Руна - Фаулер Кристофер - Страница 42

• Предыдущая
• 42/96
• Следующая

— Что это? — спросил он, когда Киркпатрик открыл обложку и принялся изучать титульный лист.

— Боюсь, что обложка сделана из человеческой кожи, хотя в настоящее время и пребывает в ужасном состоянии. Мне разрешено пользоваться этим альбомом, поскольку именно я в сорок девятом году подарил его этой библиотеке. В сущности, эта книга представляет собой самый настоящий кодекс ненависти, своеобразное пособие для сеятелей зла.

С некоторой тревогой Брайан вглядывался в страницы книги. Наконец Киркпатрик нашел нужную главу.

— Большинству людей известно увлечение Гитлера оккультизмом, однако приведенный здесь список включает в себя также лидера штурмовых отрядов Эрнста Рема, заместителя фюрера Рудольфа Гесса и начальника СС Генриха Гиммлера. Интерес, проявленный Гитлером к рунам, воплотился в свастике и символе СС — паре молний. Однако он перевернул свастику вверх ногами, так что она отвернулась от солнца, и в этом заключалась его роковая ошибка.

— То есть получается, что мы разыскиваем члена какой-то крайне правой организации?

— Вполне возможно. Дело в том, что руны, как некое подспудное течение, живы и по сей день. Присмотритесь к надписям на стенах, которыми пестрят наши предместья, — ведь это же типичные племенные наскальные рисунки. Вы обратили внимание на то, что ребятня, которая взяла за правило разрисовывать стены замысловатыми узорами, практически не округляет свои каракули. Сплошные углы. Иными словами, руны живы. Даже сквозь толщу веков они пробиваются на поверхность.

— Я хочу попросить вас еще об одной услуге, — сказал Брайан. — Изложите на бумаге все то, что рассказали сейчас. Мне хотелось бы составить психологический портрет человека или людей, которых мы ищем.

— Рад буду оказать посильную помощь, — живо отозвался Киркпатрик, снова упаковывая свой жутковатый том, — вашей работенке не позавидуешь.

— Сопоставление материалов не представляет особой трудности, если вы действуете по определенной системе, — заметил Брайан, складывая свои записи.

— Я имел в виду не это. Я хотел сказать, что трудно будет убедить людей в серьезности вашего замысла. В сущности, вы ведь даже не столько погружаетесь в изучение древнего языка, сколько прямо апеллируете к оккультизму.

— И все же, дружище, это несколько легче, чем приступить к анкетированию членов Национального фронта, что, кстати, значится следующим пунктом моего плана. Спасибо вам за помощь.

Провожая детектива взглядом, пока тот шел по громадному читальному залу, Киркпатрик вспомнил, что так и не рассказал ему, каким образом руны передавались от одного поколения к другому, однако, посчитав данное обстоятельство не столь уж важным, он затолкал эту мысль в дальний угол своего сознания и с головой ушел в изучение мировой литературы.

В субботу Гарри намеревался встать пораньше и совершить освежающую пробежку по влажной траве Хэмпстед-Хита. Он пообещал себе всерьез пересмотреть собственное поведение и постараться сделать все возможное, чтобы вернуть слегка покоробленную в последнее время жизнь в привычную колею. Тем не менее, едва проснувшись под шум бьющих в окно дождевых струй, он почувствовал, что его решимость заметно поубавилась. События последних двух недель, судя по всему, начисто высосали остатки его жизненных сил. Вплоть до недавнего времени он ощущал себя в полной безопасности и даже уверовал в свою счастливую судьбу. Теперь же в его жизнь будто бы вмешалась некая посторонняя, злобная сила, которая методично, один за другим разрушает защитные барьеры. Его печальные раздумья прервал телефонный звонок — это была Грэйс, как всегда, полная жизненных сил и трещавшая без умолку.

— Гарри, я понимаю, что с утра пораньше в субботу вам меньше всего хотелось бы слышать мой голос...

С утра пораньше? Он взглянул на будильник и застонал — только половина восьмого.

— Однако, если мы не предпримем экстренных мер... Я это к тому, что мы все говорим, говорим о том, что надо что-то делать, а толком так ничего и не делаем.

— Доброе утро, Грэйс.

