Об ИИ без мифов. Путеводитель по истории Искусственного Интеллекта - Черняк Леонид - Страница 21

Качественное отличие этих компьютеров от традиционных, построенных на микропроцессорах с фон-неймановской архитектурой, заключалось в том, что FGCS-компьютеры должны были быть ориентированы на логическое программирование и предназначены для решения задач AI. Проект был ошибочен по целому ряду исходных положений: в нем не было функционального разделения на программное и аппаратное обеспечение, отсутствовало глубинное понимание сути AI. Десять лет упорного туда и десятки миллиарды долларов не принесли какого-либо позитивного результата. Программа закончилась провалом, так как не опиралась на чёткие научные методики, более того, даже её промежуточные цели оказались недостижимы в технологическом плане.

Современный AI сохраняет все то же название, которое придумал Джон Маккарти в 1956 году, но скрывает под ним совершенно иное содержание. Лингвисты называют такое явление «диахроническим сдвигом значения». Сегодня внимание сосредоточено не на мифических умственных способностях машины, а на прикладных аспектах AI (Applied AI), в итоге, практически все, что делалось прежде на протяжении предшествующих шестидесяти с лишним лет, приходится признать, как говорят зодчие, «бумажной архитектурой».

Английский термин visionary architecture, который можно перевести как «архитектура мечты» подошел бы точнее, поскольку он не несет свойственного русскому слову «бумажный» иронического оттенка. Основателем этого самостоятельного жанра утопической архитектуры был живший в XVII веке Джованни Пиранези. Рисунок на бумаге или бумажный макет позволяют творцу освободиться от физических и других ограничений. Неслучайно бумажная архитектура привлекала к себе тех, кто не мог творчески состояться в советское время. Когда нет возможности построить желаемое, архитектор творит на бумаге. Можно с уверенностью сказать, что знакомство с лучшими образцами старинной и современной бумажной архитектуры доставит эстетическое удовольствие.

Сравнение старого доброго символьного AI с бумажной архитектурой не следует рассматривать как унижение тех людей, которые отдали свои силы и талант бумажному AI, на самом деле у них не было иной возможности. Вплоть до появления теорий машинного обучения и специализированных серверов на графических процессорах общего назначения GPGPU (General-purpose computing on graphics processing units) или, как теперь принято говорить, просто GPU для реализации нейронных сетей, не было компьютерной платформы для реализации AI.

Дуэты обычны в исполнительском искусстве, их меньше в литературе, и совсем уж редки они в науке, если они и встречаются, то это скорее совместное использование двух имен, не связанное с общим творчеством. Двойные имена несут открытия или изобретения, сделанные одновременно, например, закон Бойля – Мариотта. Случается, что имена двух людей связывает не сотрудничество, а наоборот – многолетнее противостояние, как в случае Роберта Гука и Исаака Ньютона. Исключение являет собой творческий союз Уоррена Мак-Каллока (Warren McCulloch, 1898–1969), и Уолтера Питтса (Walter Pitts, 1923–1969), двух удивительных, почти позабытых персонажей, невероятно значимых для современности. Каждый из них обладал собственным даром, а синергия двух талантов стала фундаментом тех современных систем AI, где используются нейронные сети и машинное обучение. В истории науки имена Уоррена Мак-Каллока и Уолтера Питтса неразрывно связаны, они основатели коннекционизма, в этом они оказались настолько неразделимы, что о них говорят не иначе как о «дуэте Мак-Каллока и Питтса», или просто MCP.

