Война без людей (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 16

Седой начал жрать нитроглицерин, найденный в кармане, где-то на середине моего описания системы виртуального интеллекта. Надсмотрщика, помощника, документалиста, бухгалтера, системы раннего и позднего оповещения, системы поиска, биржи труда, глобальной информационной сети в перспективе…

— Проще говоря, всего, — улыбнулся я, отстегивая нижнюю часть маски и воруя со стола забытые убежавшим Андреем сигареты с зажигалкой, — На основе примитивнейшей технологии рейтинга социальной адаптации мы разработали куда более комплексную и универсальную систему, которая позволит… да я даже не могу упомянуть всё, что она позволит! С ней можно забыть о львиной доле коррупции, о сверхгромоздкой бюрократической системе, поставить под полный контроль информационные сети, за которыми будущее. Рано или поздно каждый гражданин нашей страны будет иметь доступ к информационным системам, но, скорее всего, бесконтрольный, что породит множество проблем в цензуре и не только. Наши решения способны были нивелировать эту проблему. Были. Теперь эта технология у китайских товарищей, и они её очень активно развивают. Именно поэтому, дорогие товарищи, давайте обойдемся без резких и поспешных решений, которые могли бы привести ту группу, которую я представляю… к забастовке.

— К какой… забастовке? — заторможенно переспросил главный.

— К обычной. Лет на двадцать. Для нас такой срок ерунда, — безжалостно возвращал я людям то, что они создали сами, — Этого времени вполне хватит, чтобы СССР был вынужден полностью перенять усовершенствованную китайскую модель украденной у меня технологии. Модель, созданную для совершенно другого менталитета.

— И об этом… мы узнаем только сейчас? — седой уже держался за сердце.

— У каждого действия есть последствия, товарищ Геннадий, — холодно посмотрел я на него, — Комитет Социальной Интеграции не оправдывает своего названия. Он буквально делает из неосапиантов слуг народа, чьи права соблюдаются поскольку постольку и только тогда, когда это удобно преподнести общественности. Вы стали буквально надсмотрщиками, распределителями тех благ, которые производят неогены. Итог? Всего лишь неуважение к нам как к людям, как гражданам, всего лишь отношение к нам как к ресурсу или к… дойной корове — и привело нас всех сюда. Причем, заметьте один небольшой, но очень интересный нюанс: я, психически неуравновешенный убийца на службе государства, пострадавший, кстати, не на поле боя, веду себя куда цивилизованнее, чем вы.

— Парень, не делай нам голову, — выдохнул один из ранее молчавших, — Ты нам принес сюда бомбу… ядерную нах*й бомбу! И вы*бываешься.

— Девять тысяч семьсот двадцать три бомбы, — любезно поправил я его, — Но фитиль горит только у одной…

То, что я делаю, точнее, уже сделал, действительно тянуло на пятнадцать лет расстрела. Не меньше. Породить в момент глобального кризиса настолько мощный дестабилизирующий фактор равнялось удару ножом в спину человеку, присевшему в кустах посрать. Да, конечно, в кустах срать чрезвычайно некультурно, но за это нож не втыкают. А мы воткнули. Все мы. Я, Янлинь, Кладышева, Юлька, призраки. Все. Мстительно, дрожащей от пережитых страхов и волнений рукой.

…но неглубоко.

Систему невозможно победить. Её можно сломать, можно взять под контроль, но победить или убедить? Нет. Во всяком случае с нахрапа, просто открыв дверь ногой и поставив всех раком перед жестокими фактами. Инерция безжалостная сука, её законы неумолимы. Но если ты — часть решения… — тогда появляются варианты. А я был не просто частью решения, я еще был одним из двух людей, через кого можно было повлиять на Предиктора.

— Время у нас терпит, товарищ Изотов, не так ли? — почти с болью взглянул на меня сидящий во главе стола мужчина.

— Уверен в этом, — развёл я руками, — Наши наработки были далеки от стадии действующего прототипа, а всё остальное… прекрасно терпит.

