Вдовья трава (СИ) - Воздвиженская Елена - Страница 22

– Ба, я не помню…

– А возвращалась?

– По примятой траве.

– Вот, видишь, на болото эта тропинка ведёт.

– А что люпины шепчут? – вновь полюбопытствовала Инга.

Но бабушка замолчала, и уже во второй раз оставила внучкин вопрос без ответа, то ли устала говорить на ходу, а может, хотела прекратить разговор. Инга прекрасно знала эту особенность бабушкиного характера, поэтому прекратила допрос. Остаток пути прошли молча. Рассказ бабушки заинтриговал Ингу. В «дыре» и такие тайны. И самое интересное, она о них слышит впервые.

– Интересно, а бабушка бывала там? – Инге очень хотелось задать ей этот вопрос, но ответом, скорее всего, будет молчание.

Вот и деревня. Бабушка вроде бы успокоилась, она шла размеренным шагом, опираясь на плечо Инги. Вид человеческого жилья рассеивал страхи, навеянные лесом и загадочной поляной, но не полностью. Тревога в душе всё равно жила, как мигает значок на мониторе, притягивая взгляд, так и тревога не давала расслабиться. Люпины. Они остались позади. Здесь, среди людей они не посмеют причинить зло ни ей, ни бабе Даше. Но отчего же так противно ноет сердце? Инга была теперь полностью уверена, что цветы таят зло. Иногда не требуется мощных аргументов, чтобы заставить человека поверить в невероятное. Достаточно показать эффектный фокус. Но люпины – не фокус, они существуют. И они шепчут. И очень хорошо, что нельзя разобрать этот шёпот. Девушка заметила, как прояснилось лицо бабы Даши, когда она призналась ей, что не поняла разговора цветов. Хоть один приятный момент на сегодня. И всё же, о чём же шепчутся люпины? Инга боялась и желала знать одновременно.

Смертельное любопытство. Многие мыши пытались посмотреть (просто посмотреть), что за штуковину человек установил около норки. И когда срабатывала пружина.… Этот момент мыши уловить были уже не в состоянии. Но самые сообразительные грызуны всё-таки умудрялись захлопнуть капкан, оставаясь при этом живыми. Глубоко в сознании Инги уже жила такая мышь. Она систематизировала полученную за день информацию, строила планы, и задумчиво шевелила усами. Но Инга ещё об этом не знала. Значок продолжал мигать, раздражая периферическое зрение, принуждал фиксировать на нём взгляд снова и снова. Это был не простой страх – это был страх всего неведомого, необъяснимого. Страх перед змеёй или злой собакой вполне понятен. Змея и собака могут укусить, укус змеи запросто может привести к смерти, нападение собаки – к инвалидности. Но страх темноты нельзя истолковать разумно. Всем понятно, что нет никаких чудовищ в тёмной комнате или подвале, но страх не требует объяснений, он просто приходит и заставляет человека вопить от ужаса. Однако, стоит включить лампочку – ужас исчезает. Только страх не исчез полностью, потому что лампочка не смогла осветить все тёмные углы этого подвала. Никакие дома, никакие люди не смогли бы обезопасить их с бабушкой полностью, ибо люпины обладали неведомой силой, а всё неведомое вселяет страх, и от неведомого нет спасения. Этот страх накрепко застревает в мозгу, и полностью извлекается оттуда только после того, как неведомое становится ведомым. Когда найдётся по-настоящему хорошая лампочка, а сделать это сейчас невозможно. Остаётся только ждать. Беду, которая может случиться.

Инга с бабушкой незаметно дошли до дома. Во дворе купались в пыли куры. Петух зорко следил за подопечными, но летняя жара разморила и его. Медленно прохаживаясь, Петя лениво тыкал клювом в землю. Инга открыла замок и впустила бабу Дашу.

– Внученька, ты покорми курочек, а я прилягу.

– А обедать, ба? Я суп разогрею.

– Разогрей. Только я пока не буду, ты сама поешь.

– Бабушка, тебе что, плохо? Может таблетку дать?

– Ничего, просто устала. Вон сколько прошли.

