Чертополох и золотая пряжа (СИ) - Ершова Алена - Страница 45

Румпель сжал пальцы в кулак. Выходит, дядя мачехи, поднявший восстание против отца, стал причиной смерти Владычицы озера.

— А Нимуэ была тебе женой? — едва слышно спросил он.

— Матерью, — по лицу собеседника пробежала рябь. — Сегодня ты спас хранителя озера, и у меня перед тобой долг жизни, сын короля Николаса. Не переживай, я принесу твой меч. И да, можешь звать меня Калдер.

Келпи сдержал слово. Не успели солнечные лучи посеребрить озеро, а меч Нуада уже покоился на коленях у Румпеля. Маг хмуро рассматривал гладкое лезвие.

— Ты выглядишь так, словно ночью я украл твою последнюю лепешку, а не принес легендарное оружие. Что не так? — Не выдержал угрюмого молчания хранитель.

— Да вот думаю, худа ли мне ждать от такого дара или добра?

Калдер на это лишь фыркнул. Терзания мага ему были чужды. Любое оружие к худу, если головы на плечах нет. А у принца явно все на месте.

— Спасибо тебе, — Румпель наконец поднялся и опоясался. Первая часть плана удалась. Нужно двигаться дальше. Сидя под деревом судьбу, не встретишь.

Маг взобрался в седло и повернулся к келпи попрощаться.

— И куда ты так торопишься? — Калдер изогнул дугой бровь. — Насколько я знаю, трон твоего отца давно и прочно занят мачехой. Оставайся, я тебя с кеасками познакомлю, они, конечно, не такие фигуристые, как бубри, но и кричат в самый ответственный момент не так громко. Лично мне никаких прелестей не надо, если кровь из ушей литься начинает.

Румпель застыл и удивленно моргнул.

— Женщины? — переспросил он тихо.

— Ну как, кеаски на половину рыбы. Но пока в воде по пояс, от женщин ничем не отличаются, а бубри…нет, к бубри я тебя без подготовки не пущу, — келпи передернул плечами, вспоминая не самый приятный опыт в своей жизни.

Румпель бросил короткий взгляд на озеро и поспешно накинул капюшон.

— Эй, ты чего?! — В голосе келпи сквозила обида.

— Не надо женщин! Мое проклятье для них смертельно.

— Для всех? — Калдер с любопытством заглянул во тьму капюшона.

— Да.

— И для сидов?

— Скорее всего.

— То есть ты не знаешь?

— Как-то не было возможности узнать! — Румпель начал раздражаться.

— А на келпи? — не унимался водяной конь.

— На всех!

— Ух ты! Да нет здесь никаких женщин, снимай капюшон.

Румпель некоторое время недовольно сопел, а потом все же сдернул худ. Калдер улыбнулся загадочной улыбкой, отошел на шаг, и черты лица его поплыли, меняясь, перестраиваясь. И вот перед ошарашенным магом стоит темноволосая красавица с огромными карими глазами. Зеленое платье из тонкой шерсти плотно утянуто шнуровкой, а на груди блестит золотая брошь с рубинами. Девушка откинула за плечи мокрые волосы и задорно улыбнулась.

— Видишь, на келпи твое проклятье не действует, — прозвенела она.

Румпель вцепился в поводья и протолкнул ком, застрявший в горле.

— Будь добр, верни, как было, — просипел он, стараясь унять дрожь в пальцах. Слишком свежи были воспоминания.

Девушка знакомо фыркнула и вернула прежний облик. Румпель спрыгнул с седла, схватил здоровой рукой Калдера за грудки и что есть силы тряхнул.

— Не делай так больше, — процедил он сквозь зубы.

Дух если и впечатлился, то виду не подал. Отряхнул зеленый камзол, отжал воду с волос, выбрал пальцами особо надоедливые водоросли и произнес:

— Да ладно, это была шутка. Просто я думаю, что ты не знаешь всех граней своего проклятья, а потому нужно поэкспериментировать!

— Не буду я экспериментировать над чужими жизнями! — взорвался принц. — Если тебе не жалко своих селедок, то сам их в бочках и соли, а меня к этому не примешивай!

— Ну нет, так нет, — Калдер пожал плечами. — Тогда надо спросить у знающего.

— Отлично! — Румпель тяжело дышал. — Я отправляюсь спрашивать, а ты остаешься со своими кеасками!

