Маг 10 (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 40

Ну, командный голос человека, имеющего право приказывать и требовать у меня уже давно выработан. Впечатление должен производить соответствующее на чиновную братию.

Не знаю, чтобы все-таки в итоге родил дежурный, какое свое ценное указание выдал бы он, однако, тут с верха лестницы раздался начальственный голос:

— Джабраилов! Что там у тебя?

— Товарищ Цховребашвили, Владимир Гедеванович, тут непонятный товарищ на встречу к вам рвется!

Здорово интересная фамилия у этого товарища, успел заметить я.

— И что в нем непонятного? — голос минимум одного из секретарей горкома приблизился к нам, видно, что он неспешно спускается по лестнице.

— Вам стоит взглянуть на его паспорт! — коротко ответил дежурный, быстро поднявший свою задницу со стула, на котором он исполняет свои обязанности.

Все, ответственность он вовремя переложил, товарищ Цховребашвили сам подставился под окончательное принятие решения, как я отчетливо читаю на лице дежурного.

Спустившийся коренастый грузин или осетин в принятом повсеместно военном френче и блестящих сапогах с пышной гривой волос на голове стремительно подошел к столу. Пока подчеркнуто не глядя на меня, взял в руки протянутый паспорт, посмотрел один раз, встряхнул головой, всмотрелся еще разок и только теперь обратил внимание на меня.

— И как это понимать? — звонким голосом спросил он.

— А вот как там написано, так и нужно понимать. Там — все правда! Поэтому делайте правильные выводы, товарищ Цховребашвили, — уверенно говорю я.

— А при чем здесь наш горком? Почему вы пришли сюда? — вот и у него сознание работает похоже, как у дежурного и всех остальных партийных бюрократов страны.

— Куда добрался первым с особо секретными сведениями для нашего государства, туда и пришел. Это все неважно, товарищ секретарь. Мне нужны ваши возможности для связи с первым секретарем Компартии Грузии.

— Вот как? Почему я должен вам ее предоставить? — подумав, поинтересовался Владимир Гедеванович, как его назвал дежурный.

Кажется, вполне подходящий для этого дела человек, сразу же что-то понял и не кричит про милицию.

— Думаю, нам этот вопрос лучше обсудить без чужих ушей. Сведения о моем появлении здесь должны сразу же попасть под гриф «совершенно секретно», со всех причастных и свидетелей должна быть взята расписка о неразглашении особо важной государственной тайны, — объясняю я собеседнику.

Это такая серьезная заявка, однако, и время сейчас непростое для конкретно испуганного народа во всех без исключения ветвях власти.

Мужчина задумался, потом кивнул дежурному и постовому:

— Отойдите от нас на минутку. Товарища обыскали? — спохватился он.

— Обыскал, товарищ Цховребашвили, — доложил милиционер и показал мешок, — Вот его вещи.

— Хорошо. У вас пять минут, Виктор Степанович Автанадзе, — разрешил он мне говорить, еще раз прочитав паспорт.

— Давайте поговорим. Я пришел из будущего. Да, именно из нашего советского будущего. Именно из восемьдесят второго года, когда выдан этот паспорт. Он настоящий, не подделка вражеских контрразведок с какой-то глупой целью. Поэтому я все знаю про прошлое, именно про эти года, которые сейчас на дворе. Специально изучал это время перед тем, как прийти сюда, — неторопливо начинаю я.

— Не верю, — коротко отвечает Владимир Гедеванович.

— Я легко это вам докажу. Сегодня какое число?

— Двенадцатое мая. Вы не знаете какой сейчас день? — усмехается, не знаю еще какой по рангу, секретарь.

— Отлично. Двенадцатого мая, то есть, именно сегодня Госсекретарь США Корделл Халл отверг предложение Советского Союза о заключении пакта о совместной обороне против Германии.

Мужчина потрясен моими знаниями и словами, однако, именно это знание явно не для его уровня, поэтому он не может его оценить.

— Об этом вы или узнаете когда-то или не должны были узнать никогда, — добавляю я и продолжаю:

— Хорошо, вот еще, четырнадцатого мая Чили выйдет из Лиги Наций. Значения это знание особого для СССР не имеет, но, дает возможность проверить мои слова, — продолжаю я цитировать недавно просмотренные сведения.