Современники называли Уоррена Мак-Каллока «человеком эпохи Возрождения» (Renaissance man). Он был одним из последних представителей исчезнувшего племени универсальных гениев-полиматов, о нем было сказано: «Этот человек, способен сделать все что угодно, если захочет». В Сети доступна запись его интервью, сделанного канадским телевидением в 1969 году, незадолго до его кончины, она дает возможность воочию увидеть облик Мак-Каллока, его благородство и умение говорить. Писатель Тара Абрахам, автор посвященной Мак-Каллоку книги с весьма символическим названием «Мятежный гений» (Rebel Genius) видит в нем философа, поэта, невролога, нейрофизиолога, нейропсихиатра и кибернетика. Наряду с качествами ученого, она отмечает его уникальную харизму и редкую способность объединять единомышленников и создавать творческую атмосферу. Для таких людей в английском есть специальное слово collaborator (его иногда ошибочно переводят как коллаборационист, хотя по-английски это collaborationist). Коллаборатор же – это тот, кто создает условия для совместного творчества, то есть для коллаборации. Особенно ярко эта черта натуры Мак-Каллока проявилось в процессе организации конференций Мэйси, вошедших в историю науки как место, где родилась кибернетика.

Профессиональная жизнь Мак-Каллока делится на три периода:

• По окончании университета в 1923 году он работал в госпитале, с 1934 года продолжил свои исследования в лаборатории нейрофизиологии Йельского университета и с 1941 года на факультете психиатрии Иллинойского университета в Чикаго.

• Параллельно с работой в университете в период с 1943 по 1953 Мак-Каллок был занят подготовкой масштабных научных встреч, вошедших в историю науки как «Кибернетические конференции Мэйси», там были выработаны существующие поныне подходы к кибернетике.

• В последние пятнадцать лет жизни работал в МТИ, сначала совместно с Норбертом Винером, но по ряду причин ему пришлись продолжить свои исследования в области физики нейронных сетей в MIT Research Laboratory of Electronics (RLE).

Уоррен Мак-Каллок выходец из состоятельной религиозной семьи квакеров-первопоселенцев, следуя семейной традиции, он в юные годы готовил себя к карьере священника и поступил в соответствующий этому выбору Квакерский колледж. Осуществлению этих намерений помешала Первая Мировая Война, Уоррен записался во флот добровольцем, хотя поучаствовать в сражениях ему не довелось, но служба серьезно повлияла на его взгляды на жизнь и в даже на некоторые профессиональные взгляды. По окончании войны он покончил с богословием и поступил в Йельский университет, входящий в Лигу плюща, так называют неформальное объединение университетов на северо-востоке США за побеги плюща, которые обвивают их старинные здания. Вскоре после начала учебы на философском факультете вектор интересов Мак-Каллока изменил свое направление: он погрузился в труды Декарта, Лейбница и Канта, а потом область интересов сместилась в сторону нейрофизиологии, об этом чуть ниже. Изменению интересов в немалой степени способствовала, как это ни покажется странным, работа сигнальщиком на корабле. Напомним, что до появления радиосвязи на флоте использовалась семафорная азбука, где каждой букве соответствуют определенное положение рук сигнальщика с флажками. Выступая в роли ретранслятора на прием и передачу, Мак-Каллок убедился в ненадежности используемой на флоте централизованной системы связи, где флагман принимал сигналы с одних кораблей и далее транслировал их на другие. Удивительно, но возникшая тогда идея создания надежных децентрализованных систем из ненадежных компонентов, прослеживается в работах на протяжении всей его последующей деятельности.

Еще на выбор пути в немалой степени повлиял поставленный в юности вопрос, ответа на который он искал почти полвека: «Что такое число, которое может знать человек, и что такое человек, который может знать число?» (What is a number that a man may know it and a man that he may know a number?) Именно в такой далеко не простой форме юный Мак-Каллок озадачил преподавателя философии в Квакерском колледже. Пораженный глубиной вопроса, учитель сказал, что для ответа на него не хватит и трех жизней. Но Мак-Каллоку хватило одной, в 1960 году он прочитал лекцию в Институте общей семантики (The Institute of General Semantics), в название которой был вынесен тот же вопрос и был дан ответ на него. Текст лекции тогда же был опубликован в ежегоднике этого института, его несложно найти в Сети.