Оценщик. Одноразовый кумир - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 12

– Честно? – Я на мгновение задумался. – Это было мощно.

– Я же говорил! – с каким-то детским восторгом рыкнул Бисквит. – А ты – «потанцульки», «потанцульки». Это нечто большее, чем пляски дикарей у костра, это…

– Да понял я, – прервал я разошедшегося друга. – Все ощутил и осознал. Не забывай, что я оценщик.

– Ну, это тебе не картины жирными пальцами лапать. – Участие в хороводе смыло все сомнения и опасения орка, и его опять потянуло на подколки.

– Жирными пальцами ты свои заготовки лапаешь, а у меня все профессионально.

Вот так, перешучиваясь, мы и вернулись на место. Теперь уже на правах полноценных участников банкета принялись утолять непонятно откуда взявшийся голод. Сидевшие неподалеку орки уже не чурались ни меня, ни Бисквита. Иногда они поворачивались к нам, с рыком приподнимая вверх свои кувшины. Мы отвечали им тем же и прикладывались к горлышкам тяжелых сосудов. Я как ни старался пить понемногу, но все равно накидался довольно неплохо. Правда, орчанки, временами менявшие Бисквиту опустевший кувшин на полный, когда понимали, что мне освежать ничего не надо, косились то ли с презрением, то ли с жалостью. Вполне ожидаемо финал вечера уплыл куда-то в туман, суля на утро всяческие сюрпризы.

Вот сумели меня удивить орки, причем практически до шокового состояния. И дело даже не в шаманском хороводе, оказавшемся наполненным потаенным смыслом, а в той бормотухе, что была налита в кувшины. Я точно помню, что допил этот жбан до конца, и при всем при этом ни малейших следов похмелья. Даже сушняка не было. Чудеса, да и только!

Первые пару секунд после пробуждения я думал, что лежу в каком-то гамаке, который почему-то натянули рядом с жутко тарахтящим генератором. Когда сон окончательно покинул меня, все встало на свои места. Не было никакого гамака, а роль генератора исполнял храпящий Бисквит. На самом деле я спал прямо на полу жилой ячейки в многоэтажном вигваме. Раньше все это я видел только снаружи и не очень представлял, как устроены межэтажные перекрытия оркских жилищ. А все оказалось предельно просто: полы были устроены точно так же, как и стены. На срощенный из костей каркас мастера натянули шкуры, причем настил был сплошным только в центральной части помещения от середины до выхода. Я лежал у стены на участке пола, обрамленном костяными балками и прикрытом туго натянутой шкурой. Получалось довольно оригинально – тут тебе и пол, и постель.

Комната не такая уж большая, где-то около двадцати квадратных метров. Мебели вокруг не было вообще, все вещи находились в эдаких больших авоськах, развешанных по стенам. Судя по тому, что эти самые авоськи были практически пустыми, мы, скорее всего, ночевали в гостевой комнате общежития для молодняка. Почему не в семейном гнездышке самого Бисквита, где проживает его жена, я у друга даже спрашивать не буду. Слишком уж нервно он реагирует на упоминание его супруги и всего, что с ней связано.

Все это, конечно, хорошо, удобно и даже комфортно, но организм требовал срочно избавиться от чрезмерного количества жидкости, так что не светит Бисквиту нормально выспаться. Я попытался растолкать его рукой, но не помогло, поэтому пару раз пнул ногой. А вот это подействовало: орк возмущенно хрюкнул и отмахнулся как от мухи. Учитывая размер его лапы и наличие острых когтей, мне пришлось отпрыгивать шустрым кузнечиком. Еще раз восхитился удобством жилья, когда потерял равновесие и упал на шкуры, как на батут.

Бисквит невнятно зарычал, и из этой мешанины грубых звуков я сумел выделить лишь слово «отстань».

– Ну как хочешь, тогда я отолью прямо здесь, в уголке.

Не уверен, но, кажется, своим заявлением я зацепил какое-то табу. Орк мгновенно проснулся и даже вскочил на ноги:

– Не вздумай!

– Успокойся. Я и не собирался. Скажи, куда идти, и этот вопрос мы решим без осквернения святости вашего вигвама.

