В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария - Страница 81

Особенно подозрительными ей показались запястья — рисунок на них не казался однородным, и именно поэтому первоначально она приняла его за чей-то пёстрый хвост. Неровности были заметны даже на глаз; проведя же по татуировке пальцем, Магрэнь убедилась, что рельеф явно слишком сложен для попытки изобразить однородный почвенный слой.

«Там что-то было снизу!» — удивилась она, и стала лихорадочно соображать, что такое интересное мог скрывать новый роскошный рисунок.

Мысль о либерийских татуировках она сразу отбросила — шрамы от тех были значительно глубже, и их не удалось бы скрыть так легко, — и стала перебирать в голове ньонские.

Первыми ей на ум пришли традиционные брачные браслеты — и расположение логичное — но становилось неясно, для чего такие сложности. Чтобы скрыть брак, было достаточно добавить отметку о разводе или смерти супруги — зачем замазывать всё столь плотно?

Однако почти сразу она вспомнила обычаи ньонских купцов — и у неё аж перехватило дыхание от мысли, что разгадка найдена. Конечно, ведь в Ньоне купцам наносят татуировки не только об удачных сделках! Нечестного купца ждёт своя несмываемая отметка, и скрыть её, конечно, было бы весьма заманчиво!

В голове Магрэнь срослась отличная версия: Дерек, определённо, был коммерсантом, и свой путь в Ньоне он начал, очевидно, с какой-то аферы, был в этой афере уличён, получил соответствующую татуировку и решил перебраться в Анджелию и скрыть факт своего мошенничества, набив сверху джотандскую картинку.

Она уже почти озвучила найденную разгадку вслух, и даже приоткрыла рот, набирая воздух, — но, подняв взгляд на Дерека и обнаружив его светлые волосы, припомнила, что перед ней, вообще-то, не ньонец, а даркиец.

Закрыв рот, она досадливо нахмурилась. Стройная версия не сошлась. Даркийские купцы не носят татуировки, а ньонские купеческие законы на них не распространяются.

«Как вообще у даркийца могла появиться ньонская татуировка!» — с досадой сформулировала проблему она, разглядывая Дерека через прищур.

«Вхождение в род? — перебирала она в голове. — Но нет, это нужно бы с младенчества, а он говорил, его отец в пасторы готовил…»

Каким ветром даркийца вообще могло занести в Ньон? Ну, торговал, допустим… стоп! Он же явно не был торговцем изначально…

Прикусив губу, он с любопытством следил за работой её мысли — её говорящий взгляд и подвижная мимика очень этому способствовали. Поэтому он без труда уловил тот момент, когда озадаченность и сосредоточенность сменились удивлением и смущением.

Магрэнь замерла, проверяя проскользнувшую у неё в голове догадку, но всё, определённо, сходилось: даркиец, попавший в ньонское рабство, сбежавший в Анджелию и спрятавший рабские браслеты за красивым рисунком. Бегло прикинув в голове даты, она припомнила, что Райтэн несколько лет назад ездил в Ниию и возвращался через Ньон — наверно, тогда и познакомились. Впрочем, не факт. Но возможно.

В любом случае, это объясняет и переделанное на анжельский лад имя, и фамилию.

Закончив с аналитическими выкладками, Магрэнь обнаружила, что так и держит его руку, а он так и наблюдает за ней. Она ощутимо смутилась и руку выпустила.

— Какие-то проблемы? — насмешливо поинтересовался Дерек, который, собственно, пытался скрыть лишь имя своего господина, а не сам статус, поэтому искренне наслаждался смущением анжельцев, об этом статусе узнававших.

В Анджелии мало что ценили так высоко, как свободу. Магрэнь, как и большинство анжельцев, воспринимала рабство как совершенно недопустимое и дикое варварство. Столкнувшись с человеком, который пережил это на себе, она испытала глубокое смятение и даже стыд — как будто была и какая-то её личная вина в том, что где-то на свете рабство существует.

— Ты был прав, меня это совершенно не касается, — согласилась она, отворачиваясь.

Она даже не предполагала такого варианта — иначе бы, совершенно точно, приструнила бы своё любопытство, — и теперь не знала, как выразить своё сожаление.

