Оборот первый (СИ) - Бачурова Мила - Страница 45

Кто-то ловко лавировал среди толпы, обгоняя соседей, кто-то беседовал с едущими рядом, кто-то на ходу читал газету, кто-то в кнопки на браслете тыкал. Какая-то женщина, держа в одной руке карманное зеркальце, красила губы. Другая, наклонившись к ребёнку, что-то на нём поправляла и застегивала.

Жизнь бурлит, да-а. Осталось каким-то образом в эту жизнь вписаться, желательно обойдясь без травматизма. Хоть бы защиту какую выдавали, что ли? Марти Макфлаю хорошо было, он-то назад в будущее подготовленным попал. А я в своём мире на скейте ездить пытался единственный раз, и то в далёком детстве. Первое, что тогда сделал — убрался в проржавевший «Жигуль» соседа по подъезду. Смылся с места аварии быстрее, чем продрал глаза, в которых мелькали веселые звёздочки, вернул скейт приятелю и поковылял домой — маскировать ссадины на локтях и коленях, пока мама с работы не пришла. В те годы я наивно полагал, что от мамы можно утаить ссадины… Ну да ладно.

Доска, как рассказал нам Шарль, двигалась посредством той же энергии, на которой ездили шестиколёсные автомобилемонстры в мире принцессы. В Нимире, если я правильно понял, вообще многое было завязано на этой самой энергии. Конкретно здесь, в Ледяном Содружестве — так именовали свой мир населяющие его граждане — энергию распространяла сама дорога. Передавала её на доски, и они двигались. Вне связи с дорогой доска представляла собой обычный кусок модифицированного льда, и тронуться с места не пыталась. В чём я быстро убедился, положив доску под ноги и встав на неё.

Проходящий мимо пацан лет десяти, с похожей ледянкой под мышкой, глядя на меня, прыснул. Бросил свою доску на сверкающую полосу дороги, ловко запрыгнул сверху, оттолкнулся ногой и погнал, чуть присев и обгоняя проезжающих. Пацан явно красовался перед нами, толкнул в бок какого-то дядьку и схлопотал за это подзатыльник, но смотрелось действительно круто.

— Хоть бы тренировочную площадку какую сделали, — проворчал я. Спрыгнул с доски, поднял её и направился к дороге. — Нет, блин! Так вот сразу — на тебе ледянку, и хоть в лепёшку раскатывайся. — Я успел заметить, что туристы — они выделялись среди местных тёплой одеждой — на досках стояли неуверенно. То и дело падали, хватали доски и отползали к обочине. — Никакого сервиса!

— Если что, Шарль дал номер спасательной службы, — напомнила тян.

— Угу. Если что, к отбитой жопе номер будем прикладывать.

Мы стояли на обочине дороги. Эх, была не была. Альтернатива — тащиться пешком. Восемнадцать километров по лютому морозу… Ладно. Как в том анекдоте — не догоню, так хоть согреюсь.

Я решительно бросил ледянку на дорогу. Думал почему-то, что её тут же подхватит энергия, приготовился догонять и запрыгивать, но доска застыла на месте. Лежала себе смирно и ждала. Ну, уже неплохо.

Я осторожно, помня детский скейтовый опыт, шагнул с обочины на доску. Встал поудобнее. Доска не двигалась.

— Ну как? — окликнула тян.

— Да нормально, вроде. — Я попрыгал на доске. — Стою, не падаю.

Тян положила свою доску рядом с моей. Перепрыгнула на неё изящной серебристой молнией, легко и непринуждённо — я аж залюбовался. И тут же по-стариковски охнула. Сознание пятидесятивосьмилетнего неуклюжего мужика сочеталось с телом кошкодевочки всё-таки очень забавно.

— И правда, ничего сложного! — Тян уцепилась за мой рукав. Подержалась и отпустила. — Едем?

— В добрый путь, — хмыкнул парень, проезжающий мимо.

Рубаха, разрисованная снежинками, заломленная набекрень шапочка-тюбетейка с такими же снежинками, развевающаяся накидка за плечами, шорты и ботинки на высокой шнуровке. Явно в трендах чувак, не то что мы.

— Спасибо. И тебе не спотыкаться, — буркнул я в спину стремительно удаляющемуся плащу. — Как эта штука ездит-то?

— Шарль сказал, нужно надавить ногой на переднюю часть доски, — напомнила тян. — Чем сильнее давишь, тем выше скорость. Право-лево — тоже управляешь ногой, давишь то вправо, то влево.

