Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма - Страница 70

— И вам доброго дня, — кивнул Анри. — Прошу садиться, и извольте рассказать, чего ради вы предприняли такое утомительное путешествие.

— Что вы, меня весьма развлекла поездка, — улыбнулся гость. — Я давно уже не был в департаменте Лим, это случилось всего однажды, и то проездом, а в Лимее так и вовсе ни разу. Я покорён и восхищён. Я понимаю, почему вы приглашаете демонов преисподней защищать здешние стены, озеро и деревья в парке. Это намного красивее и величественнее, нежели дворец, который занимала ваша семья в столице.

Дворец, если быть точным, достался от предыдущей династии, Роганы только лишь ремонтировали и улучшали его. Собственно особняк Роганов на улице Сен-Жан пока ещё стоит под некоторой магической защитой, в нём Анри как раз доводилось останавливаться, когда служебные дела приводили его в столицу. Так вышло, что он не горюет по утраченному дворцу, но столичный дом и Лимей останутся за Роганами, что бы кто ни говорил.

— Благодарю за добрые слова о древних стенах, но всё же желаю послушать, что вы собирались мне сказать.

— Непременно, — легко поклонился он, и взглянул прямо на Анри зеленовато-бурыми глазами. — Но я хотел бы знать, будут ли присутствовать при нашем разговоре эти достойные господа и прекрасная дама. Я раньше видел своими глазами только лишь маршала Вьевилля, моё ему почтение, и даму, которая тогда называлась маркизой дю Трамбле. С остальными, увы, не знаком.

— Дама теперь принцесса Роган, — ответил Анри и назвал остальных. — Все они желают послушать вас.

— А я желаю услышать, что после сказанного смогу беспрепятственно покинуть Лимей. Живым, — безмятежно улыбнулся Фурнье.

— Сможете, — ответил Анри. — Даю слово.

Сзади засопел Максимилиан — ничего, до такого, чтобы убивать посланников, мы ещё не дошли. Переживёт.

— Благодарю вас, — поклонился Фурнье. — Теперь я спокоен за себя, но готов поделиться своим беспокойством о других. Понимаете, ваше высочество, мне сообщили, что некоторые владения ваших сторонников, как бы это правильно сформулировать… исчезли с лица земли, как бы невероятно это не звучало.

— Даже если и так, чем вы обеспокоены? — усмехнулся Анри. — Уж наверное, все эти люди были проклятыми магами и преступными дворянами, следовательно, доставляли неудобство вашей власти одним своим существованием. Теперь их нет — значит, отсутствует и неудобство.

— Но отсутствуют и эти люди, — возразил Фурнье. — Каждый из которых что-то знал об управлении близлежащими территориями, и предоставлял работу какому-то количеству окрестной бедноты. А некоторое имущество и вовсе подлежало конфискации в казну, согласно декретам правительства.

Надо же, как интересно.

— И что же вы желаете сказать по этому поводу?

Фурнье усмехнулся.

— Понимаете, исчезновение людей и их имущества кажется мне непорядком. Эти люди и это имущество могло бы пригодиться государству. Я знаю, что моя точка зрения непопулярна, и говорю о ней с осторожностью. Но — считаю, что Франкии нужны все её граждане. И маги, и нет. И спустя некоторое время готов предлагать своим коллегам в правительстве планы задействования магически одарённых граждан ко всеобщей пользе. Прямо сейчас, конечно, меня не послушают, но я терпелив и умею ждать. И я уверен, что ваше высочество имеет достаточно влияния на ваших сторонников, чтобы убедить их вскорости вернуться. И служить отечеству так же, как они делали это до революции.

Анри рассмеялся.

— Для того, чтобы убедить кого-то, я сам должен быть убеждён. А сейчас я не имею совершенно никакого желания общаться с нынешним правительством.

— И… что бы убедило вас? Может быть, какой-то шаг с нашей стороны?

Анри не ожидал столь прямого предложения. Впрочем, он понимал, что это, скорее всего, мнение одного взятого министра, которому агентура донесла о происшедших событиях, и он взял на себя труд подумать, что теряет Франкия. Анри тоже считал, что Франкия теряет, но не видел для себя никакой возможности договориться.

Впрочем, у него был ответ на вопрос.

— Да, пожалуй, — эти слова вызвали зубовный скрежет у некоторых из тех, кто сидел и стоял вокруг него, но ничего, пусть послушают. — Судебное преследование и наказание для всех простецов, нарушивших присягу и покусившихся на жизнь и свободу моего племянника и его семьи. Я готов требовать казни только для тех, кто непосредственно участвовал в казни короля… для остальных можно ограничиться высылкой из страны.

