Не сердите толстяка - Соколов Вячеслав Иванович - Страница 13

– Ой. Вы посмотрите на него, – всплеснула руками, – а много у тебя ведьм-то было? Ась? Ну, окромя Томки? – и свысока так на меня посмотрела. Вздрогнув, отвёл взгляд. Чем собственно и спалился.

И тут же был подвергнут серьёзному допросу. На все возражения, что я больной и почти уже умер, бабка предложила покаяться перед смертью, иначе она меня сама прибьёт. Оно, конечно, не верю, но припомнит и при случае отомстит. А мне оно надо? Так что сами виноваты. Вот нечего было меня совращать телесами своими прикольными. У меня душа добрая, и вообще к телесам неравнодушная. Ишь, взяли моду!!! Невинного меня пользовать. Так что глядя на прищурившуюся бабулю сдал всех с потрохами…

После первых двух она в принципе только одобрительно покачала головой и заключила:

– Гарные дивчины. Гарные. Это же надо и дочку, и маму оприходовал. Не стыдно мне за тебя, – и как-то горестно так вздохнула: – вот бы дед порадовался.

– А что дед любил гульнуть? – моментально пользуюсь моментом.

– Пока меня не встретил, – всё так же грустно улыбается, – а потом сам понимаешь. У меня не забалуешь. Девки, конечно, вешались: красавец мужчина был. Недаром же бабка твоя голову потеряла, но… Эй, ты стрелки-то не переводи. Чего глазки-то забегали? А ну колись. А то я тебе в лекарство для вкуса полыни добавлю.

И скажите мне, вот чего так психовать? А? Вот как будто дракон украл принцессу, а тут я такой красивый – на коне с мечом. Ну и как в сказке – пришёл в пещеру, дал по шее дракону, спас принцессу. Потом выяснилось, что принцессу обесчестил. (Она, между прочим, была не против.) И заодно дракона, хотя он и был против…

– Что? Фира? Да ты совсем охренел, кобелина недоделанный.

– Я не хотел, – тока и успел пискнуть. Бабуля выдернула из-под моей головы подушку и бросила на лицо, но душить, видимо, передумала. Ну, где она себе ещё такого замечательного внука найдёт?

– Она же на кучу лет тебя старше! – ярилась бабка.

– Да ну? Ты серьёзно? Вот бы не подумал, – уверен, в этот момент даже Станиславский бы сказал: «Верю». Жаль, что моя бабка не Станиславский. – Да и вообще. Она же ведьма и сильная. Ты вон тоже на свои…

– А ну цыть! Ты мои года не считай. А то, что у неё внучка старше тебя, тебя не напрягало?

– Ты серьёзно? – эх, Станиславский бы сейчас рыдал от восторга. Точно.

– Ты мне дуру не врубай! – тычет в меня пальцем. – Это была моя подруга. Ты-ты… – похоже, слова закончились. Интересно перейдёт к рукоприкладству или нет?

На всякий случай напомнил:

– Я вчера чуть не умер.

И тут бабуля рухнула в кресло и принялась ржать:

– Дочку, маму и бабку оприходовал паразит.

Через пару минут успокоилась. Ну как успокоилась… Бросила в меня склянкой со словами:

– Барсик, проследи чтоб выпил. А я пойду одной наглой старой ведьме волосёнки повыдёргиваю. Это же надо дорвались до халявы, угробили мне внука, – и выскочила за дверь.

С тоской взглянув на кота, взял бутылочку:

– Вот скажи мне, друг мой, чего завелась? Ну понятно же, что это из-за Томки.

– Мяв.

– Да ну их, в конце концов, не виноват я.

– Гав? – Белочка недоверчиво положила голову на кровать.

– Да зуб даю.

– Мяу!

– Барсик, уйди. Это мой зуб, – отпихиваю кота, который своими немытыми лапами полез мне в рот. И на всякий случай пояснил, а то с этого придурка станется лишить меня зуба: – Ты бы видел эти буфера!

– Мяу?

– Вау! Там такое… Тьфу, – сплёвываю кошачью шерсть. – Да ну тебя.

Откручиваю крышку и выпиваю содержимое:

– Тьфу. Гадость. Кхе-кхе… – похоже, наглотался кошачьей шерсти. Надо было прополоскать рот. НАДО БЫЛО!!! Говорят же, горбатого только в могилу. Вот и я всё никак не могу успокоиться.

Пришла темнота.

Пип-пип… пип-пип… Что за противный звук-то такой? Так и долбит по ушам. Открываю глаза и тупо пялюсь в потолок, потому что голова не хочет поворачиваться. И руки шевелиться не хотят. Мать моя ведьма! Меня что парализовало?! И ещё это нудное пип-пип… Да что происходит-то? Ещё раз пытаюсь пошевелиться и на этот раз пусть немного но, удаётся повернуть голову.