— Вы уже разговаривали с людьми из “ОДЕЛ”? Ну так как насчет того, чтобы залезть в кабинет Брайана Лэка? Не забывайте, что это была ваша идея, а не моя.

— Я сейчас повешу трубку.

— Только попробуйте!

Гарри и в самом деле намеревался повесить трубку, но потом передумал — все равно она позвонит снова.

— Так, послушайте меня, — сказал он. — В настоящий момент я и сам ни черта не понимаю. Я не уверен даже, в своем ли я еще уме. Я превратился в какой-то магнит, притягивающий смерть.

— Потому-то я и позвонила — чтобы хоть как-то помочь вам.

— Ну что ж, тогда постарайтесь выяснить, что перед своей смертью могла узнать о моем отце Бет Кливленд.

— Вы полагаете, она покончила с собой из-за того, что что-то там обнаружила, да?

— А вы можете предложить иную причину, по которой вполне разумная женщина встает на пути несущегося поезда?

— Могу. Например смерть Уилли могла повлиять на нее гораздо сильнее, чем мы в состоянии себе это представить.

— Может, и так. Ну ладно, я перезвоню вам позже.

— Подождите, а вы-то что собираетесь делать? Снова завалитесь спать?

— Нет, пойду к ювелиру.

Когда Гарри пришел на Риджент-стрит, маленький магазинчик только открывался. Это было одно из типичных заведений подобного рода, витрину которого заполняла масса дорогих, но довольно безвкусных безделушек. Выгравированные на серебре щенки пекинесов, в игривых позах лежащие на спине; золотистые галеоны из отполированной до зеркального блеска бронзы; инкрустированные бриллиантами балерины а-ля Дега с болтающимися на шее эмблемами кредитных карточек “Америкэн экспресс”. Входная дверь была закрыта, но, едва нажав на кнопку звонка, Гарри услышал, как щелкнул замок.

Он без труда узнал мистера Нари — изящные движения рук, которыми он расставлял на витрине пару псевдогрузинских чайников, сразу напомнили ему пожилую индианку. Когда молодой человек повернул к нему свое изможденное лицо, он сразу понял, что последние несколько ночей бедняге почти не довелось сомкнуть глаз. Гарри прекрасно понимал, что его визит не вполне уместен, однако ему было совершенно необходимо задать сыну многострадальной женщины несколько вопросов.

— Мистер Нари, меня зовут Гарри Бакингем. Я слышал о несчастье, постигшем вашу мать, и хотел бы выразить вам свои соболезнования. Как она себя чувствует?

Разделявший их прилавок заставил его несколько повысить голос. Гарри протянул молодому человеку руку, отнюдь не будучи уверен в том, что рукопожатие будет принято. Так оно и случилось.

— Да, мистер Бакингем, мать рассказала мне о вашем визите. Ну, о ее самочувствии вы, думаю, и сами догадываетесь. — Молодой человек отвел взгляд, явно опасаясь, что не сможет удержаться от слез. Прекрасно понимая, что Гарри так или иначе причастен к тому, что случилось с его матерью, он тем не менее не проявлял враждебности. — Доктор сказал, что она, видимо, навсегда лишилась зрения. Впрочем, он, наверное, и сам, сообщил вам об этом.

— Не могли бы вы сказать, что именно произошло? Со слов доктора Кларка трудно судить об этом.

— Входная дверь оказалась заперта, но мне удалось через окно проникнуть в квартиру. Мать находилась без сознания. Я приподнял ее голову и увидел глаза... воспоминание об этом навсегда сохранится в моей памяти. Даже сейчас я не в силах взглянуть ей в лицо. Вчера я спросил мать, почему она сотворила с собой такое, и она ответила, что причина — в той бумаге, которую ей дал ваш отец.

— Погодите, о какой бумаге вы говорите?

— По ее словам, на ней была написана молитва дьяволу. — Заметив в глазах Гарри тревогу, мистер Нари поспешил его успокоить: — Моя мать всегда отличалась богатым воображением. Она воспитана в иных традициях... Она выросла в среде, где верили в духов и демонов. Английские традиции чужды ей и непонятны.

Постепенно до Гарри стал доходить смысл происшедшего. Глубоко вздохнув, он спросил:

• Предыдущая
• 42/96
• Следующая