Перед тем, как мы добрались до небольшого глиняного домика за пределами строения из кож и костей, пришлось исполнить целый акробатический этюд. Мне еще повезло, что основная часть орков до сих пор храпела, потому что спускался я со второго этажа с грацией беременной жабы.

После решения проблем наших организмов мы не стали возвращаться в вигвам, а сразу пошли к машине. Дел у нас тут по большому счету уже не осталось, так что пора и честь знать. Когда машина двинулась в обратный путь, я все же задал орку мучивший меня весь вечер и, кажется, даже во сне вопрос:

– Бисквит, если я ничего не путаю, вчера большой вождь выдал мне какую-то новую погремуху. Я толком не запомнил. Какой-то «Рыхлый хабар» или что-то типа этого.

– Рохур-хатар, – поправил меня орк и ехидно оскалился.

– Только не говори, что это что-то обидное, – тут же насторожился я.

– Ну, как сказать…

– Зеленый, не беси меня!

Честно говоря, я всполошился потому, что очень не хотелось заиметь прозвище сродни Тупому койоту или Злобному скунсу. Мне хватало и Психа. Оставалось надеяться на адекватность оркского вождя. Если бы прозвище выбирал Иваныч, то вышеперечисленные варианты показались бы мне до предела величественными.

– Рохур-хатар – это «хитрый рохур», – пояснил Бисквит.

– Чуть понятнее, но не полностью. Кто такой рохур? – не унимался я на радость ехидному орку.

– Небольшой зверек. Что-то наподобие вашего мангуста. Внешне не очень похож, но общее у них то, что практически оба умеют убивать ядовитых тварей. Зверек мелкий, наглый, хитрый, но, когда припечет, злобный и свирепый. Совсем как ты.

– Ну, не так уж и плохо, – постарался я успокоить самого себя.

– Ага, потом картинку покажу, тогда и решишь, плохо или не плохо, – все же не удержался от издевки орк.

Он явно собирался помучить меня до возвращения в город, но фиг тебе, золотая рыбка, а не мои страдания. Я достал телефон, зашел на особый сайт, допуск к которому орк же мне и выдал. Затем быстро нашел там картинку этого самого рохура. Ну, не красавец, конечно. До изящности мангуста далеко. Какой-то пятнистый с шерстью разной длины и оттого казавшийся облезлым. Но что самое главное, морда у этого зверька была ехидно-злобной. Уверен, если проговорюсь об этой новости Иванычу, он скажет, что мы с этим рохуром практически одно лицо, а великий вождь всех орков Женевы в подборе моего орочьего прозвища проявил необычайную мудрость и наблюдательность. Впрочем, могло быть и хуже.

Позывы организма и утренняя свежесть весенней степи, встретившая нас снаружи вигвама, взбодрили толком не выспавшиеся организмы, но теперь, в теплом салоне джипа, глядя на мерно колышущееся от ветра травяное море, меня опять начало клонить в сон.

– Эй, не спать! – рыкнул на меня орк, и это тоже подействовало ободряюще. – Отвезу тебя домой, тогда и дрыхни сколько хочешь. А то ты своим сопением бесишь просто. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?

Я повернулся к орку и удивленно спросил:

– Хочешь пригласить меня на свидание?

– Ну вот что ты за дрянь такая? – явно не понял шутки орк. – Сам вечно тыкаешь мне в нос некоторыми традициями моего народа, при этом позволяешь себе такие вот туповато-пошлые шуточки. Просто предлагаю вечером сходить к нашим. Там вроде какой-то праздник намечается.

– У этого малахольного бомонда праздники через день. Я, конечно, не осуждаю, даже наоборот, но не уверен, что мне там будут рады.

– Опять твоя рыжая? – прищурившись спросил Бисквит. – Она, конечно, та еще стерва. Как у тебя на родине говорят? Собака на сене: сама не сожру и другому не позволю.

– Ну, там не все так просто.

– А что там может быть сложного? – не стал разводить политесы орк. – Вон с моими ласточками все просто и понятно. Нам весело втроем и хорошо, а станет не так хорошо, то просто разбежимся.

– Только не надо сравнивать. Будь ты человеком, поверь, эти две потанцульки уже начали бы тебя делить, и скандалов было бы достаточно, а так что с тебя взять.

Я было подумал, что последняя фраза прозвучала обидно, но орк лишь рассмеялся: