Масон - Федоров Алексей Григорьевич - Страница 100

• Предыдущая
• 100/129
• Следующая

Олег от нетерпения потирал руки, требуя этим жестом быстрейшего посвящения в тайны, решительного ввода в дебри увлекательных приключений. Я тоже сгорал от нетерпения. Володя переглянулся с Гончаровым и оба ухмыльнулись, их гримасы совершенно отчетливо передавали общий смысл настроения и отношения к нам: "Ну, истинно! Веселятся как дети, а впору грустить"… Никто и ничего не стал нам объяснять, нас пригласили на кухню, где был стараниями Анатолия Георгиевича уже приготовлен шикарный ужин: жареные куры (а ля табака), несколько бутылок прекрасного кубанского вина, свежие овощи и зелень. Мы с Олегом порядком истощлись от "милицейского поста", потому набросились на пищу и вино, напрочь забыв об ожидавших нас "приключениях". Забавно: два недоумка взахлеб пили вкуснейшее вино, а наши "педагоги" только ели, не прикасаясь к "алкогольной отраве"… Но пусть им будет хуже – нам же больше достанется!..

Трапеза закончилась, и нас с Олегом потянуло ко сну. Никто и не собирался разрывать наши объятия с Морфеем: нас легонькими шлепками растолкали по комнатам, где мы и "пригорюнились" на диванах, укрытые пледами…

"Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности" (Псалом 4: 9).

"Туманил рассудок серный чад, исходящий из трещин в зияющем основании пещеры, уже давно названной Дельфийским Оракулом. На высоком треножнике, томясь в ядовитых струях газа, замерла Пифия – стареющая прорицательница, бывшая, как и все нормальные женщины, когда-то молодой, и совершенно здоровой, и неотразимой. Ее отличала та особая стать, что бросает вызов банальной мирской красоте и банальным предрассудкам. Пифия в молодые годы была необычайно притягательна: каждая линия ее тела, каждая черточка, оформляющая запоминающееся лицо, наделена гипнотической силой. Взгляд любого человека невольно фиксировался на этой женщине, и через некоторое время сознание смотрящего уплывало в мистические дали. Сколько умов, переполненных вожделением, заставила храмовая жрица плутать по лабиринтам внушения, творимого неведомой силой. Теперь Пифия от хронического отравления порядком "увяла", но вместе с тем приобрела еще большую загадочность и силу воздействия на сознание человека, явившегося к стопам Дельфийского Оракула за откровениями, за пророчеством…

Сюда не однажды являлся и наследник царя Филиппа – молодой, горячий, требующий быстрейшего разрешения всех споров с Богом и народами Александр Македонский. Уже в те времена жрица понимала, ощущала то, что имя Александр даже само по себе заряжено сильнейшей энергетикой. Много позже неведомые американцы с помощью каких-то сверсовременных приборов докажут, что это именно так… Ну а пока Пифия разбиралась с энергетическими системами своими способами – запредельными, мистическими.

Молодой полководец бурными военными деяниями оправдывал прогнозы жрицы и предвосхитил возню с физическими приборами американцев. Но, как водится, всем подговняли историки – они до сих пор раскапывают "пакости" бытового плана и перевешивают факты на "точных весах истории". Оказалось, что отец гениального Александра – царь Филипп создал неустанным трудом, мастерской дипломатией и хорошо подготовленными сражениями прочные основы великой державы – Македонии. Ему удалось воспитать в многочисленных походах лучшую армию на Востоке. Многие считали, что новое государство создавалось не только усилиями Филиппа, но намного раньше – победами Кира. Отсюда и вывод: империю будущего ее властелина – Александра должно считать не расширившейся Македонией, а выросшим Персидским государством. Вот от чего у Александра были свои вопросы, немые терзания, с которыми и приходилось обращаться к жрецам. Александр очень спешил, поскольку чувствовал, что все "великие дела" уже практически осуществлены и ему ничего не остается.

Заговор против Филиппа был сплетен просто: царя убил Павсаний, оскорбленный охлаждением своего именитого любовника. Опять гомосексуальное партнерство из малого греха переросло в большой грех. Подтолкнуть молодого человека к вспышке агрессии, содержащей больше невротического, чем обдуманно политического разумения, имели возможность заинтересованные в устранении Филиппа от власти лица.

