Масон - Федоров Алексей Григорьевич - Страница 96

• Предыдущая
• 96/129
• Следующая

Наташа сварганила кофе – вкусный, жесткий, бодрящий. Мы присосались к кружкам. Чувствовалось, что Натаха пила кофе почти ведрами, – разговор пошел о только что проведенном вскрытии. Штатного эксперта интересовали детали, обнаруженные мною и, самое главное, мое их толкование. Но, почувствовав мою холодность к обсуждаемой теме, женщина попыталась переключиться на исключительно женское. Она подбиралась к моему сердцу на мягких лапах: покатились воспоминания о детстве, проведенном в общем дворе нашего прежнего дома. Ничего в том дворе по крупному счету, оказывается, не изменилось, только поменялись соседи, скверик несколько благоустроили, деревья подрастили и подстригли, популяция котов и кошек поменялась многократно. Я незаметно уселся на любимого конька – на тему о кошках – моих любимых животных.

Люди страшно неблагодарные и несправедливые по отношению к этим милым существам. Вот Москву заедают крысы, столичное правительство собирается тратить значительные средства на отраву для крыс и мышей. А лучше потратить деньги на создание комфортных ниш для кошек в каждом дворе. Тогда и крысы были бы вытеснены, уничтожены. Но для того необходимо создать правильное равновесие в животном мире.

В нашем прежнем дворе именно я поддерживал такое равновесие, и дворовые кошки побеждали крыс. Родословная опекаемых мною кошек тянулась целой генетической цепочкой: у кошек была единая масть, она и передавала боевые повадки своим потомкам по наследству. Я стоически выкармливал новых детенышей, ограждая их от голодной смерти в раннем возрасте, в периоды бескормицы, возникающие зимой. Пока кошачье племя было на дистанции моего внимания, оно жило припеваючи, отвечая мне взаимным вниманием и лаской. Теперь же жильцы дворового оазиса были более расчетливы и эгоцентричны, но недальновидны. Короче говоря, пошла совершенно тупая публика. А от того кошки сильно исхудали и перешли на самообеспечение, атаковывая, главным образом, помойные баки. Там они месили отходы вместе с крысами.

Допили кофе, потрепались еще кое о чем малосущественном: эротический импульс даже от кофе не проявился! Но расстраиваться по такому поводу и не стоило. Распрощались, пожелав друг другу не пользоваться услугами того заведения, где уже более сорока лет проработала Наташа Алехина – добросовестный и знающий судебно-медицинский эксперт, дочь великого вокалиста…

"Трупы рабов Твоих отдали на снедение птицам небесным, тела святых Твоих зверям земным; Пролили кровь их, как воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их. Мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием и посрамлением у окружающих нас" (Псалом 78: 2-4).

Обратно ехали молча, секционные находки не обсуждали, чтобы не возбуждать регургитацию у Олега. Он все еще никак не мог уйти от тяжелых воспоминаний. Но я-то подозревал, что ко всему прочему у него добавились болезни совести: он мог вспомнить других двух иродов, напавших на кудрявого молодого человека в парадном. Олег тогда вступился за него и помог кое-кому проститься с жизнью. Такие, как сегодняшняя, экскурсии заметно отрезвляют гордых бойцов, подводя их к умиротворению, к пониманию заповеди Божьей: "Не убий!"

Зазвонил мобильник, спрятанный у Колесникова в кармане: это Владимир искал с нами связи. Он недолго поговорил о чем-то с Колесниковым – тот отвечал ему односложно (Да, Нет) – затем Владимир попросил меня к телефону.

– Александр Георгиевич, у меня большая к вам с Олегом Марковичем просьба: побудьте в распоряжении Колесникова еще некоторое время, я сам за вами заеду в ментовку, все подробности при встрече…