— Переживут пока без меня, — белозубо улыбнулся келпи, — тем более, я знаю самый короткий путь к Хозяину Холмов. Да и одной пышногрудой сейдконе я задолжал ответный подарочек.

----

[1] Хольмганг — В скандинавских странах поединок между свободными людьми, который устраивался с целью разрешить спор.

Сколько раз пожалел Румпель о том, что взял говорливого коня с собой, столько же и порадовался. Неугомонный дух умудрялся на пустом месте попадать в передряги, из которых его едва удавалось вытащить. Но Румпель, внешне ругаясь, внутренне ликовал, чувствуя, что в кои-то веки нужен.

Не мудрено, что к сидам они добирались уже седмицу, и несмотря на то, что конь бурчал, якобы Хозяин Холмов путает нежеланных гостей, принц всем своим естеством чувствовал, что это не так.

Одним ранним утром, когда туман стелился по земле плотной кисеей, оседал серебром на бархатных листьях и шелестел, словно прибой, Румпеля разбудило странное чувство. Маг открыл глаза и огляделся.

«Надень капюшон», — зашелестело вокруг.

Румпель послушался. Привычным движением начертил руну, накинул худ и огляделся.

«Под ногами», — вновь послышался голос.

На земле подпрыгивал в нетерпенье маленький шерстяной клубок. Стоило взглядом за него зацепиться, как он понесся вперед, разматывая алую нить. Румпель поспешил следом. Путь оказался на удивление коротким, клубок исчез у огромного цветущего терна.

— Стой тут, — раздался мелодичный голос. — Зачем ты тревожишь покой Холмов?

Румпель нахмурился, вспоминая, где он мог его слышать.

— Я хочу понять, — сказал он наконец, — в моей голове много вопросов. Каждое утро я спрашиваю себя, отчего Кам так ненавидела меня, и каждый вечер засыпаю с мыслью, виноват ли мой отец в проклятье?

— Твои вопросы бесполезны так же, как удар палкой по воде. Спроси меня трижды и трижды я отвечу тебе, ничего не скрывая. Только прошу: думай, прежде чем размыкать губы.

Румпель нахмурился. Три вопроса это ничтожно мало. Как уместить в них весь ворох сомнений?

— Хорошо, раз ты готова, то скажи мне, как снять проклятье?

— Я-то готова говорить, — усмехнулась та, чье лицо он так и не разглядел под вуалью тумана. — Приготовься слушать, ибо эти слова произносятся в последний раз. Снимет проклятье любовь. Сильная, самоотверженная и крепкая. Та, которая не взирая на все. Та, которая ни за что и вопреки. Та, которой не будет важен титул, деньги, место и время. Та, которая сможет узнать и удержать. Та, которая не будет сомневаться, думать и взвешивать. Та, что своим напором снесет все запруды, разрушит все преграды и перевернет весь мир с ног на голову. Та, что сможет пробиться сквозь твой щит сомнений и нанесет удар в самое сердце. Скажи, принц Семи островов, ты готов к такой любви? Не оттолкнешь, не пройдешь мимо? Если нет, то и не ищи своей судьбы — ты не готов к ней. Не готов раскрыться, сделать шаг навстречу, поверить и протянуть руку. Ты сильный. Но достаточно ли, чтобы принять помощь? Я вижу, гроган сделал то, что не подвластно даже богам, но ты до сих пор не принял душой этот дар. Так сможешь ли ты идти дальше, зная, что спасет тебя та, кто заведомо слабее? Сумеешь ли найти силы взять то, что тебе дадут?

Румпель закрыл глаза, впитывая сказанное вместе с дурманящим ароматом колючей сливы. Слова манили, притягивали и одновременно жалили своей правдивостью.

—Но как мне ждать любви от женщины, если каждая, взглянувшая на меня, умирает?

— Глупый, глупый принц! Ты так ничего и не понял за эти годы. Сердцу глаза не нужны. Оно и так не слепо! А в проклятьях всегда действует буква, не дух! Оно сказано и неизменно. Всякая женщина, взглянув на тебя, умрет. Слушай и услышь, наконец: не всякая дочь — женщина, а то, что мертво, умереть не может. Не заставляй меня думать, что учителя плохо обучили тебя, а я зря потратила свое время.

Румпель попытался собрать все сказанное воедино, но из черепков кувшин не клеился.

— Спасибо тебе, всеведающая. Теперь скажи мне, что делать дальше? Как жить? Чего бояться и к чему стремиться? Что уготовано мне великими пряхами?