Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма - Страница 7

Чашка арро и тарелочка со сладостями перекочевали вместе с Анри к большому артефакту, который рассказывал новости. Или не новости, но сказки. Анри не мог утверждать, что новости очень отличались от сказок, но на взгляд Эжени — отличались, и она даже как-то о них высказывалась. Обычно весьма ядовито высказывалась. Сейчас же Анри встретил именно сказку — там корабли странных конструкций не плыли по морю, но перемещались не пойми где от одной так называемой «планеты» до другой. В остальном же люди оставались людьми, хоть и одевались иначе и произносили много непонятных слов. Герою как раз осталось победить врагов в решающем сражении, когда зашуршала дверь и вошла Эжени.

Сбросила свою куртку, и капюшон, и Анри забыл дышать. Потому что она что-то с собой сделала, её волосы не топорщились в разные стороны, и не были завязаны на затылке, а оказались одного тёмного цвета, и блестели, и переливались, и их хотелось пропустить меж пальцев, и коснуться щеки, и кожи за ухом, и поцеловать полуоткрытые губы…

— Мне тоже нравится, — со смехом сказала она. — Хоть немного человеком похожу, да?

На взгляд Анри, она всегда ходила человеком, но дамам виднее, наверное.

И ещё он понял, что если ей нельзя здесь совершать какие-то действия, потому что тут тёмная история со смертью маркизы дю Трамбле, но ему-то можно!

И это значит, что он возьмёт и сделает всё то, что нужно. Для неё.

В театр мы собрались пойти пешком — потому что после я хотела поужинать неподалёку. И выпить, ясное дело. Анри не сразу сообразил, почему либо выпить, либо машина, ясное дело, у них там хоть в бочке коньяка утони, а потом верхом езжай, ничего не будет. Ну, может, разве только шею свернёшь. Но это не точно, чем все и пользуются, как я понимаю.

Я, конечно, нет-нет да и спрашивала его — что он думает обо всём, что видит. Мне было очень интересно. Но он почти всегда отмалчивался. Хотя отлично освоился с телефоном и прочей домашней техникой. Я подозревала, что он просто не верил в то, что это не магия, а определял как особую разновидность. Вот совсем не могу предположить, что думает о технологии человек, который именно что привык к магии.

В Поворотнице мы жили без технологии в моём понимании и с малой толикой магии в понимании Анри. Когда нужно было противостоять нежити или ещё каким демонам — тут технология не работала, зато спасала магия. Наверное, дорогое мироздание держит баланс — чтобы людям совсем уж худо не было. Или не держит? Жили же в нашем восемнадцатом веке без всякой магии, и не жужжали. Воду грели на печи, врагов убивали ножом или пистолетом, от нежити, если она была, защищались крестом, молитвой, святой водой и ещё чем-то таким же. А у этих вот, привыкших к вышитым шелкам и лепным потолкам, на всё ответ — а магия?

Про вышитые шелка оказалось смешно. Анри несколько переживал, что подле него нет привычного с детства Рогатьена, который и бреет, и за причёской следит, и за одеждой тоже. Он осторожно поинтересовался — как люди решают эти вопросы у нас? Я ответила, что есть два варианта. Один — с детства выучиваются следить за собой самостоятельно. И второй — сначала мама, потом жена. Оба варианта встречаются достаточно часто. Для Анри концепция о маме, а потом жене оказалась новой, в его картине мира что мама, что жена — это нечто отдельное, бороды и исподнего не касающееся. То есть камердинер — да, нормально. А жена для другого.

Мне стоило некоторых усилий не смеяться, выслушать серьёзно, и показать дорогу в некий барбершоп поблизости от нашего дома. Я честно предложила сходить туда с ним, но он сказал, что справится. И вообще — что хочет сам пройтись по улице и посмотреть, что тут и как. И чем наши улицы отличаются от тех, что привычны ему.

