Ермак. Революция - Валериев Игорь - Страница 15

Мне даже несколько фото показали. Маша с собой карманный «кодак» привезла. По дороге фотографировала, а в Благовещенске плёнки потом проявили и сделали фото. В общем, на родовом месте в пади теперь стоял крепкий домина в восемь окон по фасаду, под кровельным железом, со всеми пристройками в виде скотного двора, курятника, овина, амбара и прочего. И всё за хорошим и высоким частоколом, который с ходу и с коня не перепрыгнешь. Одним словом, дом-крепость получился, но красивый, с резными наличниками, ставнями и кружевной резьбой по фасаду.

В доме для охраны теперь живёт старший внук Селивёрстова Петра Никодимовича, двадцатилетний Пётр Степанович, названный в честь деда. Он не устоял перед красотой одной из служанок Алёны и женился на ней. Сестра дала в приданое Джиао, имя которой переводится как «изящная, прекрасная», двести рублей золотом, что смирило бывшего атамана с выбором внука. А когда молодожёнов поселили в Ермаковской пади в новом доме для присмотра за ним, думаю, Пётр Никодимович и вовсе успокоился.

Дом, который мне в станице построили уже давно, его семье отошёл. Чувствую, по традиции и этот дом к ним уйдёт. Да и не жалко. Селивёрстовы мне настоящей роднёй стали. Жалко только – видимся редко. И когда в очередной раз встретимся, неизвестно.

После обеда началась суета с заселением и разбором вещей. Я примерил мундир, который сел, в принципе, нормально. Оказывается, незаметно за последний год сальца я набрал, а теперь, похудев, легко влез в свои парадные одежды, которые в последнее время надевал не часто.

Разместил на форме все свои награды. Орден Святого Георгия IV степени, за ним Владимира IV степени, затем Анны III и Станислава III, следом две медали «За храбрость», золотую и серебряную, звезду ордена Святого Станислава I степени. Завтра ленту этого ордена придётся надевать, плюс орден Святого Владимира III степени с мечами на шею, по борту пустим «Анну на шее», рядышком крест – орден Станислава II степени. Теперь иностранцев прикрепим: японский орден Восходящего солнца IV степени, германский орден Красного Орла IV степени, ну и не забуду, конечно, шашку с золотым эфесом и надписью «За храбрость» с георгиевским темляком и крестом Анны IV степени.

С эполетами генерал-майора Свиты его величества буду выглядеть представительно, несмотря на бледно-зелёное личико. Все свои награды я надевал всего пару раз, когда того требовал дворцовый этикет. Обычно носил только Георгия и Владимира с медалями, как того требовал их статут.

– Любуешься? – врасплох застала меня супруга, которая в соседней комнате укладывала Василька спать для послеобеденного сна.

Я в этот момент, отпоров старый погон, примеривал генеральский эполет. Спасибо, супруга всё догадалась привезти. Всё-таки дочь генерала, а теперь и жена. Неплохо так в двадцать два года генеральшей стать. Да и генерал-майор, да ещё и Свиты его величества, в тридцать один – очень даже ничего.

В том, моём прошлом-будущем в этом возрасте я ещё капитаном ходил, а майора без приставки генерал получил досрочно, вместе с орденом Мужества за первую кампанию в Чечне. Мне тогда только-только тридцать три стукнуло. Для спецназа это считалось очень даже хорошим карьерным ростом.

– Прилаживаю, чтобы прихватить. Завтра же в офицерское собрание идти. Надо соответствовать новому званию, – улыбаясь, ответил я, любуясь женой.

– Помочь? Я умею. Отцу пришивала, не давая это делать слугам, – Маша подошла и села на кровать рядом со мной.

Я чуть сдвинулся вбок, поднимая мундир, на котором звякнули награды.

– Или, может, чем-нибудь другим займёмся, пока Василёк спит? – супруга запунцовела щеками, но взгляда не отвела.

То, что прочитал в её глазах, заставило меня просто впиться в её губы.

На следующий день был поход в офицерское собрание. В преддверии капитуляции Японии, в которой уже никто не сомневался, в этот воскресный день в собрании присутствовал весь высший и военный свет Владивостока.

