Маг 10 (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 38

Чтобы оттуда махнуть уже прямиком в Тбилиси? Там совсем недалеко будет.

Не вариант, железнодорожное сообщение между городами будет запущено в сороковом году, да еще не прямо из Цхинвали вроде бы. Так мне рассказал вездесущий интернет.

Искать попутчиков снова?

Для этого придется сначала обезвредить внимательно следящего за мной водителя. Он явно не хочет, чтобы меня где-то поймали на диверсии или шпионаже в пользу, например, Турции, а после этого неизбежно пришли за ним. Когда я расскажу, как легко добрался до города благодаря попутной машине и даже подкупал водителя какими-то странными папиросами, подделанными под наш «Беломор».

Перевез врага народа, куда ему нужно попасть, значит — сам пособник врага народа.

Тем более, когда запрещено брать попутчиков, это уже лет десять лагерей.

Продал Родину за беломорину — так и напишут в обвинительном заключении, хорошо, если не расстреляют.

Вырубить парня для меня не проблема, поваляется без сознания минут десять в машине, а я пока исчезну в тумане.

Впрочем, тут я рассмотрел стенды с газетами на углу пустынной площади и устремился к ним. Вопрос, в какое время я точно попал — довольно сильно меня волнует, поэтому я перестал обращать внимание на водителя и милиционера, вышедшего из тени, чтобы обратить уже на себя мое внимание.

Что он на посту и бдительно присматривает за вверенной площадью, а поэтому тут не стоит лишнего шляться.

Это оказалась газета за двенадцатое мая 1938 года, как я и надеялся изначально.

То есть, я рассчитывал попасть в это время или в конце мая, или в начале июня, что для меня имеет не очень большое значение. А попал в где-то в восьмое-девятое мая, учитывая еще пару дней в Храме, пока я приходил в себя и еще один день готовился выходить.

Правда, и газета может оказаться вчерашняя на самом деле или даже позавчерашняя.

Похоже, что еще несколько минут нужно добавить к единице времени, используемой в капсуле, чтобы точно рассчитать ее. За сорок единиц времени при переносе набралось солидное значение в две недели в сторону от предполагаемой даты.

— Ага, газета за четверг, номер 129 в этом году, 7454 в общей классификации. Сверху неизменный лозунг — Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Потом идет Всесоюзная коммунистическая партия(больш.). Ага, именно — больш. Значит, все еще отмечается разница между большевиками и меньшевиками в этой исторической парадигме!

— В восемьдесят втором году этого уже не было.

— Так, что у нас тут есть? Большие и почетные задачи советских химиков! 101-я сессия Совета Лиги наций! Нота абиссинской делегации! Абиссинский негус в Женеве! На районных конференциях Москвы! В Алма-Ата самокритика «Схемой» не предусмотрена! Ага, похоже, остренький материальчик. Политическая беспечность! Сурово.

— Так, вот еще особо эпичное! Моряки и полярники, вывезенные самолетами с дрейфующих судов — товарищу СТАЛИНУ! Интересно, — бормочу я себе под нос, — Сами застряли — сами себя спасли!

— Беспартийные идут в тесном блоке с коммунистами! Списки избирателей составляются небрежно! Бракоделы и их покровители в НАРКОМЛЕГПРОМЕ! Критика вполголоса, ярославская газета «Северный рабочий»! Политика «золотого мешка»!

— А, вот из заграничного — Подготовка германской агрессии против Чехословакии! Военные действия в Китае! Польско-чехословацкие переговоры! Уступка реакционерам! На фронтах в Испании! Провокации генлейновцев! Германский шпионаж в Англии! Мятеж бразильских фашистов! Жестокая эксплуатация рабочих в Канаде! Закрытие голландской границы для антифашистских эмигрантов! Общественность Турции благодарит СССР! Трехлетие Московского метрополитена! Разбор учений Балтийского флота! На полях Харьковщины! Расширение больницы им.Боткина! Так это же совсем рядом со мной. Шайка хулиганов- вести из суда!

— В общем, я туда, куда надо, попал, — прихожу я к понятному выводу.

Пока я так бормотал заголовки статей и отдельных столбцов, с удовольствием вникая в напряженную мировую жизнь, ко мне сзади уже подошли. Подошли и настойчиво остановились.