Отличаются в первую очередь автомобильным транспортом и бешеными водителями, которые ездят не по правилам, а по дорогам. Концепцию светофоров и пешеходных переходов я объяснила накануне, когда мы и ходили пешком, и ездили на машине, серьёзно сказала, что исключений нет, и что целителей нет тоже. И если кого-то сбивает машина, то потом этого человека долго и мучительно собирают в кучку в больнице — если не насмерть. А могут и насмерть. И ни то, ни другое нам не вариант. Он внимательно меня выслушал и очень серьёзно обещал выполнять все правила — потому что они показались ему совершенно разумными. Также он обещал в любой непонятной ситуации связываться любым способом, хоть по телефону, хоть по зеркалу, и отбыл.

Я немного волновалась, что уж. Но с другой стороны, он так-то разумный человек и крутой маг, уж наверное справится. И звать резервы на подмогу он умеет тоже, и вроде бы понимает, что я не балласт, а резерв. То есть, мне бы этого хотелось. Приятно, знаете ли.

А пока он ходил, я села за ноутбук и открыла браузер. Нужно было крепко подумать.

Каникулы каникулами, но — как встряхнуть дорогого Женю, чтобы разобрался с Котовым? Женя вообще-то умеет, но — его не так просто убедить, чтобы начал действовать.

Котова когда-то именно он и привёл, года три тому. Было у них какое-то поверхностное знакомство, в общей компании, через кого-то из Жениных однокурсников. И этот самый Геннадий, оставшись без работы, то есть — без тёплого местечка на строительном факультете нашего политеха, к Жене и притёк. В политехе он что-то читал на кафедре экспертизы и управления недвижимостью, и к нам тоже явился — управлять.

Он с ходу рассчитывал на хорошее место зама, но пришлось работать со мной. Дальше он рассчитывал, что довольно быстро подвинет меня, потому как — что я такое? Тётка, профильного образования не имеющая — ну да, я так-то исходно гуманитарий хренов, и потом уже добирала магистратуру и ещё кое-какие программы в том же политехе и ещё кое-где. Но почему-то люди предпочитали работать со мной, и при прочих равных обращались ко мне, а не к нему, его это задевало.

Котов — крутой теоретик. Он всегда знает, как правильно, как лучше, как надо было делать, и всё это — задним числом. Когда надо добыть три машины кирпичей, десяток оконных блоков и бетон, и всё это к определённому времени в три разных места — такая задача была ему не по силам. Он всегда верещал, что плохо договорились, что нужно было всё разнести по времени, потому что он не может быть на трёх объектах разом, а если вдруг подумали и разнесли, но оно всё равно слиплось, как всегда бывает — то без вариантов «виновата Женя». Потому что должна была правильно всё организовать.

Ему доставляло удовольствие подкусывать меня — на общих совещаниях, в разговорах с нами обоими — с Женей и со мной. Если мне случалось после выговаривать дорогому супругу, который совершенно не считал нужным всё это пресечь — тот только пожимал плечами и говорил что-то вроде «он же пошутил, ты что, не поняла, у него просто такое чувство юмора». Хреновастенькое, если честно.

И вот сейчас с одной стороны, меня нет, с другой стороны — есть Лёшка, который натурально попал. Женя, видимо, решил, что если я научилась, то и он научится. Но я училась параллельно тому, как мы расширяли бизнес. Лёшка пришёл в приличное готовое предприятие. И был вынужден эти полгода вникать во всё, как я понимаю. И наверное был рад без памяти сбежать хотя бы на неделю в тепло, к морю, где нет снега, котлованов, свай, домов кирпичных и монолитных, и ещё что тут у него в жизни в эти последние полгода.

Интересно, если я приду к Котову, что он подумает? Что я сбежала с мужиком, и всех подставила? Что я для чего-то разыграла смерть? Или что ещё? Есть ли хоть один шанс, что он напугается и перестанет гадить?

Или шанса нет, с ним разговаривать не нужно, но нужно поискать список его косяков? У меня такой был. Зная, что человек он докапучий, и просто словами его не пронять, я фиксировала те косяки — на всякий случай, мало ли. Не только его, ещё кое-кого, но на уважаемого Геннадия Альбертовича набралась целая толстая папка.

Но был один сложный момент. Эта папка существовала только в электронном виде. Записи, сканы документов, фрагменты переписки. И если в прошлом августе мой рабочий комп зачистили — то всё это там и кончилось.