Генерал-губернатор Приморья, генерал-лейтенант Гродеков и командующий морскими силами Тихого океана вице-адмирал Макаров вместе с Сандро возглавляли это собрание. Офицеры эскадры и крепости, небольшое количество их жён медленно перетекали из комнаты в комнату большого двухэтажного здания, которое было построено в 1900 году.

Наша небольшая группа, состоящая из меня, жены, сестры и Сандро, была одним из центров людских водоворотов. Всем надо было отметиться перед великим князем, а заодно и удовлетворить своё любопытство о верности слухов о моём награждении, новом звании, приезде жены и таинственной сестры.

То, что Алёна – это Ли Чан Куифен, вдова командующего армии провинции Гирин и невестка генерал-губернатора этой же провинции, мы постарались сохранить в секрете. Но слухи за восемь месяцев, пока Алёна «гостила» в станице, расползлись по Приамурью.

В связи с этими слухами Алёна и Маша стали «звёздами» этого собрания, одетые по последней столичной моде. О платьях для сестры супруга позаботилась заранее.

Сестра в зелёном, под цвет глаз бальном платье, с высокой причёской, золотой диадемой; колье, сережки, кольца, браслет – с изумрудами и бриллиантами. Рядом – супруга в синем, также под цвет глаз, платье, такие же украшения, но с сапфирами. Эти старинные драгоценности, принадлежащие семье Чан, были переданы деверем Алёне, а сестра поделилась комплектом с сапфирами с Машей. Надо будет на что-то подобное разориться, побаловать супругу. Только стоит подобное… У-у-у… У меня перед глазами встала большая зелёная жаба с лапами, готовыми вцепиться мне в горло.

В общем, женщины выделялись. При этом если светловолосая Мария приковывала внимание своей раскованностью и в то же время аристократизмом, то брюнетка Алёна, воспитанная при дворе китайского генерал-губернатора, была сама скромность, вежливость и подчинённость. И эта контрастность с блеском драгоценностей притягивала к себе окружающих, причем не только мужчин.

– Позвольте поздравить, Тимофей Васильевич, с новым чином и наградами, – генерал Гродеков протянул для пожатия руку.

– Присоединяюсь к Николаю Ивановичу, – проговорил адмирал Макаров, также пожимая мне руку.

– Есть ли какие новости из Санкт-Петербурга? – спросил губернатор и, взяв меня за предплечье, жестом предложил отойти в сторону.

За нами проследовал Макаров. Сандро, ухмыльнувшись, показал, чтобы я не беспокоился за дам, а потом взял на себя капитана 1-го ранга Эбергарда, который прибыл из ставки Алексеева, чтобы принять командование над броненосцем «Цесаревич».

Андрей Августович – известный холостяк, о котором ходили разные слухи. По одним он был ярко выраженным женоненавистником, а по другим – любовником некоторых известных в свете дам. При этом он был человеком адмирала Алексеева. А «Цесаревичем» сейчас командовал капитан 2-го ранга Васильев – ученик и соратник Степана Осиповича. А между Евгением Ивановичем и Макаровым с самого начала их общения чёрная кошка пробежала. Вот Алексеев, используя своё положение, и совершал некоторые каверзы в отношении непокорного адмирала.

Между тем, отойдя в сторону, я довел до генерала и адмирала слухи, привезённые женой. Тут же попросил Степана Осиповича со своей стороны посодействовать в возвращении команды Кононова и переправки во Владивосток из школы остальных боевых пловцов.

– Думаете, англичане захотят использовать аналогичный способ минирования корабля? У них есть такие средства? – заинтересованно спросил Макаров.

– Господин вице-адмирал, мне сообщили из столицы, что больше двух месяцев назад вокруг Тронгзунда, где располагается школа боевых пловцов, начали активно работать финны, пытаясь получить хоть какую-то информацию. Большое количество нарушений охраняемого периметра обычными рыбаками и жителями Суоми, попытки споить офицеров, унтер-офицерский состав в ресторанах и трактирах Выборга, настойчивые потуги подложить под них женщин, – я с силой выдохнул. – Всё это говорит о том, что англичанам стало известно о наших «тюленях». А с учётом того, как накалилась социально-политическая обстановка в Финляндском княжестве, не исключаю провокаций в отношении офицеров базы, вплоть до попыток похищения.