— Скучная и банальная история, — понятливо покивал Дерек, напяливая на себя рубашку обратно. — Как видишь, ничего таинственного и манящего! — заключил он, застёгиваясь.

Она вдруг легко рассмеялась, повернулась к нему, обдав искрящимся весёлым взглядом, и возразила:

— Отчего ж? Очень даже манящий торс!

Он аж запутался в пуговицах от неожиданности и отчаянно покраснел.

Взглянув на него лукаво, она бегло собрала с его стола свои бумаги и летящим шагом направилась на выход, добавив:

— Нужно будет при случае посмотреть детальнее!

Выйти она не успела — у дверей её нагнал его полный деланного сочувствия вопрос:

— Всё ещё пытаешься подобрать способ меня соблазнить?

Она замерла. Повернулась, глядя на него обиженно и раздражённо.

— Почему это ты всё время в этом выигрываешь!.. — досадливо воскликнула она, недовольная тем, что опять последнее слово остаётся за ним, и получается совсем не то, что планировала она.

— Потому что я не играю, — спокойно объяснил он.

Резко выдохнув от возмущения, она смерила его недовольным взглядом — он так и не успел застегнуть рубашку до конца и выглядел удивительно мирно на фоне её негодования — резко подошла к нему вплотную и обвиняющим тоном заявила:

— Это ты-то не играешь?!

Он улыбнулся.

— Хорошо, — согласился с претензией и поправился: — Не играю по твоим правилам.

Попрожигав его взглядами — он выдержал их абсолютно невозмутимо — она гордо и независимо хмыкнула, задрала подбородок, развернулась и ушла не прощаясь.

Через три секунды после того, как вышла за дверь, вернулась и заявила:

— Ничего, я обыграю тебя по твоим же правилам! — и сбежала под его добродушный смех.

II. Прошлое и будущее

643 год, лето. Кармидер

Взлетают вороны, кружатся над пепелищем.

Какой ценой досталась мне эта мудрость?

Видимо, чтоб стать светлее и чище,

Нам нужно пройти по горящим углям.

Flёur, «…и Солнце встанет над руинами»

1. Когда солнце светит внутри тебя?

Райтэн вернулся в Кармидер уже летом, нервный и отчасти подавленный, если это слово можно употребить по отношению к его живому характеру. В своём типичном режиме неистовой многозадачности он привык постоянно сталкиваться с проблемами, но этот год получался каким-то уж слишком перегруженным: проблемы сыпались на всех флангах одновременно. Райтэн переживал за затею с кораблями и речным путём: ещё было ничего не ясно, выгорит ли или нет! Пройдут ли корабли все испытания, удастся ли наладить торговлю — да и нужно же ещё подобрать команду людей и руководителей, как на палубе, так и на местах! Ситуация с карьером тоже подвисла на зыбкой грани: отца, конечно, удалось уговорить помочь, но это было временное решение, и нужно было всё же искать управляющего, да и разбираться со сбытом и репутацией. В торговых делах тоже возникли свои проблемы — ситуация с Магрэнь не была единичной — и их требовалось решать, причём, желательно, лично.

Перестановки в семье тоже не давали покоя. Кайтэнь заканчивала университет — непонятно, что она будет делать дальше и какая помощь ей потребуется. Как справится на новом месте Кэн — особенно с учётом того, что отец забрал с собой сильнейшую часть своей команды, и из-за этого Аньтье ходил ходуном, и, возможно, Райтэну стоило бы в кои-то веки вспомнить про свой долг старшего брата и как-то помочь… Да и сам побег отца! Вот взрослый вроде человек — должен же понимать, что!.. А, впрочем, всё равно тут уже ничего не поделаешь. Остаётся лишь надеяться, что он не ввяжется в совсем уж паршивую историю. И, в конце концов, правитель Брейлина — его друг, поможет, если что.

Оставалась ещё тревога за Дерека — с которым непонятно, что происходит, и как его из этого вытягивать, — некоторые проблемы у Этрэна — которого требовалось поддержать, — и, конечно, вся эта история с дорогой в Северную Анджелию, в которую так и не удалось пока толком втиснуться — но очень хотелось.