Перед глазами толпы раскрылось кровавое представление: тут же, на месте покушения, злоумышленник был убит без суда и следствия. Его труп терзали многочисленными ударами коротких мечей все, кто считал необходимым продемонстрировать показную ярость, негодование, горе по нелепо погибшему царю Филиппу.

Но наибольшую жестокость, конечно, выкажет якобы потрясенный коварным убийством отца сам Александр. В его мести приближенные из числа заговорщиков видели не только жестокость монарха, а, скорее, желание освободиться от некоторых "причастных" и "посвященных", от лишних соучастников акта отцеубийства.

Мать Александра – Олимпиада, скоре всего, была душой заговора. У нее был серьезный повод для мести своему мужу – царю Филиппу, поменявшему женщину на мужчину. Но мать, особенно если она остается царицей, прокладывает дорогу к трону своей надежде – сыну. Необузданной кровожадности все же в ней было с огромным перебором. Олимпиада дала волю патологической мстительности и после неожиданной смерти сына – Александра: жестоко расправилась с конкурентами своей власти, чем восстановила против себя слишком многих и лишь ускорила крах империи. Позже Македония была завоевана Кассандром. Он казнил сперва Олимпиаду, затем прикончил жену Александра – Роксану и законного наследника престола – маленького Александра. Новый сатрап постарался выбить из памяти народов легенды об Александре и его отце Филиппе. В значительной мере в том была вина неуемной жестокости и изощренного коварства Олимпиады, за которые пришло и возмездие. Бог всегда наказывает отступников от главных заповедей, часто выбирая для них те же методы, что использовали и они сами"…

Панорама событий перед моими глазами клубилась, словно гейзер под треножником Пифии… Тумана было предостаточно – может быть, что-то случилось с моим зрением, или в комнату забросили самодельную "зажигалку"?.. Мой сон поперхнулся на Александре Македонском, его отце Филиппе и матери Олимпиаде. Жевание древнеисторического мочала прекратилось не сразу, и картины былого перешли в другую полосу времени… Я увидел все то, что творили большевики, придя к власти. Картины сменялись одна страшнее другой, но в завершении "фильмы" появилось что-то, очень похожее на лекцию заезжего лектора общества "Знание".

"Интрига общественная опять взошла на пьедестал, перескочив через голову принцессы "Идеологии" коммунальной партии. Германский генеральный штаб по существу нанял за большие деньги компанию террористов, понимая, что они подарят Германии искомую победу. Немцев не волновало то, что будет разрушена Россия. А уж у большевиков-интернационалистов по отношению к Родине никогда не было ничего святого…

В основе той интриги, наблюдаемой в течение восьми десятков лет, лежала обычная житейская блажь, легко перерастающая в неудержимую страсть, называемую бунтом. Используя щит "Идеологии" корыстолюбцы стали получать продвижение по службе, завладевали чужими женами, квартирами, дачами, правом на сладкую жизнь. Интрига развернулась до масштабов классовой борьбы, вышла за пределы одного этноса, превратилась в глобальную вакханалию. Наше государство пришло к тому, к чему вела его дьявольская сущность: к партийному бандитизму, к стагнации общественных отношений, к экономическому краху. Было напрочь забыто: "Уклоняйся от зла, и делай добро, и будешь жить вовек; ибо Господь любит правду, и не оставляет святых Своих; вовек сохранятся они; и потомство нечестивых истребится" (Псалом 36: 27-28)"…

Опять вильнул недомыслием и голыми ягодицами, дьяволенок-извращенец, быстро принявший образ сна шизофреника… "Наши современники вынуждены переориентировать практически все, связанное с памятью об Александре Македонском: осторожно муссировалось даже мнение о том, что к смерти великого полководца причастен его бывший воспитатель – философ Аристотель. Начало такой версии положено намного раньше: считалось, что Аристотель обладал врачебными знаниями; только он один (тоже великий) мог оценить масштабы урона цивилизации, связанного с походами необузданного Александра. Все это повышает вероятность принятия экстраординарных решений: наметилась дуэль Великого Аристотеля с Великим Александром. Но дуэль была не на шпагах, а велась с помощью исторического провидения. До конца не исключено предположение: будто бы учитель приготовил особый яд для умерщвления ученика. Если такая тема вообще возможна, то невольно задаешься вопросом о причинах столь жестоких действий"…

• Предыдущая
• 100/129
• Следующая