Черт, все прямо как в прошлой жизни, сейчас еще спросят документы.

Я оглянулся, однако, милиционер в белой гимнастерке и таком же шлеме еще стоит около входа в горком, правда, неотступно смотрит в мою сторону. Похоже, что тоже не каждый день тут народ рискует газеты читать, смущая служивого.

Это водитель оказался рядом со мной и уже откровенно враждебно таращится на меня. Я же улыбнулся ему и снова опустил глаза к передовице газеты «Правда».

А чего мне с ним разговаривать? Я наслаждаюсь свежей прессой для настоящих советских людей! Она здесь для этого и висит, чтобы информировать таких товарищей, как я. И шарахаться от его требовательно взгляда не собираюсь. А он, бедолага, наверно решил, что я тут с обрезом поджидаю кого-то из партийных лидеров, чтобы совершить акт терроризма?

Потом достают из мешка верхний лист и папки и внимательно его перечитываю. Он как раз у меня составлен про начало мая этого года. Пришлось рукой с маной провести над ним, чтобы буквы появились. Только, не наши русские буквы, а из черноземельского алфавита.

Такая у меня разумная предосторожность предпринята, чтобы только я мог прочитать написанное.

— Это! Ты же просил отвести тебя в горком! А сам туда не идешь! Зачем врал? — похоже, парень просто в панике от знакомства со мной и уже себе всего напридумывал.

Еще не знает, что предъявить мне и главное, как обратить внимание на меня сотрудника органов правопорядка.

Однако, твердо почувствовал во мне что-то или кого-то не совсем правильного человека, поэтому отставать от меня не собирается. Ну, проявить бдительность в эти крайне непростые времена — это именно то, что боженька завещал.

То есть, товарищ Дзержинский советовал!

— Пойду. Твоя помощь мне не требуется. Хотя, давай вместе дойдем, — решаю я поступить попроще.

Поворачиваюсь к горкому лицом и иду к дверям, водитель как бы конвоирует меня сбоку, отставая на пол шага.

Милиционер понял, что мы движемся прямо к входу и пошел на перехват, встретив нас в десятке метров перед ними.

— Вы к кому? — спросил он меня как идущего первым.

— К товарищу первому секретарю горкома, — четко ответил я спокойным голосом.

— А вы? — это он к водителю.

Ну, по тому все видно, что настоящий пролетарий, одежда замасленная и руки черные, кургузая чумазая кепчонка на затылке одета. Да и видел сотрудник милиции, откуда мы оба взялись, из полуторки, продолжающей стоять на углу площади.

— Провожаю товарища, — нашелся что ответить парень.

— Идите отсюда, — ответил ему постовой и кивнул мне:

— Что в мешке?

— Личные вещи.

— Проверим. С какой целью идете к товарищу первому секретарю?

— С секретным донесением, — коротко, но, солидно ответил я и оглянулся.

Водитель уже отошел от меня, так и не решившись предупредить про меня милиционера.

Типа, я его довел до представителя власти, теперь сами с ним разбирайтесь, моя совесть чиста.

— Нет, парень, это так не сработает, тишком да молчком свою задницу не прикрыть от будущих проблем, — понимаю я.

— Ваши документы, — вспомнил про свою первую обязанность постовой.

— Не имею права показывать, пока нахожусь на спецзадании. Только товарищу первому секретарю или дежурному положено их видеть. Предлагаю пройти к дежурному по горкому, — миролюбиво предложил я уверенным голосом.

— Ну, что же, пройдемте, — довольно неуверенно ответил постовой, — Хотя, пожалуйте ваш мешок.

— Держите, это имею право вам передать, там ничего секретного нет. Только личные вещи, — продолжаю я косить под оперативника под прикрытием.

Постовой быстро ощупал мешок на весу, понял, что никакого оружия или бомбы не спрятано и взмахнул рукой, предлагая мне пройти в здание. Мешок оставил у себя конечно.

— Эх, еще ничего народ не знает о пластиде. А он уже вроде изобретен.

Войдя в довольно большой тамбур вместе со мной, милиционер вспомнил еще про одну свою обязанность: