Медведь - Арена льда (СИ) - Шиленко Сергей - Страница 28

Калитка скрипнула, и из неё вышел в валенках и телогрейке Михалыч. Он держал в руках уже заряженную и готовую к бою двустволку, но надеюсь, что нам она уже в ближайшее время не пригодится.

Пока дед спешил на помощь девчонке, я подскочил к обладателю полушубка и двух дырок в спине и приложил руку к шее. Бандит был в глубокой отключке, но всё ещё жив, об этом сообщала горящая над ним надпись — Юнит «Безымянный человек» Ур 1. Я вытащил из кольца склянку с эликсиром здоровья и влил его в бессознательное тело. Жаба была против, но информация сейчас будет ценнее. Дыхание бандита выровнялось, а раны стали на глазах грубо рубцеваться. Эликсир жизни — вещь. Он таким макаром очухается и попробует свалить — этого допустить никак нельзя. Снял залитый кровью полушубок, вывернул и перепроверил все его карманы. Моей добычей стали: мобильник, кошелёк, связка ключей и нож-бабочка из внутреннего кармана. Достал из хранилища добытые у гноллов кожаные ремни и надёжно связал бандита, заломав ему руки и ноги.

Играючи, одной рукой взял пленного за шкирку, распахнул дверь машины и швырнул его в проход между сидений, как мешок картошки. Окна у машины были затонированы зеркальной плёнкой, я ещё и дверь захлопнул, чтобы снаружи к пленному никто не залез.

Огляделся по сторонам, прикидывая дальнейшие действия, всё также внимательно контролируя пространство вокруг себя. Надо бы собрать трупы, отогнать машины, найти базу этих говнюков, только вот что теперь делать с девчонкой и дедом? Они плохо вписывались в мои стройные планы по поиску сестры, но не бросать же их здесь…

Тем временем дед резво освободил девчушку от связывающих её пут и после этого осторожно отлепил от лица скотч. До меня стали доноситься приглушённые всхлипы. Я повернул голову и увидел широко распахнутые огромные голубые глаза. Из них прямо сейчас, оставляя дорожки на бледных от холода щеках, катились одна за одной бриллиантовые слёзы, что ярко мерцали в свете автомобильных фар.

Растрёпанная девушка сейчас сидела прямо в снегу. Мелкие, пшеничного цвета кудри водопадом струились по её плечам. Она отчаянно комкала в руках свою старенькую шапку, помпон сейчас на ней держался на последнем слове, вот-вот готовый совсем оторваться.

— Если бы не вы…- до моего сознания донёсся её нежный голос… — то я… я… Девушка замялась и на границе слышимости прошептала: — Спасибо…

Её стал накрывать отходняк. Руки и ноги стала колотить крупная дрожь. Ещё чуть-чуть и я не удивлюсь, если у девушки начнётся форменная истерика. Но тут Михалыч не растерялся, подхватил её под руки и стал осторожно поднимать, поддерживая за руки, как фарфоровую куклу. Стройные подтянутые ножки, насквозь мокрые от снега джинсы, ярко-синяя спортивная куртка и копна растрёпанных во все стороны кудрей.

— Давай, давай, милая, не боись, ща всё хорошо будет, — продолжал втирать ей дед. — Ща пойдем ко мне в дом, я тебе чаю с малиновым вареньем налью. Малина-то своя, никакой химии, а вкусная-то какая… Одна чашка, пара ложек — и тебе враз полегчает. Ну чего ты, моя хорошая, не боись, все уже хорошо. Мы тут все целы, живы, здоровы… Со всем потихоньку справимся… Ты чья вообще будешь? Как зовут-то тебя?

Я сделал шаг им навстречу, желая помочь, и в этот момент мои глаза встретились со взглядом девушки… Меня прошиб разряд электрического тока, и я провалился в бездонные колодцы её голубых глаз… Неспособный найти в себе хоть каких-нибудь слов… Тупо остолбенел. Она словно это почувствовала.

— Я Алина… С…спасибо В…вам большое… если бы не вы, то я… — она рванула ко мне, обхватила своими тонкими руками и уткнулась в мою грудь. Её всхлипы усилились, и я инстинктивно обнял её в ответ и прижал покрепче к себе. Она вжималась мне в грудь и вся дрожала, как осиновый лист на холодном ветру: — Защити… молю тебя… защити…

— Я никому тебя не отдам…- прошептал ей в ответ. — Слышишь? Никому! — и ещё крепче прижал её к себе.

На этом ноги Алине полностью отказали, но я с легкостью подхватил её на руки, поднял, как пушинку и понёс к деду домой. В нашем доме холодно, да и после моего захода не осталось ни чайника, ни еды, ни посуды, ни фига. Михалыч придержал калитку, давая нам пройти, после чего засеменил впереди, чтобы открывать двери и показывать дорогу.

Заснеженный двор встретил нас вытоптанной в снегу дорожкой. От забора прямо до крыльца стояла металлическая конструкция, которую полностью летом заплетали виноградные лозы — они сейчас были надёжно укрыты на зимовку.

Сам домик был старой, ещё брежневских времён, щитовой постройки. Зелёная краска выгорела и облупилась по всему фасаду. Казалось, что ещё чуть-чуть — и дом просто развалится, стоит только мне хлопнуть дверью, не рассчитав собственных сил.

У крыльца, вплотную к стене дома стояла пустая будка, засыпанная по самую крышу снегом. Я шагнул на нижнюю посеревшую от времени ступеньку. Она отчаянно скрипнула под нашим с Алиной весом. Я сделал ещё шаг, поднимаясь вверх, а ступеньки будто кричали: — «Спасите, помогите, мы все трещим и вот-вот сломаемся!» Три шага — и вот мы упираемся в деревянную дверь, обитую облезшим от времени чёрным дерматином.

Михалыч зашел внутрь и щёлкнул выключателем, зажигая лампочку Ильича. Дверной проём был настолько узким, что я с Алиной на руках с трудом смог протиснуться в него и ни обо что девушку головой не шарахнуть. Очень аккуратно проносил Алину мимо косяков, выпирающих углов, шкафов и других непредвиденных препятствий.

Пол в доме был деревянный, выложенный из широких досок. Щели между ними были шириной в палец. В коридоре вместо ковра поверх досок был прибит гвоздями кусок линолеума, но особого комфорта он не добавлял. Стены деревянные, сверху побелены, снизу окрашены зелёной краской, прямо как в больнице или в подъезде. Да, а краска та же самая, что и в подъездах учительских домов.

Михалыч проводил нас в маленький зал. Щёлкнул накладной выключатель, и в комнате загорелась лампочка, что так же свисала с потолка на одном только проводе. Тут на стене висел ковёр, прямо под ним стоял старый облезлый диван, накрытый древним выцветшим покрывалом. Рядом с диваном расположилось потёртое кресло с деревянными ручками, почерневшими от времени. Выбирать не приходилось — опустил Алину в кресло.

— Так, молодежь, ща я чайник поставлю, пару минут, — сказал Михалыч и вышел из комнаты в соседний проём, что был завешен грязноватой от жирных пятен шторкой. Она громко шоркнула, и из кухни стало доноситься журчание воды и грохот металлической посуды.

Я подошёл к стене и включил старенький телевизор. И с удивлением увидел, что он до сих пор работает, и вместо белого шума или бесконечных новостей показывают даже рекламу, как будто ничего в мире и не случилось. Я покрутил ручку регулятора, громкость на экране росла, да вот толку не было. Телевизор не смог сквозь годы сохранить эту функцию, ну и хрен со звуком этим. Немая реклама — это даже хорошо, во всяком случае лучше, чем совсем ничего.

Достал из кольца пушистое покрывало, сшитое из мягких шкур, которое затрофеил из командирского домика и укрыл им Алину. Оставлять её тут одну не хотелось, но кроме меня с делами разбираться некому.

— Алина, я сейчас решу вопросы на улице и скоро вернусь, не волнуйся.

Она вздрогнула, но удерживать не стала. Лишь кивнула — возвращайся быстрей. Дед всё продолжал возиться на кухне, я заглянул к нему на секунду.

— Михалыч, щас барышне нашей чай с вареньем поставишь и быстро собирай вещи.

Он хотел возмутиться и что-то сказать, но я не дал ему и шанса, просто прошмыгнул в коридор и вышел прямо на улицу. Некогда тут рассусоливать.

Пол, двери, крыльцо, ступень — всё, чего только касались моя рука или нога в ответ ужасно скрипело. Бррр… Такой противный звук, что даже зубы сводит. Нужно поторопиться, ведь у нас и правда времени с каждой минутой всё меньше…

Вышел из двери за калитку. Первым делом дошёл до центра побоища, осмотрелся по сторонам, прикинул фронт предстоящих работ и активировал Пространственный телекинез. Потянулся к ножу, что торчал из шеи водителя «Буханки», обхватил и с силой дёрнул, вытаскивая его из раны. Вот же чёрт, схлопотал Системное сообщение: