Оборот первый (СИ) - Бачурова Мила - Страница 12

— Чё стоим? — обратилась Диана к нам с тян. — Ждём, пока кровать сама прибежит?

— Э-э, — сказал я. Предложил тян: — Подсадить?

— Спасибо. Попробую справиться без посторонней помощи.

Тян встала на подножку, ухватилась, как и Диана, за скобу. Ростом она была на полголовы ниже Дианы и почти на голову ниже меня.

Ну до седла, допустим, дотянется, думал я, любуясь затянутой в чёрную кожу попкой, а дальше-то как? Интересно, на ощупь станет понятно, есть там под комбинезоном хоть намёк на бельё, или нет?

Но тян превзошла мои ожидания. Она, ухватившись за скобу, подтянулась, уперлась коленкой в черепаший панцирь и оказалась в седле едва ли не быстрее, чем Диана.

Та показала большой палец:

— Лихо.

— Я сам не ожидал, — растерянно пробормотала тян. — В мои-то годы…

— Годы?! — возмутилась Диана. — Да этому телу от силы лет двадцать! Кожа, волосы — видно, что свежак, а не восстановленные. Ну и то, что кошкодевки гнутся и скачут не хуже настоящих кошек, тоже никто не отменял.

Ну да, видал я, как они гнутся. На картинках в доме у тян. Эх-х, и где теперь тот дом?.. Я вздохнул и тоже полез в седло. Через мгновение после того, как коснулся задницей панциря, черепаха тронулась. Хорошо, хоть за скобу успел схватиться.

— Они тут все такие скоростные? — прокричал сидящей впереди Диане.

— Все, — отозвалась она. — Народу много, машин мало — вот и носятся.

— Машин? — обалдел я. Черепаха выглядела живым организмом. Я бы сказал, живее некуда, особенно клюв.

— Ну, не совсем машин, — поправилась Диана, — Это природная тварь, но выращена с определённой целью, для выполнения определённых функций.

— Кем выращена?

— Ну… хозяином.

— А где её хозяин?

Диана пожала плечами:

— Да где угодно может быть. Они своих зверюг на сто километров чувствуют, и управлять ими могут на расстоянии, хоть десятью одновременно.

— И этот мир — отсталый?! — офигел я. — При таких технологиях?

— Да хрен ли толку с их технологий, если они ими не делятся ни с кем? Хозяев этого мира вживую никто не видел.

— В смысле?

— В прямом. Пытались выйти на контакт, они послали. Попробовали припугнуть — послали в грубой форме; ни с того ни с сего зацвели по всей планете цветы с ядовитой пыльцой. Местным тварям хоть бы что, а иноземцы — все, кто не сообразил противогаз напялить, начали задыхаться от аллергии. Потом пробовали купол тут построить — тоже хозяева не позволили, из-под земли в этом месте родники забили. Суток не прошло, как болото образовалось, почва поплыла так, что фиг чего построишь. Ну, в итоге плюнули на них, Творцу по шее настучали, записали мир в категорию С и свалили подобру-поздорову. Теперь здесь только туристы шастают, да шибанутые вроде нас. Если по их правилам жить, то они тихие, не трогают.

— А по их правилам, это как? — насторожился я.

— Траву не мять, по газонам не ходить, — проконсультировала Диана. — Плоды не рвать, цветы тем более. В водопады не ссать, зверюшек не обижать.

— Такое обидишь, — глядя на торчащий впереди клюв, пробормотал я.

— А тут есть водопады? — заинтересовалась тян. И тронула рукой переносицу, будто поправляя невидимые очки.

Я уже не раз замечал у неё этот жест, но только сейчас сообразил, откуда он взялся. Филеас Иммануил, как его там, прореза́лся в тян всё явственнее.

В момент, когда Диана сказала, что хочет отдохнуть от серого мира, я её желание полностью разделял. Но под конец поездки верхом на черепахе понял, что от толики серости не отказался бы — слишком устал разевать рот, таращась на зеленое, яркое, пёстрое, а местами галдящее не пойми что.