Переднюю часть доски производители, слава богу, удосужились обозначить стрелкой, указующей вперёд. Если бы не она, в жизни бы не сообразил, на какое место тут давить. Впрочем, и стрелку разглядел не сразу — в этом мире явно проводились соревнования по росписям, чья доска упоротее. Мою, например, украшали крылатые то ли львы, то ли ящерицы безумных цветов, творящие непотребства. По доске тян бегали круглые ледяные дома на ножках. Они творили непотребства в ещё более замысловатых позах. На фоне повсеместного отсутствия порнухи художники, видимо, выкручивались как могли. А могли они — ого-го…

Я поймал себя на том, что разглядываю крылатых тварей, и встряхнул головой. Не о том думаешь, Костя. Ой, не о том! Сосредоточился. И решительно надавил ногой на стрелку.

Получилось, видимо, чересчур решительно — доска рванула вперёд, и я чуть не упал. Но поймал равновесие, ослабил давление, и доска послушно замедлилась.

Я выпрямился. Спустя какое-то время осознал, что качусь и не падаю. Скосив глаза, увидел, что тян ползёт рядом со мной. Что ж, для первого раза неплохо.

— Едем! — скомандовал я.

Немного прибавил скорость. Не упал. Выждав, прибавил ещё. А вскоре понял, что такой способ передвижения мне даже нравится.

Доска реагировала на малейшее шевеление ноги, послушно ускорялась, замедлялась, поворачивала — идеальный снаряд. Я вытащил из кармана комбеза распечатанную карту. Дальше ехали, сверяясь с ней.

Приноровившись к доске, я потихоньку начал обгонять тех, кто ехал впереди. На пустом прямом участке разогнался — ух! Тян жалобно попискивала, но не отставала. Был бы тут не такой холод! Или хоть рожу закрыть чем-нибудь, чтоб на скорости не обмерзала, я бы ещё не так втопил.

— Круть, да? — обернувшись к тян, крикнул я.

— Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? — жалобно прокричала в ответ она. — Ездок запоздалый, с ним сын молодой!

— Чего? — офигел я. Аж притормозил. — Сама ты ездюк!

— К отцу, весь издрогнув, малютка приник. Обняв его, держит и греет старик, — ещё печальнее проскулила тян. — Дитя, что ко мне ты так робко прильнул? — Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул!

Я огляделся. В глаза ничего не сверкало. Царей поблизости тоже не наблюдалось.

— Алё! — Я остановился. — С тобой всё нормально?

— Он в тёмной короне, с густой бородой, — пожаловалась тян. — О нет, то белеет туман над водой!

— Да чего ты несёшь-то? — Я схватил её за плечо. — Не бухала, вроде.

— П… прости, — опомнилась тян. — Наверное, это реакция на стресс. В сложных жизненных ситуациях я всегда спасаюсь стихами. На работе, или при семейных неурядицах. Обычно читаю про себя, а сейчас вырвалось.

Я ещё раз огляделся. Уточнил:

— Тебя догнала жена, а я не заметил?

— Ох! Нет, конечно. Просто никогда прежде не передвигался с такой скоростью. Это кошмар, я уверен, что ещё чуть-чуть — и расшибусь насмерть! — Тян потрогала себя за лицо. — У меня даже ресницы к бровям примёрзли.

Я присмотрелся. И правда, на ресницах иней.

Стащил с руки перчатку и прижал ладонь к левому глазу тян. Она держалась за правый. Дал же бог напарницу, врагу не пожелаешь.

— Ладно, поедем потихоньку, — пообещал я. — Можем вообще пешком пойти, только больше про малютку не надо.

Тронулись. Пришлось замедлиться, зато появилось время по сторонам смотреть. А посмотреть было на что.

Многоэтажные башни, переливающиеся всеми оттенками модифицированного льда, старинные дома-ладьи, увенчанные коронами, белизна обочин, снежные шапки на деревьях, гладкие полосы дороги — и всё это сверкает под зимним солнцем до того нарядно, что кажется, в новогоднюю сказку попал.

— Вечером, когда фонари зажгут, наверное, ещё красивее, да? — Тян тоже восхищённо озиралась по сторонам.

— Наверное… О, смотри! — Я ткнул пальцем в показавшееся на горизонте самое высокое здание. Ажурное, изящное, будто сплетённое из ледяных веточек. Верхушка терялась где-то в облаках, так, что и корону не разглядишь. — Что это такое, интересно?