— Хорошо, — кивнули мне в ответ, — Тогда через несколько дней мы соберем чрезвычайную комиссию, вызовем всех представителей вашей… группы и поговорим серьезно. Предметно поговорим. Обсудим ваши требования…

— Требований — нет! — тут же набычился я, — Под протокол заявляю, что требований у нас — никаких нет! Только соблюдение Конституции Союза Советских Социалистических Республик, принятой на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва! Седьмого октября 1977-го года!

Запись велась, точно, это Юлька мне гарантировала. Сейчас одним единственным заявлением я очень сильно снизил возможное поле для маневров присутствующим здесь товарищам и, судя по их лицам, рады они не были.

— Хорошо, — еще сильнее скис главный, — На этом всё? Всё. Вас вызовут, Изотов. Свободны.

— Всего хорошего, товарищи, — вежливо кивнул я, а затем направился к двери.

Дойти, правда, не вышло. Пол подвёл. Укатился, собака такая, из-под ног. Лишь потом до ушей донесся приглушенный грохот, с потолка сыпануло пылью и… завыла сирена. Громко, мощно, по всему зданию. Следом через динамики заорало:

— Внимание! Говорит служба безопасности! На здание совершено нападение!!! Повторяю! Это не учебная тревога! Здание атаковано!

…этого в плане не было.

В кабинет попытались ворваться сразу же, не успели еще отзвучать тревожные речёвки из динамиков под потолком. Говорю «попытались», потому что тип я нервный и пугливый, даже психический, а также сразу понявший, что всем нашим стараниям и рискам грозит немедленный кобзон, если вдруг кто-то удачно покусится на сидящих в зале мужиков, впавших в очередной шок недоверия.

Поэтому я, моментально приняв облик «осьминога», рванул к двери, как только сбросил с себя тряпку на бедрах.

…и сразу же вломил тому, кого обнаружил за дверью.

То есть той.

Полненькая и невысокая девушка, вся как будто состоящая из синих прозрачных камней, лишь отшатнулась от удара, способного сбить с копыт коня-тяжеловеса. Переступила ногами, ломая паркет, и… скрипуче взвизгнула, теряя равновесие. А потом полетела аки ласточка, брошенная моей опытной рукой метров двадцать до окна в конце коридора. Запулил я её качественно, лететь будет высоко. Да и погоды стоят безоблачные…

Вновь в «осьминога»! Распластаться, пропуская над собой комок багровой энергии, из которого бьют коротенькие, но ослепительно яркие молнии. Швырнуть во второго врага, тоже, кстати, совершенно голого, шесть шматков липкой слизи, попасть тремя из них, приклеивая руку стрелка к стене. Да я прямо как этот! Кто именно — додумать не успеваю, так как доползаю до дёргающегося врага, тут же втыкая ему щупальце в приоткрытую пасть.

Мерзко? Бесчеловечно? Просто крайне жестоко залеплять другому чувствующему и живому существу дыхательные пути так, что он моментально осознает, что ему настал конец, но еще придётся помучиться? Идите нафиг. Зато это дёшево, надежно и практично, потому что, если швыряться всеми подряд — можно задеть союзника. Например, двух парней в военной форме, не сводящих с меня пистолетов. Оба только поднялись на этаж и замерли при виде меня.

— Свои! — машу я щупальцами парням, они не верят, но это не важно, потому что они уже мертвы. Кто-то сворачивает им шеи телекинезом.

Этот «кто-то», пузатый азиат лет пятидесяти, пытается сдержать мою атаку своими умениями, попутно начиная исходить зеленым ядовитым дымом, но это не приносит ему ничего — натренировавшийся на кошках (девушках) я попросту атакую по слишком многим направлениям. Посаженный щупальцами на шпагат мужик успевает только взвизгнуть от страшной боли, как я уже бью его лбом о край ступеньки. Наповал.

Передышка. Анализ ситуации. Снизу и сверху слышатся крики и выстрелы. Нападающие все как один голые, запомним. Момент, очень важно — я тоже голый. Вывод? Сидим в туманной форме, не жужжим, охраняем важных мужиков «ксюх». Как будем охранять? Правильно мы будем это делать.

…покроем полы к такой-то бабушке слизью. Пусть скользят неуклюже пешеходы по лужам.