Как тут откажешь человеку, спешащему позаботиться о твоем благополучии. Конечно, я дал согласие, предварительно уточнив настроение Олега. Так мы снова оказались в здании 127 отделения милиции, в кабинете начальника следственного отдела. Но были мы там недолго: ему же было необходимо работать, а мы просто ели его и всех посетителей нахально любопытными глазами. Особенно настойчиво и прицельно мы изучали посетительниц – тут у нас был свой весомый интерес. Колесников передал нам свой мобильник и проводил на первый этаж: там в знакомом нам "обезьяннике", под присмотром известного нам милиционера мы должны были провести некоторое время. Узилище – иначе тюрьма – оно и есть узилище, там всегда и всем кажется сыро и неуютно, тоскливо. Для начала мы с Олегом отзвонились дамам сердца и успокоили их относительного нашего затянувшегося задержания. Многократно мысленно и на словах мы расцеловали сладкие мордашки наших взволнованных девочек, пощекотали блудливыми словами специальные места. Осталось пообещать телефонировать моментально в случае малейших изменений обстановки. Прощались, почти обливаясь слезами! Затем мы подремали на сдвинутых стульях. Заботами Колесникова был организован скромный обед из трех блюд – нам его доставили прями "в номер". Мы с аппетитом все слопали, но добавки никто не предложил: видимо, в столовой милиции была напряженка, лишними продукты не оставались, ибо у ментов великолепный аппетит. За обед мы отказались платить принципиально!.. Зав кухней все переписала на счет Колесникова…

Часа через четыре явился Колесников: уже в дверях, мельком взглянув на выражение его лица, мы понял, что приключилось что-то экстраординарное. Заметил это и наш охранник. Он, несомненно, хорошо знал своего шефа и умел читать некоторые его мысли, минуя подробную беседу.

Колесников сел рядом на шаткий стульчик, и как-то сгорбившись чрезвычайно, углубившись в себя, просидел молча минут восемь – десять. Затем, что-то решив для себя абсолютно точное и достоверное, заговорил:

– Недавно стало известно, что сегодня, пока мы с вами катались по городу, да развлекались в Городском бюро судебно-медицинской экспертизы, погиб подполковник милиции Егоров Юрий Валентинович…

Нависла гробовая тишина: мы с Олегом молчали потому, что были потрясены и удивлены, Колесников и сержант милиционер молчали потому, что языки у них на некоторое время в жопу ушли. Трудно даже весьма подготовленному человеку осознать нелепость случившегося. Это при всем при том, что мы с Олегом были на глазах ментов весь день – с раннего утра. Наконец, Колесников понял окончательно, что необходимо быть откровенным на все сто процентов: от меня можно было получить помощь квалифицированного специалиста – судебно-медицинского эксперта, способного разбираться в сложной казуистике. Он заговорил мягче и примирительнее:

– Странным является то, что, по заявлению супруги, Егоров, оказывается, покончил жизнь самоубийством, будучи в нетрезвом состоянии. Но характер, метод, избранного для такой непростой акции воздействия, выглядит, по крайней мере, выходящим за пределы разумного и объяснимого с позиций нормальной логики. Подполковник полоснул себя большим охотничьим ножом по горлу…

Мы вытянули шеи, словно описавшиеся жирафы, только что повстречавшие королеву красоты Оксану Федорову. Новоиспеченный капитан милиции, шикарная молодая женщина с большими перспективами в карьере представилась нам в полной парадной форме, но вместо фуражки на королеве красовалась корона, вся обсыпанная бриллиантами величиной с куриное яйцо. Череп королевы был слишком великоватым, на мой вкус. Мы разделяли восторги жирафов! Сцена встречи происходила посреди субтропической саванны… Это – что-то!.. Как же ее не изнасиловали мрачные бедуины, постоянно шныряющие в здешних местах на арабских скакунах, страшно выносливых и не просящих воды сутками? Почему отпустила Оксану в свободное плаванье родная милиция, мать, любовник, покровитель? Что вообще творится на белом свете?…

Однако Колесников не прекращал нас удивлять – на этот случай у него в запасе была масса неожиданных признаний. В соседней квартире, оказывается, был обнаружен труп известного врача-психотерапевта, якобы праздновавшего в сугубо женской компании свой день рождения. Компания разошлась, а психотерапевт остался в одиночестве. Однако скоро его стал накрывать мрак помутнения рассудка. Доктор чувствовал себя все хуже и хуже. Через пару часов он впал в кому и благополучно ушел в мир иной. Предположительный диагноз: отравление неизвестным ядом…

• Предыдущая
• 96/129
• Следующая