Внучка всё равно померяла давление. Сто восемьдесят на сто. Высокое даже для её возраста. Достала с полки коробку с лекарствами, нашла нужную таблетку. Бабушка молча выпила и опустилась на подушку. Да, сейчас лишние вопросы для неё – пытка. Инга пошла кормить кур. Заслышав знакомое «цып-цып», куры встрепенулись и бегом бросились в курятник. Девушка размяла в ведре хлебный мякиш и варёную картошку вместе с кожурой, добавила воды и крупы. Получившуюся массу пришлось класть уже на головы птиц, облепивших деревянное, сколоченное из досок корытце. Куры выклевали всё без остатка. Расправившись с едой, они ещё долго не покидали курятник, пока не убедились, что им больше ничего не перепадёт. Недовольные, они снова пошли в пыль. Сегодня они не смеялись.

Инга поела сама. Зашла к бабушке, проведать, та спала тихо, как в детстве. Быстро надев купальник, девушка побежала на речку. Около дома тёти Дуси Инга заметила некоторое оживление, у двора стояла грузовая машина, кажется «Газель», и из её кузова какие-то люди выносили вещи.

– Привет! Ты местная? – послышалось у Инги за спиной.

Она обернулась. Поодаль стояла девушка. Розовая чёлка закрывала пол-лица. Рыжие, розовые и чёрные пряди таинственным образом уживались на одной голове. Чёрный топик скрывал только самое сокровенное. Живот оказался совершенно открытым. Короткие шорты и шлёпанцы дополняли костюм. Новенькая, её раньше не было. И, вообще, дом тёти Дуси, после её смерти всё время стоял пустой. Ожил он только сегодня.

– Привет. Я к бабушке приехала. Вот в тот дом, – Инга показала рукой.

– Настя – незнакомка протянула руку, – Мы вот этот дом купили, теперь лето здесь проводить будем. Куда идёшь?

– Искупаться решила.

– Здорово! Подожди, я щас!

Настя отсутствовала минут десять. За это время кузов машины порядком опустел. Оставалась незначительная кучка вещей в самой глубине. Настя появилась снова неожиданно. Теперь костюм дополняла розовая кофточка.

Искупавшись, девушки расположились на траве. Инга чувствовала себя неуютно в обществе Насти, она не собиралась так долго задерживаться, но Настя не слушала никаких аргументов.

– Как там бабушка? – Инга лежала как на иголках, думая о том, что сейчас происходит дома.

– Ты учишься? – меж тем спросила Настя.

– Школу закончила. Документы по вузам разослала. Пока отдыхаю.

– Я тоже. Только нафиг мне эти вузы. Отдохну, годик или два, а там посмотрим. Подумаю пока. Скорее всего, на психолога пойду. Там халява, говорят.

– Я тоже не определилась. На врача, а может на химический…. Куда возьмут.

– На врача?! Они ж ничего не получают. И работы полно. А если что не так – тюрьма. Подумай, подруга.

– Знакомы полчаса, а уже «подруги», – подумала про себя Инга и встала.

– Я пойду, Насть… Бабушка плохо себя чувствует.

– Иди. Я загляну к тебе вечерком.

– Заходи, буду рада.

Рада?! Инга почувствовала облегчение, когда избавилась от общества Насти. Новая знакомая обладала уникальной способностью утомлять. Но, может быть, Инге показалось. С другой стороны, без подруги здесь можно умереть с тоски. «Дыра».

Баба Даша уже встала. Она суетилась около печки, гремела посудой. Инга облегчённо выдохнула, и, подойдя к старушке, обняла её.

– Нагулялась? Чаю хочешь? – обернулась бабушка.

– Не, я тоже полежу после речки. Ты как?

– Полегче стало. Ну, иди, полежи.

– Спросить про люпины? – стучало в голове у Инги, – Нет. Рано. Пусть поправится.

Девушка ушла на сарай. Здесь пахло сеном, где-то гудели шмели, гремели воробьи на железной крыше, и так хотелось спать. Только голова коснулась подушки, Инга сразу же заснула. Когда она открыла глаза, солнце уже клонилось к закату. Жара утихла, пахло свежестью, в кустах кричал коростель. Три часа сна пролетели незаметно, усталость ушла. Инга сладко потянулась, встала с кровати, и направилась в дом. Бабушки нигде не было видно.

– Ба, ты где? – позвала громко Инга, но ответа не последовало.

– Хм, может в огороде? – пожала она плечами, отодвигая занавеску в спальню.

Бабушка лежала на кровати. С первого взгляда девушке стало понятно, что бабе Даше очень плохо.

– Бабушка! – Инга бросилась к кровати.