— Ваше высочество имеет в виду тех, кто исполнил приговор? — осторожно спросил Фурнье.

— Тех, кто исполнил приговор, безусловно казнить. А прочих… Тех, кто голосовал за приговор — у вас же решают голосованием, так? Тех, кто подготовил тот приговор. Тех, кто взял короля, его супругу и сына под стражу и оставил в таком состоянии. Тех, кто не оказал должной помощи королеве и наследнику престола… в общем, я согласен на суд и последующее пожизненное изгнание.

Облегчённый вздох сзади.

Фурнье тоже вздохнул. Кажется, этот вариант его не устраивает.

— Ваше высочество просит о многом.

— Вы тоже попросили меня о многом. Я с пониманием отношусь к тем, кто не желает подвергать опасности свои владения и свои семьи. И уговаривать их остаться в опасности я не готов.

— Что ж, я понял вас. Боюсь, сейчас выполнить вашу просьбу не представляется возможным.

— Вы понимаете, что и какой-либо ответный жест с моей стороны в таком случае тоже невозможен.

— Увы, да. Но вы дозволите мне вернуться к вопросу… год или два спустя?

— Я не знаю, что будет завтра, а вы говорите — два года спустя, — усмехнулся Анри.

— Понимаю вас. И — вы упомянули только тех, кто не имеет магических способностей. А как же маги? Те их них, кто поддержал новую власть?

— Маги-клятвопреступники получат своё возмездие помимо вас или меня, поверьте. Вы ведь даже рискнули прийти сюда, только лишь доверившись моему слову. Почему же, вы думаете, я отношусь к нему так трепетно?

И на это Фурнье уже не возразил ничего. Он поднялся и попросил разрешения удалиться, и разрешение было ему дано.

Когда двери за ним закрылись, первым высказался Макимилиан.

— Отец… Ваше высочество… Вы так говорили с ним, а вдруг он разнесёт всё, что услышал, среди своих сторонников?

— Не разнесёт, — вмешался Асканио. — Он не сможет ни с кем говорить о том, что обсуждалось здесь. Только сам с собой.

— Господин Асканио, вы заколдовали его? Да?

— Я не давал ему никаких слов, да и Анри обещал только лишь отпустить его целым и невредимым, — пожал плечами Асканио.

А позже, уже ночью, Анри спросил у Эжени:

— Как ты думаешь, друг мой, он и правда готов делать то, о чём говорил?

— Он не глуп, и он понимает — стране действительно нужны и простецы, и маги. Но сейчас эта идея слишком… как бы это сказать-то… революционна для нынешней власти и её сторонников. Значит, она должна дозреть, и люди тоже должны.

Что ж, значит — пусть зреет.

Когда в Лимей явился представитель революционного правительства, нам осталось скрыть, если грубо, то три объекта, сокрытие одного из которых — а это восемь зданий в столице — должно было произойти если не разом, то очень близко по времени. Тем более, что раз наша деятельность уже не осталась незамеченной, и если господин министр полиции просто сделал какие-то выводы, то кто-нибудь другой решит, что его лишили законной прибыли. Не дали конфисковать имущество дворян, магов, потенциальных эмигрантов и кого там ещё.

Я весьма радовалась порталам — потому что ногами по земле столько бы с собой не унесли. Некоторые семейства говорили, что не вернутся вовсе, и брали с собой в Другой Свет всё движимое имущество и всё движимое хозяйство — вплоть до коров и кур. Мы не препятствовали — пускай. И три наши портала работали без остановки — портал Анри, портал Саважей — Анри попросил его у Филиппа, и портал господина Дюваля. Ещё был портал у де ла Моттов, но вдовствующая графиня, потомок ещё одной ветви Роганов, целительница и преподаватель Академии, использовала его сама для того, чтобы перевезти целительские снадобья и компоненты для них из госпиталя, патроном которого была до революции, и из Академии. Переправляла в Новый Льен — основные запасы, и в Поворотницу — потому что небольшая часть изгнанников собиралась туда. При том сама она переезжать отказалась, а собиралась продолжать практиковать в госпитале и беречь единственного сына. Сказала — услуги целителя нужны всем. Зато её студенты были с добрыми напутствиями отправлены — большинство к его высочеству Анри-младшему, потому что он обещал всяческое содействие, и четверо самых любопытных и стойких к невзгодам — в Поворотницу. Графиня согласилась на сокрытие своего дома, и собиралась дальше жить и работать под вымышленными именем — пусть думают, сказала она, что де ла Моттов не осталось.