Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 92

Конец этого рейда был один – общая усталость. И лейтенант приказал уходить к своим. Вышли, а им, как водится, не поверили, рапорты приняли, но посчитали врунами. Сейчас эта группа где-то в составе патрулей охраняет тылы наших войск. Во время такой охраны, в схватке с диверсантами, тот пограничник был смертельно ранен, отчего мы и встретились в палатке безнадёжных. А могли перенять их опыт, ведь группа пограничников, получивших такой уникальный опыт, могла им поделиться. Только вот никому это оказалось не нужно. Взять для примера кавалерию, я сам сторонник современной войны, однако в этой войне кавалерия ещё покажет себя, и зря её задвигают. Для действий в тылу врага это идеальные подразделения. Сейчас их неправильно используют, в качестве обычной пехоты на передовой. Вот товарищ Будённый, очень умный и ответственный командир, если ему организовать центр управления по действиям в тылу противника наших подвижных частей, то он всё организует так, что немцы свои транспортные колонны будут водить под серьёзной охраной, боясь каждого кустика, из которого может последовать винтовочный, а то и пушечный выстрел. На днях я был в батальоне, которому обещал оружие, и…

– Извини, Александр, что перебиваю, мне нужно сообщить нашим слушателям некоторую информацию, – перебил меня диктор, остальные рабочие в студии, с интересом слушавшие меня, тоже засуетились, поднося листы бумаги. – Товарищи, по просьбе руководства нашей страны и командования Красной Армии, я выношу благодарность присутствующему в студии Александру Полякову. Он действительно подарил нашим войскам вооружение, трофейное вооружение, добытое им лично, это уже проверено и подтверждено, а также передал отбитые у немцев слитки золота. По общему голосованию Центрального Комитета партии, было решено принять просьбу Александра и отправить полученные средства для постройки завода по производству автоматов для нашей армии. Всё это так же будет сообщено в центральных газетах.

– Спасибо, – тихо поблагодарил я, но в микрофон, то есть на всю страну.

– Извини, что прервал, продолжай.

– Да, меня попросили устроить лекцию бойцам батальона, и во время неё я достаточно подробно описал этот рейд пограничников. Многие задавали вопросы, и я в меру своих знаний старался на них отвечать.

– История, конечно, занимательная, честно говоря, звучала как сказка, но интересная и логичная, так что хотелось бы всему этому верить.

– Так, а в чём дело? Можно найти лейтенанта Маланова, он вам всё это опишет в красках, всё же был сам участником тех дел.

– Но ведь им не поверили?

– Это обычное дело, как я уже говорил. Кстати, была ещё одна интересная история. У меня их много. Один сапёр, у него даже оружия не было кроме плотницкого топора, ну и ножа, выходил в одиночку из окружения и наткнулся на стоявшую на позициях немецкую гаубичную батарею. Ночь, часовые бдят, стальные спят. Я не буду описывать, как он топором зарубил часовых, а потом с ножом в руках проникая в палатки, резал спящих артиллеристов, но факт остаётся фактом, он это сделал. Потом обложил ящиками со снарядами гаубицы, облил их бензином из баков грузовиков и поджёг. Этот неизвестный герой действительно уничтожил батарею. Когда он следующей ночью перебрался к нашим, ему не поверили. Однако, когда отправленные разведчики выяснили, что это всё правда, то искать героя было поздно, его давно отправили на фильтр, чтобы там, опросив, направить в часть. Никто даже не запомнил, как его звали. Вот некоторые не самые честные тыловые командиры и решили этот подвиг приписать себе, ну и приписали, отправив рапорт наверх. Мне об этом писарь раненый рассказал. Сам им наградные листы оформлял.

– Как-то всё это нехорошо было, подло.

– Подло? Хм, вы даже не знаете, что такое подлость. Тех командиров я не осуждаю, вполне обычная практика. Есть одна история, рассказанная мне тем самым раненым генералом. От первого лица, так сказать. Вот там была настоящая подлость, и главное, что виновник этого просто не понимал, даже не осознавал, что он совершает её. Как будто так и надо. Эта история среди фронтовиков известна, может, кто услышит её с подробностями, и только. Время у нас ещё есть?

– Да, пока есть.

– Как вы, товарищи слушатели, наверное, заметили, когда я описываю историю, то иногда прерываюсь, чтобы прояснить тот или иной момент. Фронтовики знают, о чём я говорю, и им разжевывать, объясняя, не нужно, это всё для вас. Объясняю я тем гражданам, которые находятся в тылу, гражданским, они все не знают всей специфики войны. Иначе они просто многое не поймут. В этой истории мне тоже придётся отвлекаться, чтобы прояснить некоторые моменты. Что ж, начнём.

– Будет интересно послушать, – согласился диктор.

Главный редактор, что стоял в дверях и держал трубку телефона, я, кажется, догадываюсь, с кем он разговаривал, кивнул. Нам дали добро на рассказ. Реального случая, между прочим.

– В какой это произошло дивизии, я говорить не буду, всем, кому полагается, это и так известно. Начинается этот рассказ с подвига. Самого настоящего подвига. На позиции одного из батальонов дивизии рано утром началась разведка боем, немцы прощупывали нашу оборону и, видимо нащупав, начали раз за разом атаковать позиции. Противотанковую батарею быстро уничтожили, позиции выдали выстрелами и поднятой пылью. Обычно перед стволами пушек землю поливают водой, чтобы при выстреле не была поднята пыль, но тут артиллеристы то ли поленились, то ли не успели, их быстро обнаружили и уничтожили. Вот и остались бойцы с одними гранатами против танков. После первой атаки шесть танков замерли чадящими кострами над окопами батальона, остальные отошли, после второй этих костров уже было тринадцать. Последовала третья атака, и её отбили. Почти. В одном месте защитники были выбиты, и в наш тыл прорвался один танк. Командир станкового пулемётного расчёта, сержант, пытался добежать по окопам и бросить на танк бутылку с зажигательной смесью, но просто не успел. По иронии судьбы это оказался не средний танк, они все горели, а лёгкий, которых к тому моменту у немцев осталось очень мало, уничтожили их наши. Это был «тэ-два». Стреляя из своей скорострельной автоматической пушки, он устремился в тыл. Может, не заметил КП батальона и ушёл в низину, а там овраг, где сложены на носилках наши раненые, кого вынесли с поля боя и не успели эвакуировать в тыл. Немцы любят издеваться и убивать наших раненых, я об этом уже говорил, да и из писем с фронта от очевидцев это ясно. Вот и экипаж этого танка решил поразвлечься, обнаружив раненых, он устремился к ним. Бойцы пытались перекрыть ему путь, но пушка танка стреляла и стреляла, выбивая целые бреши в защитниках, так что просто никто до него не добежал. Среди раненых в овраге был простой счетовод в колхозе, призванный из деревни Клюево из-под Воронежа, Пётр Евграфов. Коммунист с двадцать второго года, крепкий такой сорокалетний мужик, он занимал должность замполита и носил старшинские знаки различия. Получив довольно тяжёлое ранение руки, к моменту третьей атаки он очнулся и решил, что раненая рука – это не та причина, чтобы прохлаждаться в тылу, и он, отмахнувшись от санитаров и фельдшера, который наложил повязку на его руку, пошатываясь от большой потери крови, направился на позиции. Вот так и получилось, что между ранеными и танком оказался Евграфов. Он уже две недели как воевал и считался опытным фронтовиком. Кроме гранаты, к тому же оборонительной без осколочной рубашки, «РГД-тридцать три», при нём ничего не было, но опытный и умный боец даже с такой гранатой может что-то сделать, а замполит был действительно соображающим командиром. Зная, что самое уязвимое место у вражеских танков – это надмоторная полка, сразу за башней, там жалюзи для вентиляции и охлаждения двигателя, он также понимал, что повредить двигатель такой гранатой невозможно. Если бросить её, то, взорвавшись, она максимум лишь слегка контузит экипаж и повредит жалюзи, да и то не факт. Любой сапёр скажет, что если взорвать заряд, то взрывная волна пойдёт туда, где легче, вверх и по бакам, оставив лишь маленькую ямку.