же молчал и обдумывал услышанное, все-таки риск есть, но и куш будет хорош.

Пока дядька думал, мы с братами болтали ни о чем. В основном они выспрашивали о строящемся граде и зачем столько доспехов, ведь это же целое состояние.

— Согласен, — махнул гривой волос дядька. — Уж больно лепый товар, ни у кого такого никогда не было, только покажи, как ты этот светляк зажег, да объясни еще разок.

Я же махнул рукой на открытый ларец со светляками, и мы с дядькой начали учебу, я доходчиво все объяснял, а после показывал, как активировать светляки. Родичи тоже попробовали, да не по одному разу. Дядька часто переспрашивал и уточнял, все делая вдумчиво и скрупулёзно. Ведь на кону стояли не только большие деньги, но и, возможно, его жизнь, от случайности и глупости никто не застрахован.

— Дядь. У меня еще одна просьбишка есть, пустячная, но для меня важная, самому же ради нее в Константинополь плыть не с руки, подсобишь?

— Эка,— только и произнес Колояр, с ухмылкой на меня уставившись.

— В Константинополе есть монастырь Гастрия, расположен он на южном склоне седьмого холма. В монастыре сем есть протоирей Пелит, вот ему и надо письмо передать, — и я протянул дядьке письмо, что еще в том году для меня написал настоятель храма в городе Мелитене.

— Письмецо передать — то невеликая просьбишка, — прогудел дядя.

— На словах скажи, что сие письмо было писано для твоего племянника, и он очень интересуется буквицей, о которой идет речь, а также верой ромеев.

— Да как же так?— вскинулся Колояр, с неудовольствием на меня глядя.

— Да не нужна мне их вера окаянная, — воскликнул я. — А вот буквица та нужна, а это просто слова, чтобы их заинтересовать да чтоб прислали мне сюда учителя. Очень уж нужна мне сия буквица.

После моих слов дядька нахмурился, но не перебивал, и я продолжил:

— Так вот, хотел бы я ее освоить, но сам приехать не могу, так как ныне под моей рукой два городка и людей несколько тысяч.

— Два городка и людей несколько тысяч? — пробормотал дядя под удивленными взглядами братьев.

— Всеми правдами и неправдами, сулить можешь что угодно, лишь бы знатока прислали, он мне нужен, а ежели еще и книг каких захватит, то совсем хорошо будет, — закончил я.

Ведь христиане любят миссионерством заниматься, продвигая свою веру, так что на этом и сыграю, и получу знатока письменности.

— Попробую, — не очень уверенно протянул дядька.

— Попробуй, — протянул я.

Активированных светляков я сложил в ларец, пусть там светят. Вместе с родичами перенес ларцы на ладьи, и Колояр их припрятал под товаром, наказав Володару днем и ночью находиться поблизости со светляками и не спускать с них глаз.

Дальше занялись приготовлениями к походу в Ромею, стаскивали заготовленный товар на ладьи, и дядя самолично распределял, куда и что, а с утра флотилия из пяти малых торговых ладей ушла вниз по Волхову.

Когда солнце приблизилось к зениту, к поместью начали подходить мужчины всех возрастов, готовые пойти ко мне на службу. Они приходили группами от двух до десяти человек, среди них попадались как безусые юнцы в простых рубахах и в лаптях, так и старики с седыми бородами, но были и мужчины в самом расцвете сил со своим оружием.

Причем народу было достаточно много, не меньше двух сотен человек пришло, из которых я на свой вкус отобрал семьдесят, хотя изначально хотел намного меньше.

Условия поставил по одной серебряной монете в четыре седмицы, а также кров и снедь, и сообщил, что часть из них будет бойцами на корабле, а часть пойдет в стражи в моем поселке, никто не отказался, и все были готовы служить мне на таких условиях. После также им сообщил, если кто возжелает, может вместе со своими семьями перебраться в мой поселок, с устройством и прокормом в первое время я помогу, и они не будут знать голода. Многие задумались над моими словами, но не спешили соглашаться, ведь надо посмотреть, что это за новый поселок и что я за человек, слышать — это одно, а знать — совершенно другое.

После нового набора у меня людей стало прям в избытке, и я начал готовиться к новому походу в свое строящееся городище, нагрузив драккар и ладью вещами и людьми, мы отправились в путь. Как итог, мне пришлось сделать три ходки туда и обратно, чтобы перевезти под Псков почти всех людей и скарб, оставив в поместье пятерку холопов и столько же защитников.