Офигеть! Во что превратилась моя комната? Это что за филиал больнички? Что это за агрегаты кругом? А? Я вас спрашиваю! Кого вас? Да того, кто знает, что за беспредел тут творится. И вот это пиканье стало быстрее. Похоже, это какой-то прибор.

Рядом с кроватью в кресле сидит какой-то мужик и не просто сидит, а нагло дрыхнет. В то время когда я тут…

– Очнулся! – неожиданно открыв глаза, странный тип взвыл дурным голосом и куда-то ломанулся.

Вот я не понял. Что происходит-то? Натаскал сюда всяких приборов, связал меня, сунул под ухо нудную пикалку, а теперь ещё и орёт? Вот я счас как освобожусь, да как дам ему промеж глаз.

– Мяу-мяу-мяу…

Чё за фигня? Это что за облезлый и худющий кошак обниматься лезет? Он что, рядом со мной в кровати лежал? А если у него блохи? А это что за дворняга руки лижет? Да что тут творится то?

И тут мне поплохело. Потому что дошло – дело плохо. Этот мужик не только меня связал, но и Барсика с Белочкой голодом морил. Всё! Хана ему. Счас как колдану. И как начну лютовать… Однако сквозь пересохшее горло не удалось протолкнуть даже звука. Ничего-ничего. Надо просто сосредоточиться. Унять скачущие туда-сюда мысли и сделать всё простым усилием этих самых мыслей. Это сложнее, но возможно. Сейчас-сейчас потерпите ребятки я вас спасу. А что с бабулей? А? Это ведь моя комната. Ну всё, мужик, я тебя не убью…

– Очнулся! – почти снеся входную дверь, ворвалась… мама? Папа? Василёк?

Надеюсь, никто меня не осудит за то, что я вырубился?

Сколько прошло времени сказать не могу, по причине того, что не знаю. Я тут без сознания валялся если кто не понял ещё. Но первое что услышал, было как бальзам на душу:

– Не надо стрелки переводить, – рычит бабуля, – я вам орала не ломитесь разом. Ну с Вадиком понятно, у него давно уже мозгов нету.

– Почему это нету? – возмущается батя.

– Потому! Это было ясно ещё в тот момент, когда ты на этой дуре женился!

– Мама! Немедленно извинись!

– И не подумаю! – рыкнула бабуля. И тут же куда более добрым голосом продолжила:

– Оля, дочка, ну ты же умный человек – не только знахарь, но и врач. Ты же должна была понимать, что Тимошке нельзя сейчас волноваться, – и рявкнула во весь голос: – Так какого… ты вперёд своего идиота-мужа бежала?

Наступила тишина. А у меня радостно забилось сердце. Ясно же что всё в порядке.

– Ба-а-а-а… – по голосу слышно, что братишка плачет. – А Тима теперь умрёт, да?

– Ну что ты, маленький, конечно нет.

Бабка и маманя начинают успокаивать мелкого. Ну что ж пора открывать глаза. Подраться, конечно, не подерутся, но и выяснять отношения могут ещё долго.

– О! Тимоха ожил, – радостно скалится батя, которому уже надоели бабские разборки и он, подпирая своим могучим телом стенку, с надеждой пялился на меня.

Собственно только благодаря его реакции я и остался жив. Говорил же, с моими родственниками враги не нужны. Как он их успел перехватить, чтоб не задушили на радостях, даже не представляю. Просто размазался в пространстве, исчезнув в одном месте и материализовался прямо перед мамой и бабушкой, прикрыв меня своей могучей грудью.

Я тоже так хочу-у-у. А то у меня такое получается только в режиме Берсерка, а у бати всегда. Ну да, на то он и батя. Вот помню, он как-то отметелил разом и деда своего и прадеда. Красота! А ведь те тоже не мальчики с улицы. Всё-таки не так всё просто с его отцом. Скорее всего, темнят чего-то предки, как всегда. И дед был всё же не обычным человеком. Вон как батю успел натаскать, пока жив был. И спасибо этому прекрасному человеку, которого я никогда не знал. Иначе бы меня собственные мать с бабулей придушили.

– А ну тихо! – рявкнул отец. – Вы что, ополоумели?

Подействовало, угомонились и, заверив батю, что всё в порядке, приступили к моим истязаниям. То есть стали проверять моё состояние, используя какие-то странные приборы и заканчивая вполне узнаваемыми амулетами. Вердикт: жить буду.