Бродячие деревья с огромными, словно живыми, листьями, осыпающие нас по дороге лепестками цветов. Парящие над головой аквамариновые, с алыми головами то ли птицы, то ли белки. Стадо мамонтообразных жирафов, степенно шагающее на водопой. Перемахнувший через наши головы кенгуру с поросячьими ушами, веселенькой тигровой расцветки. Те самые водопады, стремительно несущие изумрудные воды со скал, переливающихся всеми цветами радуги… Я устал вертеть головой и чувствовал, что черепашье седло натерло мне все, до чего дотянулось. Шея тоже начала болеть. И спина. Я уже почти набрался решимости для малодушного вопроса: «Долго еще?», когда черепаха внезапно остановилась — так же резко, как перед тем взяла разбег.

Местную гостиницу, судя по виду, не построили, а вырастили по той же технологии, что и черепаху — ветви не то кустов, не то низкорослых деревьев переплелись, образовав собой купол. Его густую зелень разбавляли оранжевые и лиловые цветы. По контуру проемов, обозначающих дверь и окна, расположились мелкие белые цветочки.

— Приехали, — объявила Диана.

Спрыгнула с черепахи. И, ни слова больше не говоря, скрылась в дверном проёме.

Гостиничный номер — если, конечно, можно так назвать клумбу-переросток, — состоял из спальни и кухни. В спальне находилась широкая кровать, застеленная одеялом из мягких голубоватых листьев. Они не были ни сшиты, ни склеены — будто приросли друг к другу. Не удивлюсь, в общем-то, если так и сделали, повинуясь воле неведомого «хозяина».

— Я сплю здесь, — едва зайдя в спальню, категорично определила расклад Диана.

— А я? — спросили мы с тян в один голос.

— Там на кухне диван есть.

Я, опередив тян, метнулся в кухню. Объявил оттуда, стараясь не выдать ликования:

— Я на нем не помещусь!

— Я тоже, — торопливо присоединилась тян.

Поскромничала, определенно. Диван, конечно, короткий и узенький, но видали и похуже, при желании уместиться можно. Только откуда взяться желанию, если в спальне такая кровать?!

— Драться будете? — заинтересовалась Диана. — Кто на диване, кто на полу?

— Почему на полу? — это мы тоже спросили в один голос.

— Потому что вы оба мужики, а я стесняюсь.

— Можешь не раздеваться, — предложил я.

— Не могу. Привыкла без одежды.

— А нельзя было другой номер снять? — вклинилась тян.

— Нельзя, — отрезала Диана, — цены бешеные… Ладно. Еда заказана, ждите. Я в ванну, — и двинулась почему-то в спальню.

Задать вопрос я не успел: Диана уверенно обогнула кровать и нажала плечом на увитую зеленью стену, находящуюся напротив входа.

В стене открылась дверь. Диана вышла — я был готов поклясться, что на улицу. Ломанул за ней, надо же было проверить?

Дверь действительно вела на улицу. Прямо от порога пышным ковром стелилась под ноги трава. Выглядела она так притягательно, что я впервые в жизни почувствовал желание разуться и ощутить босыми ногами единение с природой. А в трёх шагах от двери манила бирюзовой водой… м-м-м… действительно, ванна. Хотя, если не выделываться, и за бассейн бы сошло.

Дно, стенки и бортики идеально круглого водоема выложены крупными разноцветными камнями. Я почему-то был уверен, что на ощупь они окажутся приятно шершавыми — такими, что и не поскользнешься, и сидеть приятно. И температура воды наверняка именно такая, какая нужна усталому путнику для того, чтобы вытянуть ноги, откинуться на бортик и урчать от удовольствия. Ну, или не урчать, если совсем лень.

С бортика в бассейн спускались каменные ступени. А справа и слева от спуска торчали обрубки — или отростки? скорее так, — древесных стволов высотой в человеческий рост. Примерно в метре от земли стволы будто промяли, образовав ниши, в которых лежали аккуратно сложенные полотенца. Выше стволы опоясывали короткие гладкие сучки-вешалки. Верхушки стволов, разумеется, буйно зеленели и цвели ярко-розовыми цветочками.

Диана сняла сапожки и поставила возле одного из стволов. Стащила шорты, оставшись в чулках с широкой кружевной резинкой — в жизни бы не подумал, что под обтрепанными шортами скрывается такое произведение искусства, узких кружевных трусиках и майке. Наклонилась, скатывая с ноги чулок.

— Чё стоим? — поинтересовалась у нас с тян. — К траве приросли?