— И самое главное — в июне сорок первого года нацистская Германия вероломно нападет на Советский Союз, — выкладываю я всем козырям козырь, — А зная это и еще много чего, можно сделать так, что она или не нападет, или это случится гораздо позже. И не с такими тяжелыми последствиями для нашей страны. А они будут очень тяжелыми.

Гедеванович молча смотрит на меня, пытаясь осознать смысл услышанных слов.

— Вы понимаете значение этих сведений для нашей страны? Когда наши вожди будут все знать наперед? — теперь я уже придавливаю ответственного секретаря.

— В любом случае, еще пятого мая начальник Генштаба немецкой армии предоставил Адольфу Гитлеру меморандум против нападения на Чехословакию, — рутинным голосом добавляю я, — Однако, Гитлер не послушает его и следующей весной захватит Чехословакию окончательно. А осенью ее часть.

— Это наша разведка, конечно, еще не знает. Однако, знаю я, — заканчиваю я выкладывание новостей.

— Я понимаю, товарищ Владимир Гедеванович, что это не ваш уровень, чтобы знать такие сведения. Однако, Лаврентий Павлович сможет оценить мою информацию должным образом. И чем раньше вы меня с ним свяжете, тем легче мне будет помочь Советскому Союзу. И вам лично. Это ваш реальнейший шанс подняться куда выше.

— Но и упасть тоже, — вдруг заметил Гедеваныч.

Нормальная реакция заботящегося о своей карьере бюрократа, против этого не попрешь.

— А что вы еще должны сделать, когда увидели меня с такими знаниями и даже с настоящим паспортом из моего времени? — я уже понял, что смог убедить собеседника.

Все мои слова из высшей международной политики здорово потрясли секретаря небольшого горкома партии.

— Уж всяко не отправить меня в НКВД? Это было бы слишком глупое решение! Однако, пока такой уж спешки нет, ничего очень серьезного в ближайшее время не произойдет. Но, вы должны отправить меня к людям, кому необходимы такие знания. И позаботиться о неразглашении тайны дежурным Джабраиловым и постовым Осиповым, — не забываю я добавить.

Владимир Гедеванович уже успел принять решение, поэтому он приказал постовому отдать мне мешок и вернуться на площадь, а дежурному сказал занять свой пост.

— Джабраилов, пока молчи обо всем случившемся. Мы с товарищем поднимемся в мой кабинет.

— Идемте, Виктор Степанович.

Я спорить со своим новым именем не стал, не хватает мне еще загружать встревоженный мозг секретаря сведениями о том, как я приобрел этот паспорт совсем незаконным путем.

Я — советский человек из восемьдесят второго года, из того самого загнивающего социализма и осталось ему всего десять лет просуществовать. Однако, расстраивать товарищей таким знанием я не собираюсь, буду держаться именно этого года и полного торжества социализма в СССР и еще паре десятков стран во всем мире.

Перед кабинетом на третьем этаже я успел прочитать табличку на двери, что здесь работает первый секретарь ВКП(б) Цховребашвили Владимир Гедеванович. Ну, отлично, что я теперь общаюсь с самым главным в Сталинири человеком.

Так мне будет проще всего.

Однако, первый секретарь позвал в кабинет еще одного секретаря, чтобы они могли нормально контролировать меня, если я все-таки английский шпион или еще какой антисоветский человек.

Про таких оборотней они очень хорошо знают, сами с ними неустанно борются каждый день.

Там мы сели за большой стол и Владимир Гедеванович продиктовал мои сведения своему помощнику, у которого с каждым словом глаза становились все шире.

Я их немного поправил, достав свой лист из кармана, что начальника Генштаба Германии зовут Людвиг Бек и еще добавил следующее:

— Двадцатого мая чехи начнут частичную мобилизацию вдоль границы с Германией.

— А что еще? — интересуется первый секретарь.

— Хватит уже, Владимир Гедеонович. Если уже этих сведений не хватит, тогда я новые выдам. А вам, чем меньше знаете, тем спокойнее спите.